Нью-Йоркские ночи - Эрик Браун

Слова были почти неразличимы.

– Ты… ты не выбрал меня, – рыдала Ким.

– Что? – вытаращил глаза Холлидей.

– Я говорю, что ты не выбрал меня! Я просто зашла в твою жизнь, решила, что люблю тебя. Ты не выбрал меня, ты принял меня. – Ким помолчала, потом сквозь слезы добавила: – Как же я могу быть для тебя совершенством?

Холлидей снова попытался унять свою злость.

– Ким, но когда мы встретились, у меня был выбор: остаться с тобой или нет. И я выбрал. Ты можешь это понять?! Вот он я! Здесь! И ты здесь! В чем проблема?

Она покачала головой, не в состоянии или не желая ответить. За последние шесть месяцев он давно потерял счет случаям, когда она бралась объяснить ему, почему он ее не любит. Холлидей никак не мог взять в толк, зачем ей нужны эти мучительные инквизиторские допросы, почему она не желает удовлетвориться самим фактом его присутствия, его поступками, зачем ей слова?

Он потащил ее вниз, закатил в постель, накрыл термоодеялом и крепко обнял, потом выключил свет и гладил по спине, пока придушенные всхлипы не стихли, и она не заснула.

Десять месяцев назад Ким свалилась ему как снег на голову. Он встретил ее в излюбленной продовольственной палатке. Заказывал цыпленка под сладким соусом, рис и лапшу. Из-за прилавка на него смотрела невысокая девушка. Ее восточные черты хранили почти мученическую серьезность; раскосые, черные как ночь глаза над острыми скулами напряженно следили за каждым его движением, Холлидей уже видел ее. Никогда она не работала, а, кажется, только стреляла зорким глазом вдоль череды ларьков, вытянувшихся по обочине. Холлидей думал, что она скорее всего владелица этих дешевых забегаловок.

– Вы – постоянный клиент, мистер?

– Да, хожу каждый день последние… черт возьми, пять лет, наверное.

Молодая женщина бросила еще один быстрый взгляд, осмотрела Холлидея с ног до головы, оценила и словно бы приняла какое-то решение. Она быстро заговорила с мальчишкой, прислуживающим в лавке, – переливающиеся, плаксивые гласные и горловые согласные.

– Сегодняшний обед за мой счет. – Она ловко упаковала покупки Холлидея навынос. – У вас ведь детективное агентство, да?

Холлидей кивнул:

– Шила в мешке не утаишь.

– Никогда раньше не встречала детективов, – задумчиво протянула она. – И детективного агентства тоже никогда не видела, – добавила женщина, сохраняя на лице странное выражение.

Холлидей тотчас ухватился за предоставленную возможность.

– А давайте я вам покажу, а?

– О'кей, почему нет? – отозвалась женщина. Перейдя улицу, они вошли в подъезд и поднялись по лестнице; на втором этаже Холлидей открыл дверь и пригласил ее в офис. Из соседней комнаты доносились мощные раскаты храпа – Барни спал после смены.

– Это наша контора – ничего интересного, – развел руками Холлидей.

Женщина фыркнула и быстро обвела помещение взглядом. Сейчас, в ретроспективе, Холлидей понимал, что она оценивала негативную энергию комнаты и уже обдумывала, куда бы переставить письменный стол.

– А живу я там… – быстро добавил он, указывая на мансарду. – Как насчет чашечки кофе?

Она согласилась, они сидели, болтали, вместе съели принесенную еду. Она рассказала про бегство из Сингапура десять лет тому назад, о том, как начинала новую жизнь в Америке. За разговором она словно забылась, потеряла обычную напыщенную серьезность и вела себя вполне по-человечески, а улыбаясь, становилась, как подумалось Холлидею, просто очаровательной.

Затем она быстро попрощалась, так же коротко и решительно, как с ним познакомилась: много дел, много-много. Он смотрел ей вслед, качал головой и сам себе удивлялся. Потом целую неделю высматривал ее на улицах, но ни разу не увидел. Но однажды вечером, когда подошло время собираться на работу, его разбудил настойчивый стук в дверь мансарды. Холлидей открыл, Ким, с пакетом еды в руках, решительно прошла прямо в комнату, они поужинали, она тем временем рассказывала ему о своих проблемах с хитрыми и корыстными оптовиками, потом вдруг замолчала, рассматривая Холлидея все тем же оценивающим и бесстрастным взглядом, быстро разделась, обняла его и потянула к софе.

И вот теперь он лежал без сна, смотрел сквозь потолочное окно на темнеющее небо и думал, что, несмотря на возникшую за эти десять месяцев близость, несмотря на все бесконечные и доверительные разговоры о проблемах в торговле, Ким оставалась для него тайной за семью печатями, и не было ему пути в ее мучимую странными комплексами душу. Он ничего не знает о Ким Лонг, и ее нервозность его пугает.

