Сонька. Продолжение легенды - Виктор Мережко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С кем из господ, участвовавших в сходке, вы знакомы лично? — спросил следователь, предварительно заполнив какие-то бумаги.
— Ни с кем, — ответил с деланым удивлением Кудеяров. — В «Горацио» я оказался случайно.
— Случайно — это как?
— Зашел с дамой в ресторан попить, пообедать и неожиданно обнаружил, что там творится… инакомыслие.
— Случайно вошли и случайно обнаружили?
— Именно так.
— Можете назвать имя дамы, пришедшей с вами?
Граф гордо откинулся на спинку стула.
— Не могу. Я не желаю, чтобы в этом дурном спектакле фигурировало ее имя.
— Спектакль — это что?
— Это то действие, которое вы проводите!
Гришин усмехнулся, протер пальцами очки, побарабанил пальцами по фанерному столу.
— Я провожу действия дознания в связи с противоправной сходкой.
— Я к сходке не имею никакого отношения!.. — воскликнул возмущенно Петр. — Я граф — Кудеяров!.. Моя родословная должна вам объяснить, что все мои предки и я в том числе никогда не принимали участия в противоправных безобразиях!.. Прошу прекратить издевательства и немедленно отпустить меня!
Следователь усмехнулся, открыл ящик стола, достал оттуда несколько фотографий, разложил их на столе перед Кудеяровым.
— Будьте так любезны, укажите лица, в той или иной степени вам знакомые.
Петр склонился к снимкам, принялся их рассматривать, пока не остановился на пане Тобольском.
— Вот этот господин.
Гришин, удовлетворенный, подвинул снимок к себе.
— Можете подробнее?
— В каком смысле?
— Насколько хорошо вы знаете данного господина?
— Я вообще его не знаю! — взвизгнул граф. — Увидел в ресторане… на этой сходке!.. вот и запомнил!.. Он что, неблагонадежен?
Следователь не ответил, переждал истерику Кудеярова, сунул снимок обратно в ящик стола, неожиданно извлек оттуда еще одну фотографию.
— А что скажете об этом господине?.. Уж его-то вы наверняка знаете.
На фотографии был изображен поэт Марк Рокотов.
— И этот мозолит вам глаза, да?
— Знаете или нет?
— Разумеется, знаю. — От возмущения Петр еще больше вспотел, промокнул лицо платком. — Знаменитый поэт Рокотов. А он-то при чем?
— Насколько хорошо вы его знаете?
— Что значит — хорошо?.. Ни одни светские посиделки не обходятся без его участия. Кроме того, прекрасные стихи, экстравагантная внешность, острый ум.
— Он тоже был на сходке?
— Не обратил внимания.
— Как давно вы стали замечать его в обществе?
Граф поднял глаза на потолок.
— Думаю, не более года. А может, даже меньше.
— Круг его знакомых?
— Не обращал внимания. Но брат мой, граф Константин, относится к поэту с некоторой подозрительностью.
Следователь, оставив письмо, с интересом поднял глаза на допрашиваемого.
— Что же так обеспокоило вашего брата?
— Ничего не обеспокоило, но симпатии особой господин Рокотов у него не вызвал.
Гришин поставил локти на стол, уперся ими в подбородок.
— Я сейчас отпущу вас, граф… Но перед этим небольшая просьба.
— Дать взаймы!.. Не даю!.. Даже родному брату отказываю!
— Вы подпишите эту бумагу, — следователь пододвинул листок к графу, — и мы на этом расстанемся. Надеюсь, на время.
— А что здесь? — Дрожащей рукой Петр достал очки, нацепил на переносицу, стал читать. Закончив изучение написанного, он в возмущении отодвинул листок. — Вы с ума сошли? Вы желаете сделать из меня осведомителя?
— Я желаю, чтобы вы были благоразумным и оказали небольшую помощь властям в сложное для Отечества время.
— Но это же прямое предложение стать вашим негласным сотрудником.
— Да, — кивнул Гришин, глядя на графа. — Да!..
И ничего постыдного в этом нет!.. Гораздо печальнее, если случится так, что вы попадете под следствие вместе с лицами, на которых я вам указал.
— Нет! — Петр встал, решительно отодвинул от себя листок. — Нет и нет!.. Это шантаж! Это подло и отвратительно!.. Позвольте мне покинуть вас!
— Безусловно, — усмехнулся Гришин. — Но напоследок еще один вопрос. Какие отношения связывают господина поэта и приму нашей оперетты госпожу Бессмертную?
От такого вопроса Кудеяров даже опустился на стул.
— Поэт и госпожа Табба?
— Именно так.
— Бред… Это исключается! Они познакомились на вечеринке, устроенной мной и братом, и на этом их отношения закончились.
