Принуждение к войне. Победа будет за нами! - Владислав Морозов

– А типа на Балтике мин совсем не было?

– Тогда минирован был весь мировой океан. Его тралили потом чуть ли не до 1960-х годов и то вытралили не все. Главное в другом. На Северном флоте не было крейсеров с катапультами, а нам надо было тренироваться до последнего момента. А на Балфлоте такие крейсера были. Точно так же, в Ленинграде было проще и быстрее грузить все необходимые полярные причиндалы, поскольку большая часть оборудования или делалась на ленинградских заводах, или имела трофейное либо лендлизовское происхождение и бралась со складов того же Балтийского флота. Да и все руководство Севморпути с Папаниным во главе тогда тоже сидело в Ленинграде, поскольку на северах сразу после войны было элементарно негде жить, не то что работать. И это тоже было в нашу пользу в плане сохранения основной легенды.

– А реально вы зачем отправлялись? Так сказать, «не для протокола».

– Искать в Антарктиде тайные убежища нацистов, документы, ценности, ну и, естественно, самих военных преступников из гитлеровской верхушки. Для этого были задействованы отдельная лыжно-десантная рота с горной и парашютной подготовкой (укомплектованная в основном профессионалами, последние два года войны резавшими в Карелии финнов и дитлевских егерей) с разведвзводом, инженерно-саперная рота, минометная батарея с четырьмя 8 2-мм минометами и артвзвод, имевший две самоходки Су-76М на уширенных зимних гусеницах. Из транспорта имелось 10 аэросаней HKЛ-16-41, 5 тягачей Я-12 на уширенных гусеницах и с адаптированными к морозу двигателями и около 10 транспортных тракторов С-2 и С-60. Аэросани и тракторы тоже предназначались полярникам. В приданный экспедиции авиаотряд входили 6 самолетов. Две летающие лодки «Каталина PBY-5» в варианте амфибий с убирающимся колесным шасси, имевшие стрелковое вооружение, бомбовые подвески и радары для поиска надводных целей. По окончании экспедиции «каталины» планировалось разоружить и передать полярной авиации. Кроме них, было два Ш-2 с утепленными закрытыми кабинами, которые тоже предназначались полярникам, и два «Спитфайра Мк. IX».

– А почему именно «спитфайры»?

– Потому что они имели наибольшую дальность и наилучшее навигационное оборудование из всех тогдашних истребителей советских ВВС, и отечественного производства, и импортных. Их взяли на случай возможного противодействия противника. Оба «спитфайра» облегчили, оставив из вооружения пару пушек, оборудовали дополнительными баками и на всякий случай бомбодержателями. Оба истребителя разместили на транспорте «Серафимович» – один в специально оборудованном подобии ангара на палубе, а второй в трюме. На «Серафимовиче» поставили катапульту (говорили, что она изначально предназначалась для какого-то недостроенного из-за войны крейсера) и грузовой кран. Кроме того, на каждом корабле стояло по десятку зенитных «Эрликонов». «Спитфайры» планировалось запускать с катапульты, а сажать потом на подходящую площадку рядом с кораблями, скажем, на льдину. На крайний случай предусматривалось и одноразовое использование этих истребителей. Старт с катапульты, а после выполнения задания покидание машины с парашютом поблизости от корабля базирования.

Понятно, что все это было слишком сложно и малоэффективно. Но противодействие противника не исключалось, а авианесущих кораблей в советском ВМФ тогда не существовало. Соответственно, организаторы не придумали ничего лучшего, чем подобный «катапультный цирк». Тем не менее готовились мы всерьез, и каждый летчик нашего авиаотряда мог одинаково хорошо пилотировать и Ш-2, и «спитфайр», и «каталину». Меня, впрочем, «затачивали» именно под истребитель. В процессе тренировок мы выполнили около сорока катапультных стартов на «спитфайрах». Крайние десять тренировок проводили уже на Балтике, зимой 1945–1946 годов, в Пиллау. В условиях, можно сказать, «приближенных к боевым». Понятно, что все самолеты нашего авиаотряда имели полярную яркую окраску и гражданские номера с регистрацией. «Спитфайры» были вообще без знаков и номеров, окрашенные в вишневый цвет. «Каталины» были тщательно «упакованы» и размещены на палубах «Профсоюза» и «Тракториста» до момента, когда экспедиция прибудет в район поисков и начнутся полеты. Кстати, грузовые краны и возможность размещения «каталин» были на всех кораблях экспедиции. Всего в нашей «Особой экспедиции 128» было задействовано около 400 человек, не считая команд кораблей, разведчиков, технических специалистов и настоящих полярников. Понятно, что все мы были переодеты в гражданское и по документам числились сотрудниками Севморпути…

– А не маловато ли 400 человек для решения столь глобальной задачи? И вообще, по-моему, соваться в Антарктиду именно тогда и с таким оснащением было чистой воды авантюрой.

