Гайдзин. Том 2 - Джеймс Клавелл

– Какие?

– Мы сможем обсудить это сегодня и завтра. Я вполне уверен насчет денег.

– Mon Dieu, деньги – это еще не все, и почему такая спешка? Тут же написано до 12 числа.

– Я должен первым доставить ей это известие, чтобы застать ее врасплох. Это усилит мою позицию, когда я начну торговаться. Для вас, – добавил он.

Она повернулась и посмотрела на него.

– И для себя тоже.

– И для себя, – кивнул он. Эти крутые повороты, выверты и уловки, риск и азарт игры, когда одно неуместное слово могло безвозвратно лишить тебя всего, завораживали и привлекли его сильнее, чем любая партия в покер, в которой ему доводилось участвовать, и ставки никогда не были так высоки. Она. Она и его будущее были неразделимы. И у нее на руках почти все тузы, говорил он себе, хотя она этого не знает: ее немедленное согласие на требования Тесс, по его наущению, еще больше склонит Тесс к тому, чтобы стать его союзницей, а это жизненно важно для его будущего; ее пять тысяч гиней помогут сцементировать компанию «Ротвелл-Горнт»; а ее злоба и ненависть станут залогом конца Тесс.

– Я люблю вас и хочу жениться на вас, – сказал он. – Пожалуйста.

– Сейчас еще слишком рано отвечать на это.

– Я не согласен, вы свободны как ветер.

– Потому что я не замужем и никогда не была замужем? – вскинулась она.

– Успокойтесь, милая, рассуждайте спокойно! Мы взрослые люди, я имею право спросить, сказать, что люблю вас и хочу на вас жениться.

Она опустила глаза и смягчилась, нуждаясь в нем – он один был способен защитить ее от Тесс.

– Извините, да, извините, это… это письмо расстроило меня. Но сейчас и в самом деле слишком рано давать вам ответ.

– Отнюдь. Мне кажется, вы любите меня, обещание могло бы быть тайным, не подлежащим оглашению, нашим с вами секретом. Я люблю вас, из нас получилась бы великолепная пара, – сказал он, искренне веря в это, – перед нами откроется широкое будущее, как только это… – он показал на письмо, – как только это не будет больше вам угрожать. У нас много общего и есть единая цель – уничтожить вашего врага и моего, не спеша, в свое удовольствие.

– Я не люблю вас, вы мне нравитесь, очень нравитесь, возможно, я смогла бы… возможно, я полюбила бы вас со временем, я бы постаралась, если… если мне суждено стать вашей женой… нет, не двигайтесь, дайте мне закончить. – Ее пальцы играли жемчужной застежкой, которую она купила в деревне и которая напомнила ей, что, поскольку Мак-Струан не станет больше принимать к оплате оставшиеся у нее расписки, эта застежка, не считая обручального кольца и нефритового перстня, была единственной принадлежавшей ей драгоценностью. А Андре опять зайдет к ней сегодня днем. Она отложила эту заботу на потом и сосредоточилась. Любопытно, что у Эдварда возникла та же мысль, что и у меня. Мы во многом думаем одинаково. – Пока что позвольте мне ответить на ваш вопрос позже. Когда уходит следующий корабль в Гонконг?

– Самый удобный и быстрый отправляется завтра вечером. «Красотка из Атланты» Купера-Тиллмана, прямиком в Гонконг, оттуда в Сан-Франциско, – тут же ответил он. Расписание прибытий и отправлений всегда занимало одно из первых мест в голове каждого торговца. – «Красотка» окажется в Гонконге раньше нашего клипера, «Ночной Ведьмы» – клипер придет только через три дня.

– Вы хотите попасть на нее, на «Красотку из Атланты»?

– Да.

– Тогда, Эдвард, давайте обсудим, чего, по вашему мнению, можно добиться от этой женщины, утром. Это даст мне время все обдумать. Если мы придем к соглашению, тогда, пожалуйста, поспешите в Гонконг… и возвращайтесь быстро.

– Хорошо. Но ваш ответ на мое предложение?

– Я дам его, когда вы вернетесь.

– Я должен услышать его, прежде чем уеду.

– Зачем?

– Ради собственного удовольствия.

Она увидела все ту же странную улыбку и спросила себя, что прячется за ней.

– Нет, серьезно, зачем?

Он поднялся с кресла и встал перед ней.

– Затем, что это жизненно важно для меня. Если вы станете моей женой, только небо будет мне пределом. Вы будете без ума от Шанхая, это величайший город в Азии, в сравнении с ним Гонконг выглядит как задворки. Вы станете первой красавицей города и будете жить долго и счастливо. Я клянусь. А теперь, пожалуйста, ваше обещание.

– Я ручаюсь дать вам ответ, когда вы вернетесь, доверие между нами должно быть обоюдным, – сказала она, и он вспомнил, как говорил то же самое Тесс. – Когда вы вернетесь.

– Извините, моя дорогая Анжелика, мне нужно знать прежде, чем я уеду.

– Или вы не будете добиваться для меня лучших условий у Тесс?

Он откликнулся не сразу.

– Я буду их добиваться для вас. Я бы хотел жениться на вас завтра, сегодня – Тесс здесь ни при чем, но это невозможно. – Он подошел ближе, положил руки ей на плечи и поцеловал в кончик носа. – Jolie[21] мадмуазель, ответ, прошу вас. Завтра до заката. На закате я сажусь на корабль. Ответ, как перед Богом.

Позже днем известие о смерти Кацуматы и самоубийстве Мэйкин достигло Райко в ее личных покоях. Она потеряла сознание. Немного придя в себя, она послала прислужницу к Хираге, чтобы тот срочно разыскал Акимото и Такеду, ибо она должна была рассказать им ужасные вещи. Они явились без промедления.

Не стыдясь слез и ломая руки, она поведала им о том, как Ёси схватил Кацумату, о его смерти и смерти Мэйкин, мамы-сан Койко, но не о том, что она предала его.

– Это конец… если Ёси узнал все о Кацумате и Мэйкин, он знает и обо мне, и о вас, нас всех предали. Кто предатель? Это лишь вопрос времени… – Ужас опять целиком завладел ею. – Вы все должны уйти немедленно, пока блюстители не обнаружили вас… вы должны уйти…

– Прекратите! – прошипел белый как мел Хирага. Он уже избавился от наряда кухонного слуги и пришел в обычном кимоно, готовый в любой миг бросится к своему убежищу: часовые на этот раз отвечали своей жизнью за своевременность своих сигналов. Акимото и Такэда тоже были раздавлены новостью. То, что Кацумата мог умереть как трус, не укладывалось в голове.

Я не могу поверить, что сэнсэй дал схватить себя живым, думал Хирага. А Ёси поступил отвратительно, что позволил Мэйкин сделать это с ним, как бы это ни было заслужено. Быть пойманным живьем бака!

– Оставьте нас, Райко. Я увижусь с вами позже.

– Благодарю вас, господин, прошу прощения, но…

– Оставьте нас!

Она заковыляла прочь, радуясь, что уходит от них, ненавидя всех сиси, но благоразумно скрывая свою ненависть.

Такэда сплюнул от злости.