Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 2 - Андрей Александрович Кочетков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Хоть бы схему какую дали!» – возмутился про себя Уни. Если бы алтари были равномерно распределены вдоль некой тропы, то жизнь была бы значительно прекраснее. Однако тропа то обрывалась, то начиналась снова в самых неожиданных местах, рассыпалась извилистыми ответвлениями, а по мере продвижения наверх – вообще терялась в нагромождении камней, перегораживающих проход. Алтари оказывались в самых неожиданных местах, обнаружение которых требовало той наблюдательности и концентрации, которые часто напрочь отсутствуют у городских жителей. Уни несколько раз останавливался перекусить; он сжевал изрядную часть мяса и почти полностью осушил флягу с водой. «Ничего, я могу долго не пить», – утешал он себя, однако жажда все равно очень скоро стала давать о себе знать. Теперь вдобавок к алтарям Уни искал еще и родники с водой или хотя бы какой горный ручей с ледяной, весело бегущей по камням влагой. Но нет, ничего подобного не было и в помине. Солнце уже медленно клонилось к закату, а алтарей, судя по всему, оставалось еще искать и искать.
«Ну и что мне теперь делать?» – беспомощно озирался вокруг Уни. Не найдя ответа, он стал аккуратно выдирать волоски из бровей. «Вернуться к Онелии и сказать, что провалил задание? Пустяковое задание! Мда. А зачем вообще все это надо? Какая польза для будущего поединка? Что я, драться лучше стану?»
Уни вспомнил про предстоящую схватку и похолодел. «А может, сбежать, а? А что, вот уйду в горы и стану отшельником. Худым, оборванным, с длинной седой бородой и горящими, безумными глазами. Или нет, глазами, полными глубинной мудрости и спокойствия… Ладно, хорош выдумывать, делать-то что?»
– Я и не рассчитывала, что вы справитесь с заданием с первого раза, – произнесла Онелия Лерис, вежливо выслушав его сбивчивые объяснения. – Позвольте осведомиться: вы вернули старые фишки в алтари?
– Что?! – не смог сдержать возмущения Уни. – Да я вообще не помню, что куда клал… То есть, простите, а это имеет значение?
– Значение имеет все, что вы делаете… или не делаете. Вы знаете, какие именно фишки вы забрали из алтарей?
– Да! – с облегчением вздохнул Уни. – Я ведь должен передать их вам? Насколько понимаю, так вы сможете проконтролировать меня. Вероятно, на каждой из них есть особые отметки…
– Я не могу контролировать вас, а тем более заставить делать то, что вы не хотите.
– То есть как? Получается, если я правильно понял… Я могу вообще не искать эти алтари, а сразу идти в храм?
– Да.
– И вы никак не сможете мне помешать?
– Никак.
Они замолчали.
– Понимаете, Уни, – тихо произнесла Онелия, – биться придется вам. И если вы доверяете мне, вы сами сделаете все, что необходимо.
– Нет. Ну я просто думал, что… Не понимаю, как это можно – совсем без контроля!
– Любой внешний контроль – только у вас в голове. Это иллюзия для тех, кто не принимает себя как уже сделанный выбор судьбы и пытается найти лучшее, нежели то, что уже случилось с его рождением.
– Но ведь человека могут поставить в условия, когда у него не будет выбора? Или когда выбор очевиден из-за явной выгоды одного варианта и невыгоды другого? Например, угроза для жизни…
– Вы считаете, что решение о смерти принимает тот, кому угрожают? Или все-таки тот, кто угрожает?
– Ну, если мне приставят нож к горлу и скажут: «Кошелек или жизнь!» – то ведь я выбираю, отдать деньги или умереть?
– Это ложный выбор. Приставив нож к горлу, вас уже лишили права выбирать.
Уни пожал плечами:
– Я не знаю, все это очень запутанно. Хотя… – Тут он вспомнил свой разговор с Оркодием Кейрисом в крепости касты воинов, где Уни сам использовал похожую логику.
– Путаница возникает там, где много лишних мыслей.
– Они сами приходят, я их не приглашал.
– Скоро все изменится. Отдыхайте, чтобы завтра утром снова отправиться в путь.
– Спасибо! Так вам нужны эти фишки?
– Отдадите мне их потом, в самом конце.
Только упав в кровать, Уни понял, как сильно он устал за день. Точнее, не успел понять, ибо заснул мгновенно и глубоко, словно из его головы вынули все сновидения. Он еще не знал, что уже очень скоро даже такой обычный и естественный для любого человека отдых покажется ему высшей, недостижимой роскошью.
Следующим утром Уни отправился на задание с четким планом, который должен был устранить любую путаницу и изрядно сэкономить время. У него было два отдельных мешка – для своих фишек и для тех, которые планировалось забирать из алтарей. Кроме того, молодой герандиец придумал собственную систему опознавательных знаков, чтобы помечать те места, которые он уже посетил, и не носиться по всей горе вдоль и поперек, тратя силы и драгоценное время.
Впрочем, несмотря на солидную подготовку, Уни очень быстро выяснил, что чем детальнее план, тем больше он создает собственную реальность, отличную от нашей бренной и не столь совершенной. Ведь, планируя, человек может использовать лишь свои весьма ограниченные знания о затеянном деле, в то время как новые, неожиданные обстоятельства зачастую способны все порушить. Вот и сейчас, более-менее решив проблему с фишками, переводчик вдруг понял, что ничего не может поделать с иным и до обидного могущественным врагом – немощью собственного тела.
Уни открыл для себя огромное число новых мышц, которые все двадцать четыре года его жизни умело прятались, но теперь вдруг разом напомнили о себе резкой, тянущей болью. Сильнее всего ныла спина, особенно поясница, потом бедра в районе тазобедренного сустава, колени и даже – непонятно почему – плечи. К концу дня юноша доконал первую пару плетеных сандалий, ноги в которых покрылись мозолями. Хромая и проклиная все на свете, Уни снова вернулся к Онелии несолоно хлебавши.
Тогда он еще пытался следить за тем, как выглядит в ее глазах, стараясь показать, что не так уж сильно устал, а вернулся лишь потому, что встретил на пути некие совсем уж чудовищные и независящие от него препятствия. Однако уже на третий день и эта жалкая бравада полностью испарилась, ибо в жестоко терзаемом острыми углами бытия сознании Уни просто не осталось места для посторонних мыслей. Все тело жутко болело уже с утра, словно ночью имперского дипломата свирепо избивали тяжелой палкой из аринцильского красного дерева. В глубине покрытых пылью и грязью сандалий лопнули мозоли, запачкав обувь гноем и кровью, так что каждый шаг теперь был пыткой. Сначала Уни пытался ходить в неких вычурных позах, чтобы не наступать