Ураган (сборник) - Игорь Росоховатский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Фи, зачем утрировать, — проскрипел Владимир Лукьянович, но Евгений Степанович жестом руки остановил его.
— Мы выделим вам средства, которые вы просите. При условии, что опыты пойдут по определенной схеме.
Я понял, что мои планы рушатся — средства в его руках.
— Но, Евгений Степанович, если полиген принесет плоды, ваш отдел сможет их использовать в нужном вам направлении, — взмолился я, сдерживая ярость.
Он тяжело и шумно вздохнул: — Сколько времени упустим!.. — Сколько несчастных не спасем! — как эхо откликнулся Владимир Лукьянович. Внезапно на его лице мелькнула хитрая жирная усмешка:
— Новое направление опытов, между прочим, ускорило бы защиту диссертации и продвижение на новую должность. Ведь на вашу зарплату трудно содержать семью…
Это был удар ниже пояса. Я поднялся:
— Не дадите денег, обращусь в академию. План утверждали они. А новое направление пусть развивает ваш отдел, Евгений Степанович.
— Какой вы горячий, Петр Петрович. По летам, но не по званию. Так и быть, мы выделим средства на один синтезатор. И подождем месяца три. Это предельный срок. Если ожидаемые результаты не замаячат, пересмотрим отношение к вашим опытам и обещаниям.
Я попытался еще возражать, но его лицо утратило мягкость, окаменело. Голубые глаза навыкате превратились в ледышки и смотрели мимо меня. Моих возражений он больше не слушал, будто залепил уши воском.
Последнее слово осталось за ним. А как могло быть иначе? Эра Виктора Сергеевича кончилась.
* * *Завидев меня, Опал встал на задние лапы, выпрашивая подачку. Из большой клетки послышалось угрожающее «у-ух!». Это подавал голос новый вожак Дик, заменивший Тома. Его угроза относилась к Опалу. Самки тоже заволновались, забегали, засуетились, принимали позы то подчинения, то ярости.
Почему новый вожак так разозлился? Ревнует? Но Опал — молодой самец и Дику не ровня. Вожак не должен бы его опасаться.
А тем временем Дик сотрясал решетку, словно пытаясь разогнуть прутья и вырваться на волю, чтобы сойтись с противником. Это было очень похоже на поведение Тома перед тем, как его отравили. Что все это значит?
— Угомонись, Дик, — сказал я и бросил ему яблоко, которое хотел было отдать Опалу, подумав: «Вот яблоко раздора».
Дик поймал яблоко, откусил с хрустом кусок, но не утих, а затопал ногами и заверещал. Ему вторили самки, и шум слился в оглушительную какофонию.
Но самой удивительной оказалась реакция Опала. Он, который по всем обезьяньим законам должен был бы выразить Дику покорность, приняв соответствующую позу, тоже заухал и угрожающе ударил себя в грудь. А Дик в ответ на такой наглый вызов со стороны недоросля, отпустив решетку, испуганно забормотал. Самки по-прежнему демонстрировали повиновение, но теперь уже я не был уверен, к кому оно относится. Что за чертовщина?
У меня мелькнула надежда: а вдруг наконец-то проявилось действие полигена Л и Опал под его влиянием преобразился? Для меня это сейчас была бы удача по двум направлениям!
Так же внезапно, как взъярился, Опал затих, опустился на четвереньки. Я ему тоже дал яблоко — он к нему даже не притронулся. Видимо, вся энергия ушла на первый порыв.
Я попытался с ним поиграть, но он вяло ответил на приветствие и не повторил даже жест «хочу есть», сколько я его ни упрашивал. На все дальнейшие попытки «поговорить» он не реагировал, только сумрачно глядел мимо меня.
А Дик все еще не успокоился. Он кричал и метался по клетке, хлопал руками себя по бокам, будто кто-то ему угрожал.
В дополнение к этим неприятностям появился дядя Вася с неутешительной вестью: подопытные овцы плохо себя ведут.
— Сшибаются, — сказал он удрученно. — Разрешите рассадить их в разные загоны.
— Дядя Вася, там две овцы и баран? — недоуменно спросил я.
Сначала он не понял моего удивления. Когда же до него дошло, сокрушенно развел руками:
— Так-то оно так, Петр Петрович, да ведь после ваших опытов овцы прибавили в весе, у них и рога появились.
— Ну и отлично, что прибавили. Шерсть изменилась…
— Все так. Зато, доложу вам, и характер изменился. Не зря говорится: бодливой корове бог рогов не дал. А вы ж им дали. Вот овцы и дерутся теперь не хуже баранов. Того и гляди, зашибут друг дружку насмерть. Баран от них удирает со всех ног — и где только прыть берется. Разрешите рассадить подале от греха.
— Рассадите, пожалуйста, дядя Вася, — сказал я. — Нет проблем.
Я шел к выходу из вивария, улыбаясь, утешая себя тем, что полиген Л все-таки приносил зримые плоды. Иногда неожиданные. Ну что ж, во всех явлениях есть оборотная сторона. Но почему же полиген не сработал у Опала?
Остановился снова у его клетки. Просунул руку сквозь прутья решетки, чтобы достать и подать ему закатившееся в ямку яблоко. Он схватил не яблоко, а мою руку в кисти, да так цепко, что мне стало больно. Я разжал пальцы — яблоко упало на пол. Потянул руку назад — он не отпускает.
— Что с тобой, Опал, пусти сейчас же!
Его глаза все так же сумрачно смотрели на меня, показалось, что в них мелькнула осмысленная усмешка, похожая на человеческую, которую я совсем недавно наблюдал. У кого? Мне стало не по себе. Невольно вспомнились рассказы о том, как в заповедниках обезьяны вырывали руки у доверчивых туристов, протягивавших им из окон автомобилей лакомства.
— Опал, будешь наказан! — сказал я, пристально глядя ему в глаза.
Он как бы нехотя медленно разжал свои длинные пальцы, и они несколько мгновений оставались в одном положении.
— Ну и дурень! — в сердцах обругал я его, растирая кисть. — Эх ты, самая большая моя неудача. Да еще позволяешь себе такие шалости!
Он понурил голову, словно понял свою вину. Его глаза были тусклыми, как обычно. Осмысленная усмешка в них могла мне почудиться под влиянием недавнего разговора в директорском кабинете. «Самая большая моя неудача!» — мысленно повторил я.
* * *Уже у дверей лаборатории повстречал я Александра Игоревича. Похоже, он направлялся к нам. Заметив меня, остановился, приветливо улыбнулся. С тех пор как мы виделись в последний раз, его лицо осунулось, резче обозначилась мешки под глазами, стали больше залысины над высоким морщинистым лбом, в глубине внимательных глаз роилась неизбывная тревога.
— Давно не виделись. Хотел узнать, как дела с полигеном Л, — сказал он с хрипотцой.
— Может быть, показать вам отчет? Принести таблицы и лабораторный журнал?
— Отчет? — удивился он. — Не рано ли? — Я составлял его для Евгения Степановича. Он… («приказал» — резко, «просил» — неправда). Он предложил…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});