Красный вервольф 3 - Саша Фишер

— А ты куда?

— Разберусь, — кивнул я на домик, откуда уже слышались крики, звон разбитого стекла и грохот. — Я пошел! Свисти!

Яшка на удивление умело стал насвистывать «Сердце, как хорошо на свете жить». Я спешно юркнул во двор, взбежал на крыльцо и распахнул дверь. Оказался в просторной гостиной, она же кухня. Один из фрицев молотил прикладом возрастного мужичка, распластавшегося на полу. Второй за волосы волок к выходу вопящую женщину, а третий сграбастал ребенка лет пяти, держал его одной рукой, а второй рылся в шкафу. Мародерничал сука.

— Хальт! — тот что охаживал мужика вскинул на меня карабин.

Я поднял руки и пробормотал по-немецки:

— Свой, свой! Не стреляйте. Вот и аусвайс имеется, герр офицер. Вот и предписание комендатуры на право нахождения здесь. В порядке документы.

— Какого дьявола тебе здесь надо? — уже чуть расслабившись, спросил немец, но ствол карабина с меня не сводил.

Мужичок на полу чуть отполз и глянул на меня снизу просящими глазами полными слез.

— Я все объясню, герр офицер, моя фамилия Волков. Алекс Волков, я переводчик и работаю на графа Эрнст-Отто фон Сольмс-Лаубаха, у его светлости сегодня жутко разболелся зуб. Нужно срочно обезболить!

— Ты врешь! Рус швайн! — прошипел фашик и махнул рукой на пленников. — Среди них нет докторов. Это грязные юде.

— Вы не поняли, герр граф приказал принести не лекарство, а настоящее обезболивающее, — я недвусмысленно хлопнул двумя пальцами по горлу. — Лекарства не удалось раздобыть, но местные сказали, что в этом доме торгуют отличным самогоном. Ну, вы понимаете? Самогон? Водка? Шнапс! Русский самогон — это лучшее лекарство от зубной боли. Прошу, герр офицер, помогите мне его найти. Прежде чем вы расстреляете этих юде, пусть они скажут где погреб и где прячут бутыли. Можно я у них сам спрошу?

Тот, что боролся с женщиной с любопытством на меня уставился, который держал ребенка, отшвырнул его на пол, а фриц, державший, меня на мушке, опустил ствол. Никто не был против поиска выдуманного мной самогона. Видно, что после маршбросков пехота тоже жаждала разжиться немного спиртным.

— Спроси у них, где шнапс! — кивнул мне фриц.

— Спасибо, герр офицер, — голова моя качалась китайским болванчиком. — Я мигом. Я всю душу из них выну, но графа спасу, спасибо!

Я подошел к лежащему мужчине, тот тяжело дышал:

— Где самогон, сука?!

— Я… Я не понимаю… У нас нет его и не было, — он вытер рукавом кровь с лица.

Я повернулся к немцам и хохотнул:

— Эта свинья не хочет говорить.

Фашики непонимающе на меня уставились, хмурили тугие лбы. Ага. Значит по-русски не бельмеса. Проверочка удалась. Что ж…

— Шайсе! — выкрикнул я и впечатал сапог в живот лежащего старика.

Громко так впечатал, ударив каблуком в доски пола, остановив в самый последний момент ногу, но при этом успел чуть упереть носок поддых.

Получилось театрально. Бухнул пол, а старик скрючился, но больше от испуга, чем от боли. Я-то чувствовал, что слегка его задел.

— Говори, сука! — блажил я.

Эти два слова фрицы наверняка знали. Поэтому выкрикнул их с особой яростью. А потом стал вещать инструктаж для евреев, но выкрикивал его как угрозы, брызжа слюной.

Сообщил деду, чтобы «на три», схватил этого за ноги. Держал его как коршун тушкана, а женщине велел хватать ребенка и ложиться на пол.

Евреи смотрели на меня ошарашенными глазами, и было похоже, что сильно испугались моих «угроз».

— Говори, сука! — снова выкрикнул я. — Считаю до трех! Раз, два… Три!

Глава семьи ожил и вцепился в ноги фрица. Тот замахнулся на него прикладом, но я перехватил ствол. Крутнул его по часовой, вывернув из рук. Ближайший ко мне немец скинул с плеча карабин, но дернуть затвор не успел, как приклад моего трофейного вкрошил ему зубы прямо в глотку.

Третий фриц успел-таки направить на меня ствол, но прежде чем он нажал на спуск, я успел дернуть за половик под его ногами. Он грохнулся на спину, но оружие не выпустил. Я подскочил у ударил карабином как клюшкой. Бац! И череп лопнул, брызнув мозгами.

Остался последний противник. Он сумел вырваться от старика и выхватил нож. Понимал, что стрелять я не буду, мигом патрули сбегутся.

В его глазах ярость. Он перехватил холодняк, уперев большой палец в перекрестие рукояти. Сразу по хвату видно, что тычком удар наносить собрался. Ну, давай, ублюдок… Иди к Вервольфу.

Фриц сделал предсказуемый выпад, а я встретил его ударом приклада. Знатно так припечатал в грудь, аж ребра захрустели.

Сдавленный хрип, и немец скрючился на полу. Нож звякнул о пол. Я шагнул к нему, занеся над головой приклад, но добить не успел. Старик подхватил с пола нож и вонзил в горло фашиста по самую рукоять. Тот забулькал и затих…

Минус три. Потерь среди гражданского население нет. Фу-ух…

Глава 10

Немая сцена. Старик выпустил рукоять ножа и стеклянным взглядом рассматривал кровь на своих ладонях. Женщина сжимала в объятиях ребенка.

— Дамочка, вы его задушите, — сказал я. — У вас очень мало времени, вставайте и уходите.

— Но куда же мы пойдем? — пролепетала женщина. — Это наш дом… Вещи… Инструмент… Хрусталь… Наши друзья…

Она была бледной, как полотно, губы ее тоже побелели и предательски затряслись. Бл*ха, только истерики сейчас не хватает! Я по быстрому шагнул к ней и отвесил пару звонких пощечин. Единственный сейчас доступный способ походно-полевой психотерапии.

— Те самые друзья, которые на двери звезду нарисовали, чтобы фрицев на ваш дом навести? — жестко сказал я прямо ей в лицо. — Дамочка, у вас не получится откупиться или отсидеться. Эти трое вас бы расстреляли, а потом ограбили. А возможно сначала изнасиловали бы по очереди. Уходите! Прямо сейчас.

— Надо собрать вещи… — пробормотала женщина. Ну слава яйцам, вроде больше не похоже, что собирается разразиться слезами.

— Сарочка, какие еще вещи? — ожил старик. — Что ты прицепилась к этим вещам? И отпусти, наконец, мальчика.

Женщина разжала свои объятия-тиски, и ребенок повернул ко мне голову и посмотрел внимательным взглядом темных глаз. Черные кудряшки, взгляд умненький. Да уж, без шансов. Эти трое прямо-таки каноничные евреи, в толпе хрен затеряешься. Она поднялась на ноги и деревянным шагом пересекла комнату. Подошла к туалетному столику с огромным овальным зеркалом. Н-да, а дом-то у них и впрямь, довольно богатый. Понимаю в чем-то дамочкины сомнения, как это все оставить. Хрустальная люстра, лепнина на потолке, замысловатая мебель, к которой запросто может подойти определение «антикварная». Чувствуется вкус,