Белый якорь - C Нариманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вышел из своей берлоги и крадучись, ползком, добрался до машины.
Машина стояла к нему кузовом. Влезть на брезентовую крышу — это значит быть таким же простачком, каким был тот, на которого шла охота.
Но великолепный задок кузова манил удобством, лаской и обещал далекое путешествие в полной безопасности.
Скворцов, никогда не шедший навстречу велению сердца — на этот раз был вынужден занять место в задке кузова.
По установившейся привычке, устроившись удобно, он старался логически оправдать свой поступок.
Глухая стена, безлюдная улица, темная ночь и разразившаяся стихия — не давали основания предполагать, что есть любопытствующий глаз, могущий как–нибудь заметить его…
Итак, Скворцов на месте!
Сжимая в кармане револьвер и держа в левой руке легкий английский наручник, Скворцов перестал думать и был готов к решительной схватке.
Уныло ползали часы…
На противоположном конце длинной машины сидел тоже человек и, конечно, тоже думал:
— Всякая служба хороша в определенных рамках. Во–первых, когда она хорошо оплачивается, во–вторых, когда она не связана с риском, в-третьих, когда с тебя не требуют геройства, самоотвержения во имя каких–то весьма призрачных выгод, сейчас реально ни для кого не ощутимых…
Нет сомнения, что если бы Скворцов знал мысли своего желчного соседа, то он безапелляционно решил бы: с такой интеллигентской психологией в темную ночь можно только погибнуть, но отнюдь не рассчитывать на успех.
Сей интеллигент еще раз нажал кнопку и вновь раздался нетерпеливый рев, свист и шипение.
— Вот бы моему Жучку такую штучку. Можно было бы с уверенностью сказать, что он свистел бы всю ночь, а я сидел бы не здесь, а в лапах у черта.
Однако объективные обстоятельства были против Скворцова. От заставы все еще не было условленного сигнала, что давало Скворцову основание думать, что Жуков либо утонул и захлебнулся в захолустной грязи или, натолкнувшись в тьме кромешной на телеграфный столб — вступил с ним в бой по всем правилам деревенского искусства…
Ибо надо совершенно серьезно констатировать, что у нашего молодого героя Жукова Николая, который только начал свою славную карьеру красного детектива — было нечто общее с небезызвесткым, увы, и ему Дон Кихотом Ламанчским…
V
He имеете ли жалоб, гражданин Скворцов?
Характерные звуки автомобильной сирены проникли в комнату, где находился Кара. И, встрепенувшись, он поправил на себе пальто, натянул перчатки, надел шляпу. И исчез в темном коридоре ночной чайной.
Затем шагнул в нишу стены, отодвинул бесшумно засов и очутился вновь на улице, но уже под защитой прекрасного заграничного прорезиненного пальто.
Постояв немного на углу, Кара беззаботно, — но зорко посмотрел по сторонам…
Его острое зрение пронизало темноту и он заметил темный силуэт знакомой машины.
И поспешно направился к ней.
Расчет, с математической точностью установленный Скворцовым, на этот раз оказался неверным. И в дальнейшем эта ошибка имела весьма серьезные последствия…
Машина, стоявшая у входных дверей чайной, оказалась кузовом к глухой стене чайной…
А так как эта стена служила входной дверью хитроумных махинаций господина Кары — то естественно, что Скворцов оказался жертвой на этот раз необследованных им «стратегий» Кары.
Кара легкой походкой быстро приближался к автомобилю…
Кара, конечно, заметил человека, сидящего на задке кузова, набросился на него прыжком пантеры, взял его на мертвый прием воровской хватки.
До такой степени события развернулись быстро, что Скворцов не успел отпарировать прыжка нападающего…
На всякий случай он ударил приемом Джиу — Джитсу, но было уже поздно — два сильных человека — Кара и его шофер, который оказался знакомым нам Хлопсом — схватили Скворцова, быстро скрутили ему руки…
Хлопс связал его крепко шарфом, поднял, закрыл ему лицо, вскинул на спину и скрылся вместе с Карой в той же стене.
Промокшего насквозь Скворцова положили на пол фешенебельной комнаты, где недавно приводил в порядок свой туалет Кара.
Какое–то восхищение овладело Кара, когда он рассмотрел свою случайную жертву.
Он скинул цилиндр, распахнул пальто, со всего размаха упал в кресло, закурил сигару, заложив нога на ногу…
И, стараясь сохранить хладнокровие, иронически сказал:
— Не имеете ли жалоб, гражданин Скворцов?
— Нет. Я лежу удобно, — спокойно ответил Скворцов.
— Теперь, когда наши роли несколько переменились, я так же щедро, как и вы, — предоставляю в ваше распоряжение мой гардеробный шкаф…
— Только бы не заставили переодеваться, — тревожно подумал Скворцов и хладнокровно ответил:
— Да, с вашей стороны это было бы весьма любезно… Я весь мокрый… У меня высокая температура. И я могу потерять сознание… Едва ли это входит в ваши расчеты…
Хлопс при этих словах подскочил к Каре и что–то шепнул ему на ухо.
Кара многозначительно повел бровями и процедил:
— Мы сейчас очень заняты, гражданин Скворцов. До утра вряд ли вам удастся переодеться… А потому крепитесь! А утром наш врач вам сделает легкую операцию.
— Сошло… — подумал Скворцов.
И сейчас же закрыл глаза, оставив лишь маленькую щель — на всякий случай…
Кара быстро встал с своего кресла, застегнулся на все пуговицы, надел цилиндр.
Приоткрыл окошко и крикнул:
— Бор!
Через минуту вошел хозяин чайной с осовелым лицом, еле держась на ногах от выпитого вина и удивленными взглядами установился на Кара.
— Иметь за ним наблюдение…
Ткнув палкой в бесчувственного Скворцова, Кара вместе с Хлопсом вышел из комнаты и исчез в темном коридоре.
А через минуту Скворцов ясно услышал, как на улице запыхтела машина. Затем все умолкло.
VI
Наглядный вред от алкоголя
Как связанный лев, беспомощно лежал Скворцов и мысли путались в его голове…
— Если какое–нибудь внешнее обстоятельство не выведет меня из этой берлоги, то я вряд ли выберусь отсюда сам!..
И Скворцов, конечно, был прав. Ибо, во–первых, он решительно не знал, в каком этаже он находится — его несли закрытого с головой куда–то и вверх и вниз…
Во–вторых, он не знал ходов этого таинственного здания.
В третьих, — инстинкт ему повелевал быть настороже и не доверять особенно авторитету своих выкладок, ибо таковые… на кузове… уж доказали свою несостоятельность…
