Три часа ночи - Карофильо Джанрико

Казалось, папа был счастлив возможности рассказывать мне байки и делиться знаниями о мире. Он радовался, что я позволил ему это. Последний раз такой разговор состоялся у нас, когда я был совсем ребенком.

Тем временем небо начинало светлеть и на улицах появлялись люди — бегуны, заспанные рабочие с обеденными торбами через плечо, разносчики хлеба, дворники с метлами, полицейские, медсестры… Те, кто бодрствовал ночью, торопились в свои укрытия, не желая, чтобы дневной свет резал им глаза. Один из таких полуночников, проходя мимо, смачно харкнул и одарил нас таинственной улыбкой.

Мы с папой молча шагали по улицам. Спустя минут десять быстрой ходьбы у меня вдруг возникло поистине головокружительное ощущение, какого я никогда не испытывал прежде и почти никогда потом: я почувствовал себя частью множества и одновременно личностью, обозревающей жизнь этого множества с высокой вершины.

Люди, которых с наступлением рассвета становилось все больше и больше, стремительно заполоняли улицы, переулки, улочки и площади: они объединялись, разделялись и выстраивались в фигуры, точно птичьи стаи в небе. Все мы — я, папа, дворники, рабочие, головорезы, полицейские, медсестры, уголовники, мальчишки, бездомные — составляли единый гигантский организм, о существовании которого знал один лишь я.

Когда мы добрались до отеля, уже совсем рассвело. Портье сказал, что лифт сломался, а ремонтники придут только в седьмом часу. Наш номер располагался на четвертом этаже. Мы направились к лестнице и пошли наверх пешком. Поднявшись на четвертый этаж, папа начал задыхаться, и на какое-то время меня охватил настоящий страх.

— Теперь нам надо быть внимательными, — изрек отец, распахивая окна, за которыми открывался вид на старинные дома, нежно-розовые в лучах рассветного солнца.

— Внимательными?

— Нам нужно немного отдохнуть, но так, чтобы не заснуть среди бела дня. Иди в душ, а потом прими следующую таблетку.

Я повиновался. Теплая вода была приятной. Закончив мыться, я выпил лекарство, хотя, как мне казалось, необходимости в этом не было, потому что я хорошо себя чувствовал и вообще не хотел спать. Мне не терпелось опять выйти в город и увидеть, какие еще приключения уготовил нам с отцом наступивший день.

Пока папа мылся и брился, я взял плеер и одну из кассет, которые прихватил с собой в поездку. До сих пор помню, какие песни были на тех кассетах. Примерно так же мы не забываем состав футбольных команд, за которые болели в детстве.

«Romeo and Juliet», «Private Investigations», «Ragazzo dell’Europa», «Should I Stay or Should I Go», «Under Pressure», «Caterina», «Always on My Mind» в исполнении Уилли Нельсона.

Я растянулся на кровати, надел наушники и включил музыку.

Не знаю, на какой песне мои глаза закрылись. Помню только, как папа в халате мягко похлопал меня по плечу и сказал:

— Говоришь, таблетки тебе не нужны?

— Да я не спал, я музыку слушал…

— Ну конечно, а я в это время штангу тягал. Иди еще раз в ванную и прими холодный душ. Потом позавтракаем и составим программу на день.

21

После завтрака мы вернулись в номер отдохнуть. Мы легли в кровати, но продолжали бодрствовать.

— Я проштудировал путеводитель, — сказал отец.

— И?

— Судя по всему, первым делом нам следует побывать в Нотр-Дам-де-ла-Гард — это собор, который видно от самого порта. Он стоит высоко на холме, в темное время суток его фасады красиво подсвечиваются. Посетим собор, полюбуемся великолепной панорамой города, которая открывается с холма. Следующим шагом нам непременно нужно взглянуть на каланки.

— На что?

— Каланками называются скалистые острова и береговые фьорды, расположенные рядом с Марселем. Из Старого порта можно отправиться на трехчасовую морскую прогулку по ним. Что скажешь?

Протяжно зевнув, я потянулся. Я чувствовал себя неплохо, да и таблетка начинала действовать.

— Хорошо. Откуда начнем?

