Андре Ситроен - Марк Блау

Заказ на шрапнельные снаряды для 75-милиметровой пушки брать никто не хотел. Слишком уж трудоемкой была работа для небольших мастерских на одних из которых по воспоминаниям А.А.Игнатьева «…стучали молоты, на других вертелся десяток-другой токарных и шлифовальных станков. Сегодня у одних не хватало металла, завтра для других требовались рабочие руки, а в результате поставки первых партий снарядов задерживались».

По рекомендации заместителя военного министра, генерала Луи Баке, с А.А.Игнатьевым встретился А.Ситроен и принял российский заказ.

А.А.Игнатьев вспоминает:

«Вот мое предложение, — спокойно, но со всепобеждающей уверенностью заявил Ситроен, разложив снова передо мной план местности. — Сегодня у нас 10 марта. К 1 августа завод будет построен, и я начну сдачу шрапнелей с таким расчетом, чтобы выполнение всего заказа закончить к 1 августа 1916 года. Цена — 60 франков за снаряд. Аванс — в размере 20 % с общей суммы, в обеспечение которого выдаю кроме банковских гарантий первоклассного банка по вашему выбору еще и закладную на все заводское оборудование и на земельный участок с существующим уже заводом. Прошу мне сообщить по возможности без промедления ваше решение.

…Заказ был выполнен с минимальным опозданием и без единого процента брака».

Судьба графа А.А.Игнатьева интересно закрутилась после февральской революции. В сентябре 1917 года графу, продолжавшему представлять во Франции российскую армию, было присвоено звание генерал-майора. А.А.Игнатьев был единственным человеком, имеющим право распоряжаться государственным счетом России в «Банк де Франс». На этом счету находились 225 миллионов золотых франков, предназначавшихся для закупок вооружений во Франции. После гражданской войны многие российские эмигрантские организации обхаживали графа Игнатьева с тем, чтобы он передал эти деньги им, как законным представителям России.

Поступок графа был для многих неожиданным. В 1924 году он явился к советскому торгпреду Л.Б.Красину и передал ему все деньги. Те, кто не верит в громкие слова о любви к России и истеричные клятвы в верности Родине, но зато знаком с методами НКВД, не сомневаются, что такова была цена за жизнь и за советский паспорт.

Эмиграция объявила графа А.А.Игнатьева изменником, осрамившим честь русского офицера. Мать отказала ему от дома и попросила не приходить на ее похороны «дабы не позорить семью перед кладбищенским сторожем». Родной брат Павел стрелял в Алексея. Друзья, например, Карл Маннергейм, с которым они вместе учились в Академии Генштаба, порвали с Игнатьевым всяческие отношения.

До 1937 года А.А.Игнатьев жил во Франции и числился на работе в советском торгпредстве. В 1937 году он возвращается в Россию, то есть, в Советский Союз. А.А.Игнатьев повторно становится генерал-майором, на этот раз, Красной армии.

Он исполняет различные «несерьезные», по его мнению, должности: работает преподавателем иностранных языков в военной академии, редактором в Воениздате. Говорят, по его совету в 1943 году в Советской Армии были введены погоны. Хотя генерал Игнатьев и выражал недовольство тем, что его знания и опыт не востребованы, но похоже, он был доволен тем, что не слишком «светился». Это позволило ему умереть не насильственной смертью.

По воспоминаниям А.А.Игнатьева, именно он натолкнул А.Ситроена на то, чтобы его снарядный завод после окончания войны начал производить автомобили.

«Через несколько дней после заключения перемирия в Компьенском лесу Ситроен, которого я уже потерял из виду, неожиданно мне позвонил по телефону и просил заехать к нему на завод, выполнявший в то время какой-то румынский заказ на снаряды.

— В течение скольких лет, по вашему мнению, не будет войны? — задал он мне вопрос.

— В течение, по крайней мере, десяти лет, — ответил я.

— За такой срок можно успеть амортизировать любой капитал, — заметил Ситроен. — А что бы вы сказали, если бы я предпринял поход против вот этого господина? — И он указал на противоположный берег Сены, где дымились трубы мощного автомобильного завода Рено в Бийянкуре.

На заседаниях поставщиков, собиравшихся у меня во время войны, Рено и Ситроен всегда садились на противоположных концах стола.

— Конкуренция тяжела, — ответил я, — но если выпускать машины по более низкой цене, то рынок для них, по-моему, уже создан самой войной…

— Я решение принял, — в обычной категорической форме заявил Ситроен».

Не всему в воспоминаниях А.А.Игнатьева следует доверять. Так, согласно его книге, А.Ситроен родился не в Париже, а в Одессе, и до войны его предприятие производило подшипники.

Скорее всего, решение о том, чтобы переориентировать свое производство на выпуск автомобилей А.Ситроен принял раньше. Но, так или иначе, Андре Ситроен был готов начать новую, но не менее рискованную битву с удвоенной энергией и оптимизмом. Что поделаешь? Желание рисковать было неотъемлемым свойством его натуры.

Набережная Жавель. Мир

В моем автомобиле…

После Первой мировой войны Франция оставалась главной автомобильной державой Европы, а Париж — автомобильной столицей континента. Конные повозки исчезли с широких бульваров, их сменила сутолока автомобилей: частные машины, такси, грузовики, автобусы. Если до войны один автомобиль приходился на 1 000 французов, то к 1919 году каждый из 200 был автомобилистом.

Вот именно, автомобилистом. Автомобиль еще был транспортом экстравагантным, и владение собственным механическим средством передвижения предполагало одно из двух. Либо его хозяин имеет достаточно денег для того, чтобы кроме безлошадной «кареты» содержать еще и ее «кучера», шофера. (Кстати, французское слово chauffeur было взято с железной дороги, где так называли кочегара). Либо у владельца автомобиля было достаточно досуга и желания, чтобы стать шофером самому и вникать во все тонкости автомобильной анатомии и физиологии. Многим мужчинам это занятие пришлось по вкусу. А многих дам просто с ума сводила форма укротителя моторов: кожаная куртка и кожаное же кепи, галифе, ботинки с крагами, как у настоящего всадника! Ах, и еще раз ах…

Покупка авто тоже выглядела целым приключением. Автомобиль, как костюм у портного, «кроился» по индивидуальному заказу: шасси, двигатель, шины, кузов, внутренняя отделка. Все это «сшивалось» в автомастерской, и после нескольких визитов к автомеханику, заказчик выезжал на улицу в «индивидуальном» авто. Так что в случае ремонта лучше было обращаться в тот же гараж, где машина приобреталась.