Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон

— Остановитесь! — закричала Женевьева.

— Зачем?

— Я хочу застегнуть юбку и блузку.

— Думаю, что вам не стоит себя утруждать, — ответил Синклер. — Мы почти приехали.

Они остановились у высоких ворот. Синклер слез с мотоцикла и открыл их.

Мотоцикл медленно въехал на какой-то двор, напоминавший заброшенную строительную площадку. Это был маленький, вымощенный камнями участок земли, окруженный ветхими сараями и гаражными воротами.

Синклер посмотрел на Женевьеву, и она соскользнула с заднего сиденья. Он опустил подставку на мотоцикле, а потом закрыл ворота. Женщина долго возилась с пуговицами, пытаясь застегнуть блузку. Синклер подошел, встал рядом с ней, широко расставив обтянутые черной кожей ноги, и стал наблюдать за этим процессом. Лица его она не видела — его по-прежнему закрывал темный щиток шлема.

— Вам понравилось? Вы почувствовали, как это возбуждает? — спросил Синклер, с интересом глядя на нее.

Женевьева посмотрела на него.

— Что именно? То, что я вела себя как продажная девка, разъезжающая на мотоцикле? Конечно нет!

Он засмеялся.

— Леди, вы лжете.

Она знала, что он прав, однако ни за что не призналась бы ему в этом. Ей не хотелось признаваться в этом даже самой себе. Да, это ее завело. Женевьева была уверена в том, что ее никто не узнает, и поэтому чувствовала себя абсолютно свободной и раскованной. Она и представить себе не могла, что ласки незнакомого мужчины, который с таким усердием гладил ее грудь дрожащими пальцами, могут так ее возбудить.

Расстегивая шлем, Женевьева размышляла о том, что Синклер приготовил для нее на этот раз. Может быть, он собирается затащить ее в один из этих заброшенных сараев и уложить прямо на каменный пол? А иначе зачем ему было привозить ее сюда? Да, ему явно не хватает воображения. Мог бы придумать что-нибудь поинтереснее.

— Не снимайте шлем, — произнес Синклер. — Сядьте на мотоцикл.

Удивившись, Женевьева подошла к байку и, перекинув ногу, села на заднее сиденье.

— Не так, — сказал Синклер, подходя к ней. — Повернитесь и сядьте ко мне лицом.

Она повернулась, прислонившись спиной к бензобаку и расставив ноги в стороны. Синклер вытащил из карманов два шелковых шарфа. Заставив Женевьеву поднять руки над головой, он усадил ее так, как ему было нужно, и привязал ее руки к рулю мотоцикла.

Посмотрев на нее, Синклер поднял ее юбку и осторожно погладил клитор.

— Ах-х-х! — еле слышно выдохнула она, когда он прикоснулся к ней затянутыми в кожу пальцами.

Женевьева думала, что он расстегнет брюки, запрыгнет на мотоцикл и войдет в нее, избавив от сексуального напряжения, которое с каждой минутой становилось все сильнее. Это блаженство будет длиться долго-долго, а потом наступит кульминация. Она также надеялась, что сначала он все-таки немного ее поласкает.

Однако ласкать ее Синклер не стал. Он отошел от мотоцикла.

— Вы почти готовы, — сказал он и повернулся к ней спиной. — Джентльмены, она ваша.

Четверо парней вышли из сарая. Все они были в футболках и джинсах, все были стройными, подтянутыми и мускулистыми. «Чтобы накачать такие мышцы, нужно регулярно упражняться с гирями или поднимать штангу», — подумала Женевьева. Парни встали вокруг мотоцикла, по двое с каждой стороны, и она увидела, что они с восхищением разглядывают ее.

— Займитесь ею и доведите дело до конца, — приказал мужчина в кожаном комбинезоне.

Парни стали так, чтобы можно было легко дотянуться до нее, и начали играть с ней, не спеша и со знанием дела. Один из них целовал ее руки. Его губы прокладывали влажную дорожку от запястья до локтя, языком он ласкал нежную кожу на тыльной стороне ладони. Второй парень ласкал ее лодыжки. Расстегнув ремешки, он снял с Женевьевы туфли и, подняв ее ногу, прижался губами к пальцам. Он по очереди брал в рот каждый ее палец, лаская его языком. Третий парень целовал шею Женевьевы под ремнем шлема. Он ласкал ее груди, поглаживая пальцем возле самого их основания. Он намеренно не прикасался к соскам, хотя они уже стали твердыми от возбуждения. Четвертый мучитель ласкал языком ее пупок. Женевьеве хотелось, чтобы его губы спустились ниже, к клитору, но этого не произошло. Он проводил языком по ее коже, щекоча и слегка постукивая по ней. Его пальцы мучили и дразнили ее бедра, но даже не дотрагивались до лобка. То, что чувствовала Женевьева, когда несколько мужчин одновременно ласкали, дразнили, возбуждали ее, находя эрогенные зоны, о существовании которых она даже не подозревала, невозможно было описать словами. Это было нечто невероятное, невообразимое, потрясающее.

Кто-то осторожно гладил пальцем ее ладонь, рисуя на ней причудливые узоры. Кто-то массировал плечи. Нежные похлопывания заставляли ее грудь трястись и покачиваться. Парень, который ласкал пальцы ее ног, теперь гладил колено. Оно задрожало, когда он принялся целовать его так же, как до этого целовал стопу, — слегка оттягивая кожу. Чьи-то руки гладили грудь Женевьевы, дразня ее, но не прикасаясь к двум твердым бутонам. А ей больше всего хотелось, чтобы поласкали именно их.

Женевьева сдерживала рвущийся из груди стон недовольства. Ее лоно стало влажным. Она дрожала всем телом, страстно желая, чтобы мужская рука прикоснулась к тому месту, которое находится у нее между ногами, и к ее соскам. Высокая фигура в кожаном комбинезоне стояла, широко расставив ноги, и смотрела на нее из-за темного, непроницаемого щитка. Увидев огромный бугор на брюках в том месте, где была застежка, Женевьева поняла, что Синклер возбужден, и подумала, что неудовлетворенное желание доставляет ему такие же муки, как и ей.

Пальцы и языки продолжали ласкать ее тело. Женевьева дергала руками, пытаясь освободиться от шарфов, которыми ее связали. Парни просунули руки под ее ягодицы и слегка приподняли ее. Они раздвинули ее бедра еще шире. Женевьева уже представляла, как язык ласкает ее клитор, даруя ей облегчение, однако вместо этого почувствовала, как чьи-то губы, слегка прикасаясь к коже, целуют внутреннюю поверхность бедер. Женщина застонала, но не от восторга, а от недовольства.

— Вы хотите, чтобы они трахнули вас, правда? — услышала она голос в динамике своего шлема. — Они не будут этого делать, леди. Их задача — разогреть вас как следует. Если вам так сильно хочется, вы можете сами попросить об этом, и, возможно, я соглашусь исполнить вашу просьбу.

Чьи-то губы осторожно терлись о ее грудь у самого ее основания, чей-то язык щекотал живот, другой язык ласкал стопу…

— Ты хочешь, чтобы тебя удовлетворили по-настоящему? Хочешь почувствовать твердый член? — спросил Синклер, выразив словами то, о чем сейчас думала Женевьева. — Тогда попроси. Я хочу услышать, как ты просишь.