Бородино - Евгений Тарле

Но даже в самом сжатом виде воскрешая перед собой главные черты Бородинского сражения, мы видели, что не только никакого сокрушающего общего удара Наполеон русской армии не нанес, но должен был покинуть довольно поспешно поле битвы, очистив ночью все взятые им ценой колоссальных жертв позиции.

Мало того, даже овладение этими позициями в разгаре сражения не может назваться стратегическим успехом Наполеона. Занятие флешей, частичное овладение Семеновской высотой, отход Коновницына от флешей, борьба за Семеновское под водительством Дохтурова - все это все-таки не привело к полной ликвидации левого фланга, потому что, как велел Кутузов Дохтурову, назначая его на пост начальника левого фланга, - не очищать еще остававшейся в руках русских части Семеновской возвышенности, - так она и оставалась в руках Дохтурова до конца боя. И отчаянный бой против центра, сосредоточившийся вокруг Курганной высоты и особенно вокруг люнета (батареи Раевского), так и пришлось французам вести с 2 часов дня, еще не овладев окончательно Семеновским и не справившись с воском Дохтурова на левом фланге потому что, уйдя от деревни Семеновское, русские остались в строю и боевой готовности за деревней.

Таков был «успех» французских атак в боях против 2-й (багратионовской) армии, стоивший громадных потерь лучшим кавалерийским и пехотным корпусам Наполеона.

Вторым «успехом» французов из тех двух, которыми похваляются французские историки (но гораздо меньше - французские генералы, бывшие в деле), является овладение батареей Раевского. Здесь, в бою, где развернулись в громадных размерах кавалерийские массы, отборные части пехоты и действовала многочисленная, прекрасно снабженная артиллерия, - три громадные атаки за люнет, который переходил из рук в руки, стоили французской армии не менее страшных жертв, чем перед этим Багратионовы флеши, но конечное взятие люнета (центральной батареи, батареи Раевского) решительно никаких стратегических выгод французам не дало. Русские отошли от Курганной высоты на ничтожное (с четверть километра) расстояние и сейчас же развернули мощный артиллерийский обстрел неприятеля, который почти умолк к 8 часам.

К сожалению, в рапорте Барклая де Толли Кутузову от 26 сентября 1812 г. конец составлен крайне неудовлетворительно и небрежно. Говоря о последних часах канонады, Барклай пишет: «Канонада продолжалась до самой ночи, но по большей части с нашей стороны и к немалому урону неприятеля; а неприятельская артиллерия, будучи совершенно разбита, даже совсем умолкла к вечеру». А затем, без малейших переходов, Барклай ни с того, ни с сего, вдруг переходит к егерским полкам, которые оставались на крайнем правом фланге, и затем к гениально задуманному Кутузовым и мастерски выполненному Уваровым и Платовым маневру - нападению на тылы левого фланга Наполеона: «1-й кавалерийский корпус Вашей светлостью был отряжен на левый берег Москвы-реки и действовал на оном обще с иррегулярными войсками под начальством генерала-от-кавалерии Платова». В этом виде и помянутое в самом конце рапорта без всякой в этом месте связи с предыдущим и последующим это замечательное событие, спасшее в тот момент батарею Раевского в центре и облегчившее положение также на левом фланге как-то почти совершенно пропадает для читателя, тем более что Барклай тут вместо Колочи по ошибке пишет о Москве-реке.

Но зато, обращаясь снова после этой не к месту сделанной и небрежно сработанной вставки к событиям кончающегося дня и начинающегося вечера 26 августа (7 сентября), Барклай дает драгоценнейшее доказательство того факта, что Наполеон проиграл Бородинское сражение и отчетливо это сознавал: «После окончания сражения, заметив, что неприятель начал оттягивать свои войска от занятых им высот, приказал я запять следующую позицию: правый фланг 6-го корпуса примкнул к высоте у деревни Горки, на которой устроена была батарея из 10 батарейных орудий и на коей, сверх того, предполагалось устроить ночью сомкнутый редут. Левый фланг сего корпуса взял направление к тому пункту, где стоял правый фланг 4 корпуса».

