Твое место на Зоне - Владимир Колычев

– Ну тогда Лошакова еще раз нужно допросить. И этого, как его, Окунева. Он же вроде бы человек Воронца.

– Вроде бы. А на «вроде бы» доказательной базы не построишь. Да и кому это нужно копать глубоко? Ты вот посмотри, как Громов четко работает. Подельники Лошакова ему не нужны. Участия не принимали, и баста. А их преступные умыслы в дело вписывать – только воду мутить. Есть факт – убийство Суконкина. Есть задача – найти убийцу, снять с него признательные показания и собрать доказательную базу. Все! Сейчас Громов раскрутит Лошакова, проведет предварительное расследование, передаст дело в суд, добьется обвинительного приговора, и баста! Подводные течения никого не волнуют.

– Но эти подводные течения опасны для общества. Где гарантия, что завтра Воронец не прикажет своим «торпедам» убить еще кого-нибудь?

– А где гарантия, что Воронец приказал убить Суконкина? То, что мы подозреваем его, так это все наши домыслы. Поверь, лейтенант, если мы сейчас начнем копать под Воронца, ничего, кроме геморроя, не накопаем.

– Но ведь это наша обязанность – защищать общество от всяких там Воронцовых.

– Обязанность. Но, увы, далеко не всегда хватает возможностей…

– Ну почему это нет возможностей? – удивился Сергей. – Есть Лошаков, есть Хлебов, есть Окунев. Их нужно допросить, тогда все станет ясно.

– Что станет ясно? – как на неразумного ребенка посмотрел на него начальник. – То, что Воронец заказал Суконкина? Ну ты развеселил меня, лейтенант. Да нам про Воронца никто ничего не скажет. Лошаков сболтнул было, но тут же пошел в отказ. А Окунь даже говорить с нами не захочет. Да, интересную мы с тобой тему затронули. Но разводим ее на пальцах, а надо бы на деле. Ты, лейтенант, тактические приемы допроса в школе изучал?

– Ну а как же, конечно.

– В теории, так?

– Ну не только в теории, – замялся Сергей.

На стажировке ему приходилось допрашивать подозреваемого. Но это был скорее дешевый фарс, чем допрос. Мужичонка украл у соседа бензопилу, следователь легко раскрутил его на признание, оформил протокол и уже затем отдал обвиняемого на растерзание курсантам. Баловство, короче…

– Ну все равно, практики маловато… В общем, раз уж пошел разговор, давай-ка займись гражданином Окуневым. Я сейчас распоряжусь, чтобы его доставили сюда. Ты его допросишь по всем правилам. Это будет твоим заданием, скажем так, учебно-боевым. Цель допроса – выявить мотивы, побудившие гражданина Окунева оказать вооруженное сопротивление милиции, взять с него признательные показания по этому факту. А заодно выявить его связь с вором в законе Воронцом. Короче, лейтенант, ты должен расколоть его по полной программе. Вопросы?

Иванов не просто смотрел на Сергея, он просил взглядом – «откажись, лейтенант, а то ведь сраму не оберешься». Но Сергей отказываться не стал.

Начальник оставил его в кабинете одного. Сергей полез в ящик стола за своими конспектами. Пока есть время, надо бы подготовиться к допросу. Есть же целая наука, как допрашивать подозреваемого. Обвиняемым Окунев станет после предъявления ему обвинения…

Так, допросы могут носить конфликтный и бесконфликтный характер. В случае с Окуневым нужно рассматривать первый вариант.

Сергей продолжал листать конспекты.

Так, тактические приемы допроса можно условно объединить в три группы. Первая – мягкие, основанные на щадящей криминалистической терапии, как, например, терпеливые беседы по душам на отвлеченные темы, разъяснение, обращение к здравому смыслу, логический и правовой анализы сложившейся ситуации. Вряд ли этот вариант подойдет.

Вторая группа объединяет тактические приемы, характеризующиеся как жесткий непрерывный прессинг, главным тактическим средством которого являются методы изобличения фактами, демонстрация возможностей следствия, твердость и бескомпромиссность – разоблачение лжи, предъявление изобличающих доказательств, проведение очных ставок. Как все запутано.

Третья группа – попеременное использование возможностей приемов первой и второй групп. Ну зачем так все усложнять? Достаточно назвать эти приемы «методом кнута и пряника».

Под термином «тактические комбинации» понимаются тактические приемы допроса, которые именуются «следственными хитростями» и «психологическими ловушками». Слово «хитрость» здесь предполагает не обман, не введение в заблуждение, а имеет другой смысл – изобретательность, искусность. Правильно поставленная следственная ловушка ложной информации в себе не несет. В ее основе лежит расчет на такую оценку ситуации, которая приведет допрашиваемого к необходимости самостоятельно принять правильное решение…

Допрос должен быть проведен профессионально грамотно, ведь достаточно неуверенного тона, беспокойного взгляда, незначительного волнения, повышенного интереса к словам допрашиваемого, и ему станет ясно, что следователь не располагает необходимыми доказательствами.