– Это мы с тобой сейчас такие умные. А в 1945-м кто знал о реальных трудностях? У нас до войны, конечно, были наработки по поводу исследований Арктики. Но, например, капитанов, плававших по Северному морскому пути, были единицы. Кораблей для плавания в полярных широтах тоже не было. И вообще более-менее нормально плавать по Севморпути стало возможно только в конце 1950-х, когда были построены ледоколы нового поколения, сначала простые, а затем и атомные. А Антарктида оставалась «террой инкогнитой» много дольше. Опять-таки, мы же не американцы. Это им было по плечу в те времена потянуть практически любой, самый масштабный и дорогой проект. У них был, да и сейчас есть, откровенно говоря, такой офигенный военный флот, что они, как не фиг делать, смогли оснастить того же Берда всем необходимым. Разве нам тогда дали бы для похода в Антарктиду корабли класса эсминцев, не говоря уже о конвойном авианосце? У нас тогда о таком и мечтать не смели, тем более после военных потерь в корабельном составе. Поэтому торопились и импровизировали, как могли. Буквально наизнанку выворачивались. Конечно, катапульта со «спитфайрами» – это не очень удачное решение вопроса и где-то даже идиотизм. Но других-то вариантов просто не было. Кстати говоря, большинство полярно-антарктических ухищрений нам потом и вовсе не понадобилось, что обидно.

– Это в каком смысле? Взяли нацистов на голый понт?

– В прямом. Дойдем помаленьку и до этого, но давай уж я буду по порядку рассказывать, раз начал. Надо сказать, что, кроме основных пяти судов, у экспедиции была и «подводная часть». А именно – отряд подводных лодок В него входили три новейшие немецкие подлодки проекта XXI. Они были захвачены в готовом виде в Пиллау, Данциге и Готенхафене. Как теперь стало известно, часть трофейных германских подлодок наши тогда утаили от союзников. С этим все было проще простого. Эти лодки по документам не были приняты в состав Кригсмарине, а значит, в советских документах их обозначили как недостроенные и разобранные (или взорванные) прямо на стапелях. А реально их увели в наши порты и тщательно маскировали. Соответственно, ни на каких последующих переговорах о судьбе трофейных немецких кораблей эти лодки вообще не фигурировали.

– А подводные лодки-то там были зачем?

– На случай все того же возможного противодействия, к которому все готовились. Предполагалось, что недобитые нацисты могут иметь в своем распоряжении не только авиацию, но и подводные лодки, а также какие-нибудь боевые корабли или катера. А значит, возможность атаки судов экспедиции не исключалась. Ну и опять же, если бы кто-то из интересующих нас персон попытался бы сбежать оттуда в последний момент, их следовало торпедировать. На случай бегства по воздуху – катапульта и «спитфайры», по морю – подводные лодки. Правда, подводникам там особой работы не нашлось. В общем, к январю 1946-го все приготовления были в основном завершены.

И Веник показал мне несколько фотографий со следующего разворота альбома. Это были главным образом групповые снимки. Членов «Особой экспедиции 128» на них было легко опознать по обезличивающим свитерам, полушубкам, курткам-канадкам, унтам и валенкам. Но помимо них на некоторых фото присутствовали и какие-то личности в серых армейских и черных флотских шинелях.

– А это еще кто такие? – ткнул я пальцем в «группу товарищей» в центре одного снимка.

– Это в основном всякие шишки, отвечавшие за подготовку и отправку экспедиции. Вот этот, мордастый в центре, контр-адмирал Ямпольский из штаба ВМФ. Остальные во флотской форме – его свита или деятели из управления Севморпути. Тогда они все еще на военной службе числились и одевались соответственно…

– А те, что в штатском рядом с ними?

– Про тех точно не помню. Это, по-моему, какие-то «кураторы» из Москвы. Скорее всего, чекисты в высоких чинах, от самих Берии с Абакумовым…

– По фамилиям вы никого из них не помните?

– Да ты что, откуда. Столько лет прошло. Тем более они по другому ведомству проходили, и мы с ними напрямую не соприкасались. Да еще и секретность тогда была неимоверная…