А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ? - И. СМИРНОВ

Зато самого Вильямса критиковать было нельзя. Он попал в обойму тех «авторитетов», которых разрешалось только восхвалять. И, зная о неподцен-зурности любой критики, Вильямс врал с три короба: «Нам хорошо известен процесс "прэцессии", или "предварения равноденствий". Оно состоит в том, что ежегодно моменты равноденствий наступают на 30,1 секунды раньше, чем в прошлом году. Такой процесс заставляет признать ещё одно вращательное движение всей массы Земли, совершающееся приблизительно в том же на­правлении, как и суточное обращение, но со скоростью одного оборота круг­лым числом в 100 000 лет...

Прэцессионное обращение Земли влечёт за собой такие последствия. По­лярные в настоящее время области через 25 000 лет (округло) пройдут через экватор. Через следующие 25 000 лет они будут погребены под антарктичес­ким ледником и ещё через 25 000 лет опять пройдут через экватор, но уже в за­падном полушарии и ещё через 25 000 лет займут приблизительно старое мес­то» (с. 140).

Бред? Конечно! Ахинея? Очевидно! Но это официальный государствен­ный бред сталинской эпохи. Книга Вильямса «Почвоведение» благодаря оби­лию подобной околесицы была допущена Главным управлением вузов и тех­никумов Наркомзема СССР в качестве учебного пособия для сельскохозяй­ственных вузов! Так что студентов обязывали заучивать эту галиматью.

И в самом деле: как смело! как решительно! как революционно! Двумя аб­зацами товарищ Вильямс ниспроверг сразу две науки: астрономию и геологию. Ни о каком «прэцессионном обращении Земли» представители этих наук не слыхали, и оно совершенно несовместимо со всеми фактами, накопленны­ми астрономами и геологами. Правда, в астрономии существует понятие «прЕ­цессия», но этим словом обозначают движение оси вращения Земли, а не пла­неты как таковой! Что касается перемещения полюсов, то астрономы устано­

вили, что Северный полюс действительно движется в пределах квадрата со сторонами 30 метров!

Но, хотя вильямсовская «прЭцессия» — просто галиматья, именно на этой «строго научной» основе красный академик1 построил всю свою теорию «еди­ного почвообразовательного процесса». По этой злополучной теории, кото­рую больше 20 лет вынуждены были зубрить советские студенты, тундровые почвы сменяются подзолистыми (лесными), подзолистые — дерновыми (луго­выми), дерновые — болотными, а потом на месте болот почему-то развивает­ся... степь. Чернозём же, по Вильямсу, может образоваться во всяком клима­те! Доказательств существования «прэцессий» — краеугольного камня своей теории — Вильямс вовсе не приводил. Они были излишни, поскольку на сто­роне «выдающегося советского почвоведа-агронома» выступали власть пре­держащие.

К сведению г-на Паршева, Вильямс излучал бескрайний оптимизм в отно­шении будущего первого в мире социалистического государства. На основе своих мифических «прэцессий» он «доказал», что у нас климат меняется в сторону потепления, и примерно через 13-15 тысяч лет мы окажемся на эк­ваторе. Напротив, на Северную Америку неудержимо наступает полярный хо­лод, и через такое же время и даже несколько раньше территория США пок­роется льдом. Даже странно, что г-н Паршев не взял эту «теорию» Вильямса на вооружение. Но скорее всего он и Вильямса-то не читал.

КОРНИ ЛЖЕНАУКИ

Почему всё-таки в Советском Союзе процветали откровенно чуждые и враждебные науке «учения»: лысенковщина в биологии, вильямсовщина в почвоведении, марризм в языкознании? Дело не только в общих свойствах всех тоталитарных и деспотических режимов, при которых мнение начальства выступает единственным твёрдым критерием истины. Большую роль сыграли и особенности господствовавшей в СССР идеологии — марксизма-ленинизма.

1 Вначале, в 1928 г., Вильямс пролез в ВКП(б), и лишь тремя годами позже, при сильнейшем давле­нии со стороны партии, — в академики. В ту пору академики-коммунисты встречались ещё край­не редко, и партия очень заботилась об увеличении их числа.

Идеологию можно определить как систему общественно-политических убеждений или как способ ориентации человека в посюстороннем мире (в от­личие от религии, ориентированной на вечность). Но в любом случае это не система знаний, то есть не наука. Само утверждение марксистов-ленинцев, будто они создали научную идеологию, должно настораживать. На вопрос, мо­жет ли идеология стать научной, следует отвечать примерно так же, как отве­

чал в известном анекдоте старшина на вопрос, летают ли крокодилы: «Лета­ют, но низенько-низенько».

В состав идеологической мешанки временами могут попадать и некоторые элементы научных знаний, но в целом наука и идеология несовместимы. Цель науки — истина. Идеология же всегда обслуживает те или иные интересы и постоянно приносит истину в жертву этим интересам.

Однако марксизм претендовал на статус науки. Причём у бородатых осно­воположников — К. Маркса и Ф. Энгельса — попытка выдать свою ультрале­вую революционно-разрушительную идеологию за научную теорию, вероятно, не была сознательной маскировкой. Авторитет науки в середине XIX века нам сейчас трудно представить, настолько преклонялось перед ней тогдашнее об­разованное меньшинство. И Маркс не составлял исключения. Он с пример­ным трудолюбием занялся политэкономией и написал три толстых тома «Ка­питала» в надежде придать коммунистическому учению научное обоснование. Но фокус не удался. И дело даже не в том, что все свои основные положения Маркс и Энгельс изложили в «Манифесте Коммунистической партии» лет за 10 до того, как Маркс принялся всерьёз штудировать политэкономию. Такая последовательность применима и в науке. Сперва строится гипотеза, а потом проводят те эксперименты, которые призваны её подтвердить или опроверг­нуть. В современной физике такой подход безраздельно господствует. Но осо­бенность марксистского учения в том, что оно принципиально непроверяемо: нет такого эксперимента, отрицательный результат которого послужил бы в глазах марксистов опровержением их теории. Отрицательных результа­тов в ходе марксистских экспериментов в различных странах получена тьма, но коммунистов это нисколько не задевает — знай талдычат своё. Таким об­разом, марксизм к науке никакого отношения не имеет, но под неё косит. То есть представляет собой характерный образчик лженауки.

На деле марксистское учение, особенно в его ленинско-сталинской разно­видности, всецело держится на вере. Но этот факт коммунисты всегда стара­лись тщательно скрывать. Более того, искренне верующие марксисты-ленин­цы считали своё «передовое учение» образцом подлинной (классовой, рево­люционной, преобразующей мир) науки. Причём чем ниже был у ленинца-сталинца образовательный уровень, тем крепче он верил в непогре­шимость и научную обоснованность коммунистической идеологии. А в 1930-х годах советская партноменклатура на 60-70% состояла из людей с на­чальным образованием, возглавлял же её недоучившийся семинарист. Конеч­но, настоящую науку такие люди не понимали, а потому относились к ней враждебно. Зато «революционеры», сокрушавшие треклятую буржуазную на­уку и создававшие новую («упрощённую» и свободную от ненавистной всем марксистам математики), советскую, всегда могли рассчитывать на поддержку сверху. Ведь в конечном счёте прообразом всех подобных научных «револю­