Летняя работа - Лиззи Дент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я, прихрамывая, тащусь к ним, боль начинает стихать, но Анис замечает мою хромоту и выглядит огорченной:
– Ты в порядке?
– Ага, – отвечаю я, снова разминая лодыжку.
– Что случилось? – Она делает несколько шагов вперед. – Ты повредила лодыжку?
– Ничего страшного, – качаю я головой.
– Все из-за этих нелепых кедов, – хмурится она.
– Все будет в порядке. Нашли дикий чеснок?
– О да! – Она протягивает руку в высокую траву, чтобы взять свою корзину, которая полна какой-то зелени. Я на мгновение теряюсь, потому что на вид это просто трава, но не хочу показаться совсем неопытной.
– Вау! – произношу я. – Такая яркая, – затем принюхиваюсь, – да она действительно пахнет чесноком!
Она прищуривается, глядя на мою ногу.
– Я куплю туристические ботинки, – произношу я.
Джеймс идет ко мне с охапкой того же растения, которое выглядит как трава и совсем не похоже на чеснок:
– Что случилось? Хизер, ты в порядке?
– Мы ушли не больше чем на полчаса, а у нее уже травма. – Анис явно недовольна.
– Ты можешь надавить на лодыжку? – спрашивает Джеймс. Он выглядит искренне обеспокоенным.
И тут меня осеняет. Они так нервничают, потому что если я получу травму, то не смогу работать. На мгновение я чувствую себя ужасно, но потом понимаю: это может сыграть мне на руку.
– Я не хотела вас беспокоить… – Я выпячиваю нижнюю губу и хмурю брови.
– Не говори глупостей. Садись. – Анис наклоняется и опускает корзину. Я опираюсь на нее для поддержки и медленно опускаюсь на землю. Конечно, земля сырая, и я чувствую, как холодная влага просачивается сквозь джинсы.
Джеймс стягивает кроссовок с моей ноги, и я притворно вздрагиваю, мучаясь чувством вины. Вообще мне действительно немного больно.
– Боже, прости, – паникует он.
– Все в порядке, – заверяю я, и плечи у него опускаются от облегчения.
– Давай я посмотрю! – просит Анис, отодвигая его. Когда я снимаю носок, нога выглядит нормально, хотя и нуждается в педикюре.
– Она ужасно распухнет, – сообщает она Джеймсу, – как у хоббита. Смотри, она уже распухла. – Она показывает на мой толстый и немного волосатый большой палец, и я стараюсь не обижаться. – Он определенно выглядит опухшим…
– Хорошо, спасибо, доктор, – рявкаю я, отдергивая ногу.
– Нам лучше отвести тебя обратно в коттедж. – Джеймс качает головой.
– Я останусь и соберу все необходимое для обеда, – решает Анис. – Нужно как можно скорее сказать Расселу и Ирен.
– Ну, меню составлять она сможет, – возражает Джеймс.
– Да, наверное, – хмуро соглашается Анис. – А Рокси ее подменит.
– Давай попробуем тебя поднять. – Джеймс наклоняется вперед и обхватывает меня за спину, а затем быстро поднимает на ноги. Мне не по себе от всей этой игры в беспомощную барышню, но я решаю подыграть ему, чтобы потянуть время. Оно поможет мне разобраться со всем происходящим: винной картой, работой, жизнью.
– Ты сможешь дойти обратно в таком состоянии? – спрашивает он.
– Думаю, да, – отвечаю я.
– Анис, ты справишься?
– Да, – кивает она, отворачиваясь от нас двоих, пока мы вместе ковыляем по тропинке. Джеймс старается максимально поддержать меня, пока я иду, и одновременно из вежливости держится как можно дальше от меня.
– Спасибо, Джеймс, – благодарю я.
– Без проблем. Я уложу тебя в постель, и мы посмотрим, сможем ли отвезти тебя к врачу, или врач приедет к тебе. Или Бретт может посмотреть.
– Бретт? – переспрашиваю я, едва заметно наклоняясь ближе, чтобы насладиться ощущением тела Джеймса, мягко прижатого к моему.
– Да, он ухаживает за животными. И за территорией.
– И за дамами? – Я хихикаю, и Джеймс слегка напрягается, поэтому на кратчайшее мгновение я представляю, что он просто немного ревнует.
Глава 9
Новости о моей ужасной травме распространились быстро, и когда мы вернулись в коттедж, Ирен уже ждет нас там, сжимая две набитые перьями подушки для гостей и настаивая на том, чтобы мою лодыжку немедленно осмотрели.
Бретт, шестифутовый громадный садовник-коновал, осматривает мою ногу на предмет переломов – их нет! – невероятно легкими прикосновениями и двигает ею влево и вправо мягкими круговыми движениями. Я морщусь, насколько это возможно, чтобы не переусердствовать.
Джеймс, который галантно, но неловко поддерживал меня всю дорогу домой, вернулся на кухню, чтобы начать приготовления. Билл заскочил с рюмкой виски, которую я послушно осушила.
– Итак, откуда тебя вытащила Ирен? – спрашивает Бретт, аккуратно обматывая повязку мне вокруг ноги своими огромными руками, которыми можно удержать лошадь.
– А?
– Откуда ты, девочка?
– А. Из Плимута, – говорю я, не задумываясь. – И из Лондона.
– Никто не может быть из двух мест сразу.
– Мне не нравится быть из Плимута, – говорю я. – Вы там бывали?
– Я думала, Девон прекрасен, – раздается голос Ирен.
– Конечно, Девон великолепен. Плимут – это не совсем открыточный Девон. Плимут – это нищета с портом.
– Хм… – говорит она, и я решаю сменить тему.
– Ну что там, док?
– Честно говоря, нет причин, чтобы тебе не выйти на работу сегодня вечером, милая, – заявляет он с сильнейшим шотландским акцентом. – Она даже не опухла. Я сначала подумал, что опухла, но посмотри, обе ноги одинакового размера.
– Ладно, Бретт, хватит! – бормочу я.
– О, слава богу. Бедняжка, – воркует Ирен. – Значит, нам не нужно везти ее в Форт Уильям?
– Господи, нет. Думаю, она скоро снова будет на коне.
– Большое спасибо. – Я качаю головой, чтобы показать, какая все это ерунда. – Ну и дела, да?
– Не волнуйся, – успокаивает он, снова улыбаясь мне, потом собирает свою аптечку для животных и встает. – В следующий раз тебе придется потерять всю ногу сразу, если захочешь откосить от работы. – Он подмигивает мне, и на долю секунды я забываю засмеяться, но потом смеюсь.
– О нет! Зачем же мне так делать? – Я машу на него руками.
– Хизер, дорогая, я пришлю Джеймса с меню через несколько часов, ты сможешь подобрать вино к блюдам, а потом, надеюсь, ты снова будешь с нами к ужину. Конечно, я тебя не тороплю.
– Ага, – отвечаю я, с удовольствием расправляя простыни на кровати. – Сделаю все возможное, чтобы к ужину присоединиться к вам.
После этих слов Ирен выходит из комнаты, а я остаюсь наедине со своей придуманной травмой ноги и бутылкой виски, которую оставил Билл. Я поворачиваю ее, чтобы прочитать этикетку: Oban 18-летней выдержки. Нюхаю свой пустой стакан и задаюсь
