Дело молодых - Павел Сергеевич Иевлев

Пользуясь затишьем, я бродил вокруг УАЗика, откручивая пока с мотора всю навесуху – генератор, стартер, трамблёр и прочее. Снял для удобства морду, радиатор, а потом, чтоб два раза не вставать, и крылья – всё равно движок снимать, чего уж мелочиться-то.

Йози, как это с ним водится, возник. Вот секунду назад ты брал с этого табурета пассатижи – шплинт разжать, поворачиваешься обратно – а на нём уже Йози сидит. Я поначалу подпрыгивал, потом привык, конечно. Может, его развлекает вот этак подкрадываться, а может, иначе не умеет. Люди всякие бывают.

– Привет! Насчёт мотора есть вариант, – с ходу обрадовал.

– Погоди, дай-ка угадаю… дед Валидол? Ну, то есть, Старый? – я ждал чего-то в этом роде.

– Ну да… – Йози, кажется, немного растерялся.

– И у него, как раз, совершенно случайно, есть новый мотор? И крайне задешево?

– Откуда у него прям новый? – пожал плечами Йози. – Но вполне живой, с рабочей машины. И действительно, недорого.

Я вылез из ямы и уселся на краю, обтирая с рук ветошью антикор и смазку. Сижу такой, молчу, смотрю на Йози. Вот, думаю, проймёт его или нет? Ну, то есть, ловит-то он контексты на лету, но вот захочет ли показать, что понял? Прям решил даже для себя – если так и продолжит держать покерфейс, делая вид, что ничего не замечает – забью и не буду связываться, чего бы они там ни хотели. И мотор у Валидола не возьму – куплю новую цилиндро-поршневую группу, вкладыши, сальники, проточу коленвал, заменю гильзы. Оно, может, и к лучшему выйдет. Как минимум, ничем не буду обязан. Нет, не потому что Йози какой-то не такой, а потому, что не люблю этих игр. Я ж вижу, что им от меня что-то надо. Я не против помочь людям, только не надо разводить, как лоха.

Ну да, Йози почуял напряг моментально – он не только машины насквозь видит, зараза.

– Что-то не так?

Сижу, тру руки ветошью. Аккуратно, палец за пальцем оттираю. Молчу – пусть сам скажет. Всё он понимает, жопа такая, и нефиг прикидываться. А будет и дальше дурку ломать – ну, и пофиг тогда. Обострять не буду, но и всё на этом. Останемся приятелями, я надеюсь.

– Слушай, это правда тебя ни к чему не обязывает.

– А можно всё же узнать, – осведомился я не без ехидства, – что собой представляет то, к чему оно меня не обязывает?

– В смысле?

– Ну, ведь есть же что-то? Йози, я, конечно, социофоб, но не дурак же. Или раскрываем карты, или закрываем тему.

– Слушай, но это же просто мотор.

– Ок, как скажешь. Просто мотор. Я его, пожалуй, не возьму – но спасибо. Переберу этот на новую начинку, благо, денег заработали за пару недель, спасибо тебе. Ты классный механик, я б один и половины не потянул. Что-то мне подсказывает, что в этом качестве ты уже наработался, да?

Йози молчал, но я уже видел – да, щёлкнуло. Хотя так и не понял, что именно – то ли он сейчас развернётся и уйдёт, то ли, наконец, что-то расскажет. Он как-то сразу изменился, словно другой человек передо мной на табуреточке сидел. Как внезапно разоблачённый разведчик в тылу врага. Только что он с тобой шутил, балагурил, обнимался и предлагал выпить, а теперь – то ли вербовать начнёт, то ли пристрелит. Ну, это я, конечно, для художественности – насчёт «пристрелит». Хотя…

– Ладно, – очень серьёзно сказал Йози, – ты прав. Я должен спросить, но я в любом случае вернусь.

«С пистолетом», – подумал я, но промолчал. Не всерьёз же.

Через пару часов, повернувшись, обнаружил Йози, сидящего как ни в чём не бывало на табуреточке, с лицом настолько безмятежным, будто всего предшествующего разговора не было. Ну, по крайней мере, он пришёл без пистолета. Я надеюсь.

Он молча подал трубу, мы продели её в обвязку уже открученного мотора. Из-за разницы в росте было не особо удобно, но это, согласитесь, мелочи – по сравнению с тем, чтобы одному корячиться. Взялись на раз-два-три, сдёрнули, вытащили. Отперли в угол, поставили, выдохнули.

– Спасибо, – совершенно искренне сказал я.

– Не вопрос, – ответил Йози, – обращайся. Да, кстати, Старый хочет с тобой поговорить. Если ты, конечно, не против.

О как. Лёд, значит, тронулся. Интересно.

– А чего б я был против? Я насчёт поговорить всегда запросто.

– Тогда подходи через час в макдачечную. С него картошка-фри.

– В «Мак»? – удивился я.

– Ну да. Старый его любит почему-то. Сам удивляюсь, – корректно перевёл стрелки Йози.

Макдак рядом с Гаражищем открыли, разумеется, не ради самого Гаражища – здешняя аудитория дальше разливочной не ходит. Просто невдалеке появился первый, ещё такой с виду робкий Торговый Центр. Глядя на него, сложно было представить, что вскоре они захватят мир, подмяв под себя все свободные площади и начав активно отжимать занятые.

Ну да чёрт с ним, не о том речь. Я про «Макдак», собственно. ТЦ его забросил на территорию рынка как первый десант будущего оккупационного корпуса, в очередной раз потеснив торговцев дешёвым тряпьём. Нам, гаражным, до того рынка дела не было, но в «Макдональдс» механики иной раз захаживали, потому что наша кафешка-разливушка работала либо до шести, либо пока ТетьВаря – суровая женщина-дозатор – не замучается на наши грязные рожи смотреть и по стописят разливать. При этом макдак работал до десяти, а окошко «Макавто» так и вовсе круглосуточно, если постучать в него монтировкой и громко поматериться.

Это, наверное, самый медленный в мире «Макдональдс». Приезжающие из столиц люди ходили это смотреть, как кино из жизни моллюсков. Отпустив очередного клиента, дебелая девица со штампом центрторга на челе чешет репу, ковыряется в носу, собирается с силами, набирает в обширную грудь воздуху и испускает басовитый протяжный вой: «Свооообоооднааая каааа… (зевок, прикрытый пухлой ладошкой) …сссаааа…» На суетливых столичных жителей это оказывало необычайно умиротворяющее действие. Они сразу понимали, как хорошо, спокойно и неторопливо живется в провинции.

Я теперь редко выходил с территории Гаражищ, и даже поход в «Макдональдс» стал слегка напрягающей потугой на социализацию. Не в гаражном же комбинезоне туда переться? Все же предприятие общественного питания, практически ресторан. Пришлось переодеться в чистые джинсы и рубашку, приобретя вид если не светский, то хотя бы не пугающий. А на улицах люди идут куда-то, много их… Ничего так я одичал, пялюсь на них, как дурной.

На улице ко мне, радостно улыбаясь, направилось Чудо. Молодой человек наружности столь идеальной,