— Доедем на такси до Нотр-Дам-де-ла-Гард, осмотрим собор и насладимся панорамой. После этого спустимся в порт и поищем причал, от которого отходят экскурсионные корабли.

Получасом позже мы сидели в такси. Папа всю дорогу о чем-то болтал с водителем. Среди качеств отца, которые бросились мне в глаза во время нынешней поездки, меня особенно удивляла эта неожиданная разговорчивость, эта готовность общаться с чужими людьми и искренне интересоваться их делами. Мне стало любопытно, всегда ли отец был таким, и если да, то как я мог этого не видеть? А может, его поведение изменилось на фоне странных обстоятельств, в которых мы оказались?

Папа и таксист так тараторили по-французски, что я не мог разобрать почти ни слова и понял лишь, что таксист был родом из Бретани, ненавидел beurs — потомков североафриканских иммигрантов, ставших хозяевами города, и с удовольствием уехал бы из Марселя, если бы только ему представилась такая возможность.

Нотр-Дам-де-ла-Гард представлял собой монументальное неороманское строение с мраморными фасадами, возведенное в самой высокой точке города. Часы показывали половину девятого, воздух был свежим, весь Марсель лежал у наших ног, море сияло далеко внизу и, казалось, обещало что-то хорошее.

— Вон там Фриульские острова, — сказал отец, сверившись с путеводителем и указывая пальцем на небольшой архипелаг рядом со Старым портом. — На самом маленьком расположен замок Иф.

Я не сразу сообразил, откуда мне знакомо это название.

— Иф? Тот, о котором говорится в «Графе Монте-Кристо»?

— Ага. До начала века там была тюрьма.

— Я и не думал, что он существует на самом деле.

— Еще как существует. Завязка романа происходит именно здесь.

Книга «Граф Монте-Кристо», которую я прочел дважды, сначала в адаптированном для детей, а затем в полном варианте, была одной из моих любимых. Мне нравилось читать о приключениях героя в мире несправедливости, насилия и отмщения, я полностью себя с ним отождествлял. Особенно меня восторгала история жизни Эдмона Дантеса. Книгу я проглотил залпом, и в моей голове совершенно не отложилась мысль, что действие романа частично происходит в Марселе, то есть в городе, где я в данный момент находился. Меня вдруг охватило волнение, будто бы мне выпал шанс посетить Смоллвиль, Тополинию или Готэм-сити.

— Эх, жаль, фотоаппарата нет, — вздохнул я, любуясь панорамой Марселя.

— И правда жаль. Но кто бы мог подумать, что он нам понадобится? — отозвался папа, и его слова поразили меня, будто таинственная максима или судьбоносное пророчество.

Мы побродили по собору, осмотрели гигантскую статую Мадонны, установленную на колокольне, и разглядели город со всех сторон. Когда наши взоры пресытились — а виды, даже самые красивые, спустя некоторое время неизбежно начинают надоедать, — мы взяли такси и вернулись в Старый порт.

В киоске, где продавались билеты на морские экскурсии, сидела пышнотелая дама с приветливым лицом. Она говорила так неторопливо и разборчиво, что я почти все понял. Выдав нам два билета, дама поинтересовалась, есть ли у нас с собой купальные принадлежности. Отец помотал головой и уточнил: неужели во время прогулки на корабле можно будет искупаться? Дама закивала и пояснила, что нас отвезут в бухту с кристально чистой водой (там красивее, чем на Корсике, добавила она с ноткой гордости) и упустить такой шанс было бы обидно. При желании, певуче произнесла дама, мы можем заглянуть вон в тот магазинчик и приобрести там все необходимое.

В результате мы экипировались плавками, шлепанцами и пляжными полотенцами. Еще купили забавную сумку с рисунком в виде рыбок и морских коньков, в которую сложили все купальные принадлежности.

По пути к пристани папа неожиданно остановился.

— Ты как? — спросил я.

Он взглянул на меня, загадочно улыбнулся и ответил:

— Представляешь, мне очень весело.

От его слов у меня внутри что-то оборвалось. Я вдруг сообразил, что слышу их от него едва ли не впервые в жизни. Кое-как выдавив ответную улыбку, я промямлил: