«Мы от рода русского…» - Андрей Сахаров

Русь шла вновь к договору с Византией, который бы восстановил ее растерянный за истекшие после 860-го. годы престиж, укрепил ее экономические позиции в империи. Именно для этого в первую очередь, а не только для грабежа константинопольских пригородов собирал Олег огромную рать всей «Великой скуфн». По данным летописи, он привел с собой около 80 тысяч человек. Противник должен был быть поставлен на колени; он должен был признать за Русью все, к чему она стремилась вслед за своими соседями, которые на различных этапах своей истории также добивались от Византии (потом теряли, потом снова добивались) выгодных основополагающих мирных устроений. Можно выстроить длинный ряд таких соглашений, в котором Руси отведено свое место. И признаем мы достоверность договора или не признаем,- это не меняет сути дела. Такой договор Русь по всем законам развития тогдашней государственности должна была вырвать у Византии. И она его вырвала.

Поэтому мы подходим к спору сторон не с позиций формальной логики, как это сделал А. А. Шахматов, или блестящей догадки, как это совершили три историка прошлого, а с позиций скучнейшего исторического стереотипа. Все страны прошли эту стадию отношений с Византией (а многие и между собой,- вспомним договоры Руси с варягами, ьенграми). Теперь, после 860 года, вновь приспело время Руси, создавшей в конце IX - начале X века единое раннефеодальное государство

Вчитываемся еще и еще раз в те «легенды:), в те «компиляции», которые сохранил для нас древний летописец, п обнаруживаем удивительные вещи.

Оказывается, если он и создавал что-то по своим собственным образцам, то сделал это настолько искусно, что описание событий абсолютно соответствует мировой дипломатической практике того времени во всех ее тонкостях.

Так, военные действия были остановлены, и послы, высланные из Константинополя, начали переговоры в русском стане. Именно эти переговоры и послужили основой для полного окончания военных действий и отхода русской рати от стен города.

Всмотримся в условия этих пер-вых - подчеркиваем, первых - предварительных переговоров, потому что были еще и вторые, в ходе которых оказались согласованными окончательные условия мира.

Дань выходит здесь на первый план. Но какая? Олег потребовал уплаты фантастической суммы - по 12 гривен на человека, что означало общую сумму в 960 000 гривен. Была ли это та ежегодная денежная дань, которую соседние государства временами получали с Византии за сохранение мира и за союзную помощь против имперских врагов? Нет, не об этом поначалу шла речь. А о требовании уплатить единовременную военную контрибуцию, которая и определяла прекращение войны и начало мирных переговоров. И греки согласились на выплату этой огромной суммы, лишь бы снять осаду города многотысячным русским войском.

Так закончился первый этап переговоров. Нужно ли было его конструировать заново летописцу? Вряд ли, поскольку практика такого рода была широко распространена в раннем средневековье: военные действия на какое-то время прекращались, и заключалось перемирие, которое затем либо прерывалось, если стороны не находили общего языка об условиях мира, либо переводилось в переговоры о заключении длительного мира.

После военных столкновений Византии с персами, арабами, болгарами, тоже вслед за перемириями, как правило, проводились переговоры по поводу заключения нового мирного договора.

А вскоре в Константинополь из русского стана отправилось посольство Олега, состоявшее из пяти человек. Начался второй этап мирного устроения - переговоры относительно выработки долговременного мирного договора, который бы определил отношения между обеими странами на последующие годы.

Летописцу, как видим, не было нужды выдумывать столь сложную двуступенчатую процедуру переговорен: она была заложена в тогдашней дипломатической практике, и руссы времен Олега прекрасно этой практикой овладевали. В летописи просто нашли отражение of a этапа проходивших, стереотипных для того времени, переговоров.

Не надо было бедному автору вычеркивать и имени Константина из последующего договора, чтобы оправдать отсылку к 907 году. Когда в 911 году посольство Олега направилось в Константинополь, а было это весной, в начале навигации по Днепру, то Константин еше не был венчан на царство и послы действительно опирались на прежнее соглашение, бывшее при тех же царях- Льве и Александре. Но сам договор 911 года заключался уже после 9 июня, когда Константин был объявлен императором-соправителем; в грамоте это и нашло отражение в виде официального упоминания имен всех трех императоров во главе с правящим императором - Львом VI.

