Неистовый Донован - Картер Браун

— А как насчет Генри Миллера? — спросил я о другом писателе.

— Никогда не встречалась с ним, — ответила девушка с детской непосредственностью. — Чем он занимается?

— В данный момент это не важно.

— Я пережила ужасный кошмар после того, как вы ушли вчера, — поведала она. — И даже расплакалась! Мне приснилось, будто ты шмякнулся об стену не башкой, а как-то неловко повернул, когда скользил по водному матрасу и…

— Не думаю, что мне интересно узнать об этом, — поторопился прервать я ее.

— Такая очаровательная болванка, Пол, — продолжала она свое. — И в этом кошмарном сне я поняла, что то же самое уже не повторится.

— Давай поговорим о чем-то другом, — отчаянно предложил я. — Как поживает твой самец, подглядывающий с другой стороны улицы?

— Я почти совсем забыла о нем. — Она подошла к окну и стала смотреть на улицу. — Время пожелать доброй ночи.

Она сняла с себя нагрудную тряпочку и живо потрясла ею, потом бросила ее на пол. Я наблюдал за этим как завороженный, потом она плотно закрыла шторы и повернулась ко мне. Ее великолепные груди слегка подпрыгивали, когда она шла ко мне.

— После этого он в бешенстве бросился на кровать, — удовлетворенно произнесла она. — Почему бы тебе не раздеться, Пол?

— Да, почему же, в самом деле? — повторил я.

— Хочешь еще стопочку?

— Еще бы!

Она взяла у меня стакан и удалилась в кухню. Я сбросил с себя одежду и присел на диван. Бархатистая обивка щекотала голую кожу. Анджела возвратилась в гостиную, подала мне на четверть наполненный стакан и кивнула в знак одобрения.

— Так-то вот значительно лучше, сладкий мой. Теперь ты выглядишь расслабившимся. — Она нагнулась, чтобы поближе рассмотреть меня, и ее пышные груди мягко коснулись моего лица. — Слишком расслабился! Ты должен был бы просто обезуметь от необузданной страсти при виде меня в полуголом состоянии, разве тебе не известно это? — Она сыграла своими пальчиками короткий этюд. У нее это получилось виртуозно. — Вот теперь появилась некоторая упругость в этой штуковине.

Она выпрямилась, скинула с себя шорты и крошечные трусики, которые были надеты под ними.

— Не думаешь ли ты, что водяной матрас обеспечивает неизменный успех? — вопросительно произнесла она.

— Вот именно. — Я осторожно дотронулся до шишки на своей макушке.

— У меня в спальне, конечно, есть кровать, — продолжала Анджела. — Но она односпальная и вряд ли подойдет для двоих крупных людей вроде нас. Хочу сказать, она вполне бы сошла для двух карликов. Но, полагаю, она просто не выдержит тряски, когда мы всерьез займемся этим делом. А дрожащие коленки мне не нравятся.

— Дрожащие коленки? — переспросил я, не понимая.

— Когда вам во время этого приходится стоять, — объяснила она. — В последний раз я прибегала к такому приему, когда мне исполнилось всего восемнадцать лет и мы сошлись на крыльце дома моих родителей в сельской местности. Мы почти достигли апогея, когда мой отец вдруг открыл входную дверь, чтобы выпустить на улицу кошку. И увидел мой зад с задранной до пояса одеждой и спущенными до колен трусиками. Он чуть не прогнал меня вслед за кошкой.

Я поставил свой стакан на маленький столик, поднялся на ноги, снял подушки с дивана и кресел, аккуратно уложил их на ковре.

— Отличная идея, — похвалила она. — Хочу сказать, что для тебя нет ни малейшей опасности провалиться сквозь пол, верно?

Я сделал быстрый выпад вперед, схватил ее за одну ногу пониже колена, дернул на себя и вверх. В следующее мгновение она уже растянулась на спине на подушках.

— Какое мастерство! — промурлыкала она. — Но не смей нырять в меня, не то дело кончится занозами в твоей болванке.

Я лег рядом с ней и начал нежно гладить по интимным местам ее тела обеими руками. Через некоторое время она заурчала громче и стала отвечать мне своими ласками. Поцелуй всегда остается поцелуем, где бы его ни сделать, а у нас дело пошло так быстро, что мы зацеловали друг друга со всех сторон.

Закоснелый противник секса, лишенный воображения, как-то назвал это занятие зверем с двумя спинами, но мы без особого труда опровергли такое представление. А потом, значительно позже, когда уже успокоились после возбужденного апогея, испытывая чувство приятного удовлетворения, мы лежали бок о бок на подушках, и я почувствовал, что материал на них так же щекочется, как и раньше.