Сергей закрыл конспект. Теория звучит важно и напыщенно, но при всем при этом она аморфна и расплывчата. На практике все гораздо проще, но в то же время сложней. По теории Сергей получал «отлично». Какую же оценку выставит ему жизнь?

Майор Иванов сам привел Окунева в кабинет. Это был крепкого сложения мужчина лет тридцати. Короткий ежик волос, землистого цвета лицо, мощные надбровные дуги, глубоко посаженные бесцветные глаза, широкая переносица. Желваки на скулах вздуваются, как пузыри у лягушки. Видно, что нервничает Окунев, хотя и пытается скрыть волнение под внешней бравадой.

Он сел на табурет, деловито выставил вперед ногу. Вперил в Сергея пристальный гнетущий взгляд. На тонких злых губах змеится презрительная ухмылка.

– Эй, начальник, браслеты-то сними, да? – небрежно потребовал он.

Сергей даже ухом не повел. Он сидел за столом и смотрел на уголовника. Голова подана вперед, спина прямая, руки на столешнице, как у студента, внимательно слушающего преподавателя. Он решил не делать лицо кирпичом и взгляд свой не стал утыкать колючками. Он смотрел на Окуня с блуждающей улыбкой на губах. В глазах светилась надежда на его самопроизвольное и, конечно же, скорое признание во всех грехах – тяжких и не очень. Но в этом же взгляде присутствовала твердость духа и уверенность в своих силах.

– Начальник, ты чо, не въезжаешь? Наручники сними! – разозлился Окунь.

Но Сергей его не услышал. Потому что хотел слышать другое.

– Слушай, начальник, где ты таких сосунков берешь? – спросил уголовник у Иванова.

– Скажи этому «сосунку» спасибо за то, что он тебя не убил, – хмыкнул майор. – Он в Афгане служил, а ты для него «дух». С «духами» разговор короткий. Секир-башка и все дела.

– Он чо, контуженный? – нервно хохотнул Окунь.

По идее, Сергей должен был обидеться, гневно свести брови к переносице. Но он даже в лице не изменился. На губах все та же блуждающая улыбка. Будь Сергей слабаком в душе, Окунь бы наверняка поднял его на смех. Но уголовник видел, что Сергей не лыком шит – как изнутри, так и снаружи. И его показная наивность не смешила Окуня, а, напротив, злила. Он уже начал выходить из себя.

– Ты, мусор, ты чо в натуре… Я тебе чо, икона, чтобы на меня пялиться?

Сергей продолжал хранить молчание. Его спокойствие выводит допрашиваемого из себя, поэтому он должен и дальше держать марку.

– Ты чо, мент, думаешь, что ты такой умный! – оскалился Окунь. – Думаешь, что за жабры меня взял? А хрена тебе лысого!.. Ты мне, мусор, за все ответишь! И за то, что повязал меня! И за то, что ты такой урод!

Уголовник завелся сам. И очень хотел завести Сергея. Но ни грубости, ни угрозы на него не действовали.

– Ты покойник, мент! Ты покойник!!! – клокотал Окунь. – Завтра… Ты слышишь, мент, завтра меня отпустят, понял!.. Ты думаешь, я сам по себе, хрена тебе! За меня конкретные люди подпишутся, понял! Мы еще поговорим с тобой, легавый! Мы с тобой в другом месте базарить будем. Тогда я на тебя смотреть буду. Молчать буду и смотреть, как ты сапоги мне лижешь… А потом я тебя кончу, мент!

Первым не выдержал Иванов. Он с такой силой заехал Окуню в ухо, что тот слетел с табуретки.

– Зачем? – с упреком, но спокойно спросил Сергей. – Он и так обижен.

– Кто обижен?! – взвыл уголовник. – Я обижен?! Тебя самого обижать будут, мент!

– Кто? – удивленно повел бровью Сергей.

Улыбка намертво приклеилась к его губам.

– Я!!!

– Вот смотрю я на тебя, Окунев, и думаю, что глупость человеческая безгранична. Неужели ты ничего не понял? Сдал тебя Лошаков. Ты глупый, Окунев. А Лошаков – нет. Зачем ему всю вину на себя брать? Он с тобой решил поделиться. И с Воронцом. На троих, так сказать, пулю расписать.

– Ты чо несешь, мент, какой Воронец? – вытаращился на него Окунь.

– Вор в законе. Человек, на которого ты работаешь.

– Что за бред!

– Это не бред, – спокойно сказал Сергей. – Это оперативная информация. Лошаков сказал, что ты приказал ему убить гражданина Суконкина.