Но вернемся к 907 году и посмотрим, к кому же" направлял Олег пятерку своих послов. К тем же двум императорам, которые тогда официально занимали престол,- Льву VI и его брату Александру! Так что летописец прекрасно был осведомлен о хронологии правления всех трех «царей» и был точен во всех отношениях.

Какой же договор заключили послы Олега в Константинополе? Это был типичный долговременный мир, восстанавливающий добрососедские отношения между двумя государствами. Его следы мы видим в словах летописи о том, что греки начали «мира просити», в словах о том, что императоры «мир сотвориста со Олгомъ», в клятвенном утверждении обеими сторонами «мира». Наконец, в последней фразе - «и утверднша миръ».

Традиционные, давние, существовавшие, возможно, с 860 года мирные отношения между государствами были восстановлены. Последующая война Руси с греками случилась лишь в 941 году, а отношения между ними расстроились в середине 30-х годов X века. Значит, договор «мира и любви» действовал по меньшей мере около тридцати лет. И это не случайно, потому что все условия Олегова первого мира действительно соответствовали такому долговременному и масштабному соглашению.

Борьба за условия этого мира началась с первых же шагов переговоров, и летописец не только информирует читателя о статьях договора, по очень живо отражает противоречия сторон, их желание выторговать для себя наиболее выгодные условия соглашения.

Не успели русские послы появиться в Константинополе, как договоренность о дани была уже изменена.

Пятерка русских послов вновь, как и во время перемирия, во главу угла поставила вопрос о дани, «Имите мн ся по дань»,- заявили послы от имени князя Олега. И греки, как и раньше, ответили: «Чего хощеши, дамы ти». Кажется, все обстоит по-прежнему. Но нет, сумму единовременной контрибуции Олег уменьшает; она снижается по меньшей мере в десять с лишним раз. Но зато появляется новое требование - выдать «уклады» на русские города. Причем сказано не «дать» уклады, а «даяти» их, а это значит, что их выплата приобретает продолжительный, долговременный характер. Вот эти-то «уклады» и являлись той ежегодной денежной данью, которая впервые, как говорится, вслух, без всяких домыслов, умолчании и предположений на сен счет и прозвучала в источнике.

Руссы уступили в сумме контрибуции, но зато выставили, как и другие победители Византии, условие выплаты ежегодной денежной дани. Что же тут необычного? Что тут надо было выдумывать, создавать заново, изобретать, конструировать из поздних соглашений?

Заметим, что в позднейших русско-впзаитийских договорах не раз еще встречается это основополагающее для Руси условие - взимание ежегодной дани с Византии, и случается это всякий раз, когда греки, пользуясь благоприятной для себя возможностью, прекращали тяжкую для них обязанность.

Прошло три с лишним десятка лет, между странами возгорелась новая война, дважды водил свою рать на греков князь Игорь, и во время второго похода, в 944 году, когда, казалось, ничто не могло спасти Константинополь от новой осады его огромным войском Игоря и его союзников, греческие послы встретили русского князя на Дунае и предложили мир, заявив от имени императора: «Не ходи, но возьми дань, юже нмалъ Олег, придамъ и еще к той дани». А еще через двадцать лет сын Игоря Святослав, овладев дунайским устьем, сидел, княжил в Переяславце на Дунае, «емля дань па грьцех».

Когда же греки перестали выплачивать Руси эту ежегодную дань, снова вспыхнула война, и Святослав вновь вырвал у Византии обязательство уплачивать дань. И даже во время тяжелой осады греками малочисленного войска Святослава в крепости Дороотол, когда руссам пришлось пойти на заключение невыгодного мира, греки все же согласились продолжать выплату дани, и Святослав размышлял со своими воинами: «;Аще ли иочнеть не управляти дани, да изнова из Руси, совку-пи вши вон множайша, поидемъ Царюгороду».

Бот что означала выплата дани, которой Олег добился от Византии в 907 году.

Если мы согласимся с тем, что летописец «подделал» это условие договора 907 года, то вынуждены будем признать, что он и во все последующие тексты вставил вопрос о дани, а до такого чудовищного обвинения вряд ли додумаются даже самые отъявленные фальсификаторы русской истории.