— Знаю, — лениво протянула Анджела, — что это ужасно, верно? — Она отвернулась от меня, легла на бок. — Почеши мне задницу, утенок! — Я исполнил ее желание, и она признательно промурлыкала: — Прости, что на этот раз у меня нет шампанского, — извинилась она.

— Не важно, — успокоил я ее.

Я сел на полу и дотянулся до своего стакана с виски. Единственный кубик льда давно уже растаял в нем, но я был вылеплен из того же теста, что и мои предки-пионеры, и поэтому умел стойко переносить трудные испытания.

— Сладкий мой, — Анджела изловчилась и тоже села на полу, серьезно посмотрела на меня, — что нам делать, когда возвратится Франсин?

— Об этом я еще не думал, — честно признался я.

— Полагаю, что социальный этикет предусматривает какой-то выход из сложившегося положения. — Она задумчиво поморщила свой нос. — Я хочу сказать, имеет ли Франсин право на первоочередное обслуживание с твоей стороны, потому что познакомилась с тобой раньше?

— Не имею на сей счет ни малейшего представления, — ответил я.

— Долго ли ты пробудешь здесь? — спросила она. — Я имею в виду, в Англии?

— Это зависит от многого, — отозвался я.

— Пол, ты не уверен в очень многом, — порицающе молвила она. — Я подумала, что если ты задержишься здесь на некоторое время, то, знаешь, мы могли бы пользоваться тобой по очереди.

— Как долго я здесь пробуду, зависит главным образом от завтрашнего дня, — поведал я ей.

— Может быть, нам стоит побольше выжать из сегодняшней ночи и не задумываться о завтра? — высказала она предположение. — Ты на самом деле останешься у меня до утра?

— В этом ты дьявольски права, — заверил я ее, потом допил свое спиртное и поставил стакан на столик.

— Хорошо, — промурлыкала она. — Как твой динь-дон сейчас? — Пальчиками она ловко проверила сложившуюся ситуацию. — Все еще вялый, — вздохнула она. — Думаю, ты вполне можешь принять еще стаканчик.

— Пойду налью сам, — предложил я.

— Ну нет. — Она живо вскочила на ноги. — Я принесу сама. Ты свалишь там что-нибудь, или сломаешь себе ногу, или случится еще что-нибудь ужасное.

— Не говори глупостей! — отрывисто бросил я.

— Сладкий мой! — Она посмотрела на меня вниз, ее ясные голубые глаза выражали явное сочувствие. — Несчастные случаи так и липнут к тебе. Разве ты не знаешь об этом?

— Никакие несчастные случаи ко мне не липнут! — возразил я сквозь сжатые зубы.

— Именно липнут, — горячо настаивала она на своем. — Вчера я подумала, что тебе конец, когда ты шмякнулся головой об стенку.

— Такой несчастный случай мог произойти с любым, — твердо заявил я.

— Ты потерял сознание не меньше чем на пять минут, — продолжала она и вдруг захихикала.

— Что тут, черт возьми, смешного? — проворчал я.

— Я кое-что вспомнила, — объяснила она и опять захихикала. — Пока ты оставался без сознания, твой динь-дон не терял упругости. Поэтому-то я и не решилась вызвать доктора. Я хочу сказать, что, конечно, все слышали о смерти, которая может наступить в момент экстаза, но это выглядело бы ужасно смехотворно!

— Ладно, принеси мне выпить, — прорычал я.

Она наклонилась надо мной, чтобы дотянуться до стакана, кончики ее грудей оказались на моей голове, и соблазн оказался непреодолимым. Моя рука скользнула вверх между ее ног, и я резко дернул за гнездившийся там пушок медового цвета. Она резко вскрикнула от неожиданности и подпрыгнула. Одна ее нога зацепилась за подушку и отъехала в сторону, лишив ее равновесия. Она издала еще один вопль, падая плашмя, ее ноги оседлали меня, так что на головокружительное мгновение у меня появилась бородка медового цвета. От столкновения я свалился навзничь на подушки, а она полетела дальше, свалившись на столик, а с него на пол.

Я собирался подняться и помочь ей, но не смог, потому что ужасно расхохотался. Меня всего сотрясало от ржания. Я гоготал до тех пор, пока у меня нещадно не заболел живот, а кулаки не стали барабанить по подушкам. Потом, наконец, до меня не сразу дошло, что она опять стоит надо мной, упершись в бока сжатыми кулаками, а выражение лица говорило, что она в этот момент способна на убийство.

— Ты, глупый гомик! — угрожающе крикнула она. — Я могла разбиться насмерть! Какого черта ты во всем этом нашел смешного?

— Смешного тут ничего нет, — согласился я. — И я во всем виноват, Анджела. Начнем с того, что мне надо было сходить за выпивкой самому. Я хочу сказать, — мои плечи опять начали вздрагивать от едва сдерживаемого смеха, — мы ведь оба теперь знаем, что и ты склонна попадать в происшествия!