Окаянные дни Ивана Алексеевича - Анатолий Хруцкий

Неожиданно Иван Алексеевич засмеялся:

- Привязывается частенько мотив и долго не отпускает. Вот сегодня привязалось - "Вы жертвою пали..." Это о нас с тобой!

Вера Николаевна тоже засмеялась, прикрыв глаза ладонью.

На следующий день Иван Алексеевич обошел церковь, тщательно осмотрел, куда его однажды внесут.

Но он проживет еще двенадцать лет и похоронен будет под Парижем. А через два года с того утра, когда он рассказывал жене сюжет "Холодной осени", он закончит "Темные аллеи", удивительный сборник из нескольких десятков новелл о любви. А еще через четыре года он перестанет писать даже дневник, лишь короткие и краткие записи, порой две-три в год. За полгода до смерти он запишет: "Через некоторое, очень малое время меня не будет - и дела, и судьбы всего, всего мне будут неизвестны".

Не суждено было сбыться желанию: умереть, не узнав, что умирает... Он проснется в два часа ночи испуганный, сядет на постели, испугается приближения конца еще сильнее и только затем упокоится.

Похоронив мужа, Вера Николаевна напишет в письме друзьям: "Живу в кабинете, где жил и скончался Ян. На письменном столе, на стенах его портреты, - не нагляжусь".

Такое совпадение: он умер в ночь с седьмого на восьмое ноября, в день октябрьского переворота. Эту дату он никогда не забывал. В год смерти он правил "Окаянные дни" для нового издания.

И еще совпадения. Он родился в год рождения человека, разрушившего ту Россию, в которой он жил и которую так любил. Он умрет в год смерти другого человека, несметными жертвами возвеличившего чуждое ему государство, но со смертью которого начнется распад этого государства. Даже те конструкции, для возведения которых столь широко применяются войны, производятся безжалостные убийства, причиняются несчетные страдания людям и которые кажутся незыблемыми, рушатся до удивления легко, и час обрушения приходит скоро даже по человеческим меркам.

А великое слово создает свой таинственный мир с непостижимыми свойствами вечности.

"Лишь слову жизнь дана: на мировом погосте звучат лишь письмена..."

"Да будет миру весть, что день мой догорел, но след мой в мире - есть!"