Позже Холлидей проснулся от ночного кошмара. Обливаясь потом, сел в кровати. Он не мог вспомнить содержание сна, но разум пронзило уже знакомое ощущение нестерпимой тоски. Вот оно чуть померкло, оставив в голове слабый, болезненный отзвук.

Холлидей быстро повернул голову и заметил у самой двери слабую, будто призрачную тень, тем не менее он отчетливо понимал, что это не галлюцинация, а вполне реальное существо. Он скатился с кровати и бросился к привидению, но оно уже исчезало в дверном проеме: легкий изгиб тела – и все, таинственная фигура пропала. Холлидей рывком распахнул дверь, высунулся из комнаты и увидел, как она сбегает по лестнице. Крик замер на его губах. Тень обернула к нему бледное лицо и улыбнулась.

Холлидей рванулся вперед и застыл:

– Элоиза… – прохрипел он, и при звуке этого имени видение поблекло, Холлидей остался один.

Он понятия не имел, сколько времени простоял, прислонившись к стене и уставившись в пространство на верхней площадке лестницы в леденящей стуже подъезда. Наконец холод вынудил его вернуться в мансарду. Было почти полдвенадцатого, Ким мирно спала. Холлидей нащу-нал свою одежду, быстро натянул ее и спустился в офис. Там он включил на полную мощность обогреватель, заварил крепкий кофе, уселся в единственное кресло перед громко потрескивающим компьютером и пробежался пальцами по клавиатуре. Бог знает сколько времени он не давал себе труда связаться с отцом. Действительно, сколько? Лет пять, а то и больше… Так давно, что он с трудом мог вспомнить подробности, разве что знал: вероятно, все кончилось, как обычно, непроходимым молчанием, когда обе стороны осознают невозможность выразить словами что-либо действительно важное.

Холлидей сидел и слушал долгие гудки зуммера. Отец наверняка еще не ложился. Любовь Холлидея работать по ночам – одно из, к счастью, немногих качеств, которые он унаследовал от отца.

Прошла целая минута прежде, чем ему ответили, но экран по-прежнему оставался темным, только ворчливый голос спросил:

– Кто это?

Холлидей кашлянул, прочищая глотку:

– Это я, папа, Хол. Решил вот позвонить. Мне нужно с тобой поговорить.

– О господи! Десять лет прошло, а потом ты, черт подери, звонишь чуть не в полночь!

Холлидею хотелось его поправить. Не больше шести лет, и сейчас еще нет половины двенадцатого.

– Извини, я знаю, ты не спишь… Я тут работал и…

– Я читал, Хол. Ты же знаешь, терпеть не могу, когда меня прерывают.

Холлидей помолчал. Какая-то часть его души желала лишь одного – немедленно прекратить тягостный разговор.

– Ты не включишь видеосвязь?

Он услышал вздох, потом молчание, потом экран вспыхнул и появился узколицый, седоволосый мужчина – за семьдесят, который сидел с подчеркнуто выпрямленной спиной, как будто правильная поза служила единственной гарантией полноценного долголетия.

– Что тебе нужно, Хол? Холлидей все разглядывал старика.

– Ты давно видел Сью? Она тебе не звонила?

– Сью? Сто лет ее не видел. Она все еще… – Старик замолчал, запоздало оценив нелепость вопроса, и закончил совсем иначе: – Вы оба годами даже не звоните, а уж навестить-то – и подавно не соберетесь. “Оно и неудивительно, – подумал Холлидей. – Ты так стремился поскорее от нас избавиться, а до этого с таким презрением относился к нашим увлечениям и занятиям”.

– Отец, я хочу поговорить об Элоизе…

Лицо старика словно захлопнулось, ворчливая готовность уделить единственному сыну несколько минут своего драгоценного времени куда-то исчезла.

– Если ты позвонил только за этим, я отключаюсь.

– Нет! Ну пожалуйста! Мне необходимо узнать, что случилось!

– Хол, ты представить себе не можешь, насколько мне больно об этом говорить, иначе ты не посмел бы звонить. Прощай! – Он протянул руку к клавишам. Протянул очень быстро. И отключился.

Не сводя глаз с потухшего экрана, Холлидей откинулся в кресле, протянул руку за кофейной чашкой и обхватил ее ладонями. Подумал, не попробовать ли отыскать Сью, и сам себе улыбнулся. Что за ирония: он человек, занимающийся розыском пропавших людей, натыкается на каменную стену каждый раз, когда пытается установить место нахождения собственной сестры! Скорее всего нечто подсознательное не позволяет ему предпринять достаточно эффективные меры.