Другими словами: русские войска не только не отступили вечером с поля боя, но уже затеяли большие работы по превращению уже существовавшей на высоте у деревни Горки батареи в «сомкнутый люнет» вроде того, в который в прошедшую ночь (перед Бородином) главный инженер Богданов и его саперы превратили батарею Раевского. Это было в центре и на правом фланге. А в эти же часы начавшейся темноты Дохтуров на левом фланге собирал остатки пехоты 2-й армии, которая возвращалась теперь в те места, откуда ее выбили утром, и возвращалась под командой своего начальника Дохтурова, назначенного Кутузовым в преемники Багратиона. Образовалась прямая связь между 6-м корпусом, работавшим у деревни Горки, левым флангом 4-го корпуса, где стоял Дохтуров, и, наконец, 2-м и 3-м корпусами, которыми командовал Багговут, на южной части левого фланга, откуда он был после смертельного ранения Тучкова 1-го и Багратиона потеснен Понятовским. Образовалась связная линия войск от Горок, где командовал Барклай на севере, до леса близ Утицы на юге. Когда читаешь фразу донесения Барклая Кутузову, где он говорит о Багговуте то, что уже сказано тут и о Дохтурове, и о построении люнета на Горках, то представляется, что неслыханный пожар, бушевавший с утра и сжегший столько десятков тысяч жизней, мог в самом деле показаться случайно уцелевшим героям внезапно оборвавшимся сном: «…к вечеру Багговут занял опять все те места, которые им поутру заняты были».

Опять уже была налицо длинная линия пехотных войск с артиллерией, с возобновляемым уже новым (горецким) люнетом. Уже отдан был приказ Милорадовичу снова занять и Курганную высоту и разрушенную батарею. Но в 12 часов ночи прибыл приказ Кутузова, отменявший приготовления к завтрашнему бою. А к этому времени уже отдан был приказ Барклая о расположении позади линии корпусам кавалерии, а за кавалерией гвардейской пехотной дивизии и кирасирским дивизиям в качестве резерва.

Подведем итоги.

1. Нападение французов на русскую армию в ее основной позиции, несмотря на неслыханные потери, потери, понесенные ими у флешей и на Семеновской возвышенности (особенно во время трех последних атак, 6-й, 7-й и 8-й), не привело в окончательном счете к прорыву русского фронта, и отступившие от Семеновского оврага русские вооруженные силы оставались на Семеновском под начальством Дохтурова до конца сражения.

2. Атаки в центре и на правом фланге, а также и на левом фланге на Семеновской возвышенности хоть и позволили французам ценою невознаградимых жертв овладеть люнетом на Курганной высоте (батареей Раевского), но тоже нисколько не увенчались прорывом русского фронта: русские, отойдя приблизительно па полкилометра от взятого французами люнета, остановились позади в порядке и в боевой готовности.

3. Наконец, русскую армию в ее последней позиции, созданной Кутузовым около 6 часов вечера, Наполеон атаковать уже не решился, и она оставалась в боевой готовности вплоть до ухода французов под покровом ночной темноты с поля боя, после того как русская артиллерия заставила замолчать орудия неприятеля.

Отрицать при этих условиях победу кутузовской тактики над тактикой наполеоновской в Бородинском сражении значит не желать считаться с очевидностью.

Кутузов уводил от Бородина большие резервы, с которыми он мог бы возобновить бой. Но он решил окончательно, что выберет срок и место нового боя там и тогда, когда найдет наиболее выгодным.

Вот что писал главнокомандующий Ростопчину 27 августа 1812 г.: «Сражение вчерашнего числа, с утра начавшееся в 4 часа и продолжавшееся до самой ночи, было кровопролитнейшее. Урон с обеих сторон велик, потеря неприятельская, судя по упорным его атакам на укрепленную нашу позицию должен наш весьма превосходить. - Войска сражались с неимоверною храбростию; батареи переходили из рук в руки, и кончалось тем что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли со всеми превосходными силами. Ваше сиятельство соглашась что после кровопролитнейшего и 15 часов продолжавшегося сражения наша и неприятельская (так - Е. Т.) не могли не расстроиться, и за потерю сей день сделанною позиция прежде занимаемая естественно стала обширнее и войскам невместная по тому когда дело идет не о славах выигранных только баталий, но вся цель, будучи устремлена на истребление французской армии, - (то - Е. Т.) ночевав на месте сражения я взял намерение отступить 6-ть верст что будет за Можайском и собрав войски, освежа мою артиллерию и укрепив себя ополчением Московским в теплом уповании на помощь всесильного и на оказанную неимоверную храбрость нашего войска увижу, что я могу предпринять противу неприятеля…»39

Смысл письма совершенно ясен. Отступление необходимо для дальнейшей, единственно важной цели, а «вся цель» - это «истребление французской армии». Кутузов знает, что вчерашнее сражение - верный шаг по пути к этой цели. Предвидя, что люди, вроде того же Ростопчина, будут корить его за то, что он сделал, не пожелав немедленно возобновить бой, Кутузов явно подчеркивает, что важны не победоносные реляции, что «дело идет не о славах выигранных только баталий», а именно об этой будущей цели полного истребления врага, которую он себе поставил, когда принял по воле народа и армии пост вождя русских вооруженных сил. Когда он отправлял Ростопчину свое письмо, он уже начал отвод армии туда, где она должна была подготовиться к великому контрнаступлению, которому суждено было покончить войну истреблением врага.