— Вы так считаете? — Следователь с усмешкой смотрел на побледневшего графа.
— Я так считаю, и так есть на самом деле!
— Могу предложить вам пари.
— То есть?
— Я предоставлю вам некоторые данные, и если они подтвердятся, вы подпишете эти бумаги.
Петр подумал, кивнул головой.
— Я согласен. Но запомните, пари вы непременно проиграете.
— Время покажет.
Следователь поднялся, протянул графу руку. Тот сделал вид, что не заметил ее, направился к выходу.
— Минуту, — остановил его Гришин. — Настоятельно рекомендую рассматривать нашу беседу как предельно конфиденциальную.
— Разумеется, — кивнул Петр и покинул кабинет.
Когда следователь вернулся на место и стал листать бумаги, лежавшие на столе, в дверь постучали.
— Войдите.
В кабинет вошел младший полицейский чин Феклистов, подобострастно вытянулся.
— Здравия желаю, господин следователь. — За его спиной маячила Ольга-Слон. — Околоточный распорядился направить к вам даму для проведения дознавательной беседы.
Гришин окинул взглядом «даму», нехотя кивнул на стул.
— Пройдите.
Ольга протиснулась в кабинет, уселась на стул, испуганно глядя на очкастого следователя.
— Надо поприсутствовать? — спросил младший чин.
— Ступай… — отмахнулся Гришин.
Феклистов, потоптавшись на месте, все-таки вышел, прикрыв за собой дверь.
Следователь еще раз взглянул на пришедшую.
— С чем пожаловали, сударыня?
— Так я уже господам излагала.
— Теперь изложите мне.
— Я воровка… Бывшая, правда.
— Уже интересно. Дальше?..
— Желаю вести праведный образ жизни.
— Похвально.
— Паспорта не имею.
— Вы с этим пожаловали?
— Не только. Помогите мне с паспортом, а я расскажу вам про Соньку Золотую Ручку. Про воровку… Слыхали про такую?
— А кто же про нее не слышал? И где же она?
— А насчет паспорта?
— Обещаю, — с ухмылкой кивнул Гришин. — Ну, так что там с Сонькой Золотой Ручкой?
Младший полицейский чин Феклистов почти бежал по Конюшенной улице на встречу с Улюкаем.
Тот ждал его в небольшой пивной и, когда полицейский, спешно пробравшись между столами, подсел к нему, пододвинул кружку с брагой.
Феклистов пить не стал, снял картуз, сунул под себя и бегло огляделся.
— Все, лярва засветилась.
— Неужто явилась в гадиловку?
— Явилась… — Полицейский все-таки отхлебнул браги. — Сидит у следователя, сдает Соньку.
— Дешевка! — Улюкай сцепил пальцы так, что они хрустнули. — Это ей не простится.
— Надо, чтоб Сонька срочно съезжала с хаты.
— Уже съехала. — Вор обнял полицейского. — Будь стремнее, брат. Не дай бог, тебя зажухерят.
— Не зажухерят! Я у синежопых вроде как придурок — подай, принеси! — засмеялся Феклистов, вынул из-под себя мятый картуз, натянул на голову, цокнул языком. — Сами будьте стремнее — беспредел в России грядет такой, что мертвые зашевелятся. — Пожал Улюкаю руку и торопливо направился к выходу.
Ближе к вечеру возле парадной дома на Петроградской стороне, где Сонька снимала квартиру, остановились три закрытые повозки, из которых быстро и бесшумно стали выбираться полицейские. Всего их было не менее двух десятков.
Офицер умело, без лишней суеты распределил их по тройкам и стал заталкивать в дверь. Последней в парадное вошла Ольга-Слон, растерянно и беспомощно посмотрела на старшего по званию.
— Наверх! — злым шепотом приказал он. — Мы следом.
— А чего сказать, когда откроет? — побелевшими губами спросила Ольга.
— Сопи и молчи! Все, что положено, скажу я!
Он подтолкнул прислугу в спину, и она стала тяжело, на подкашивающихся ногах подниматься на второй этаж.
Полицейские плотно, стараясь не грохотать сапогами, гуськом двигались следом.
Ольга остановилась перед квартирной дверью, оглянулась на офицера.
— Звони! — прошептал тот и сам нажал на пуговку дверного звонка.
Шагов за дверью слышно не было, и саму дверь никто не открывал.
Офицер нажал на кнопку еще раз — результат тот же.
— Никого нету, — прошептала Ольга.
— Ключи при тебе?
— Отобрали.
Офицер помедлил секунду, затем отступил на шаг и с разбега саданул ногой в дверь. Она оказалась незапертой, поэтому распахнулась сразу и с треском.