Тупое орудие - Джорджет Хейер

— Невилл, ты способен говорить правду?

— Только что ведь сержанту правду говорил!

— Тут другое… Меня интересует, влюблен ли ты в Хелен.

— Господи, дай мне сил! — простонал Невилл. — А еще стул, порцию бренди и таз! История любви глазами Салли Дру. Скажи, твои опусы впрямь читают?

— Чудесно! — Салли испытующе на него посмотрела. — Но ты хороший актер и согласился вырвать расписки из лап Эрни. Прежде я не замечала, чтобы ты из кожи вон лез, пытаясь помочь ближнему.

— И больше не заметишь, милая, обещаю! Из кожи вон я лез потому, что меня свежевали. Только не говори, что ты вбила эту возмутительную чушь Джону в голову!

— Я ничего не вбивала, но не удивлюсь, если Джон сам себе ее вбил. В одном не сомневаюсь: Джон слишком недоверчив, если не сказать зажат.

— На него могут убийство повесить — станешь тут зажатым.

У Салли аж монокль из глаза выпал.

— Невилл, по-твоему, есть такая опасность?

— Конечно! Более того, я уверен, что вопреки надеждам Хелен новый вариант ее приключений в ту роковую ночь не слишком поможет Джону.

— Я тоже уверена! — вздохнула Салли. — Держала бы она язык за зубами! Кстати, Джон не в курсе ее второй встречи с суперинтендантом, так что не болтай.

— Какой простой была бы жизнь без друзей!

— Джон непременно спросит, с какой целью Хелен вернулась в кабинет. И придется рассказать про расписки.

— Давай напишем Джону анонимное письмо и раскроем все секреты? — предложил Невилл. — Получилось бы очень благородно по отношению к ним обоим, а бесплатное милосердие как раз по мне.

— Когда Джон приехал, а я сама ему чуть все не объяснила, — проговорила Салли. — Только Хелен так перепугалась, что я придержала язык. А потом… Не знаю, вдруг Хелен права? Не могу раскусить Джона. Невилл, зачем он домой вернулся?

— Дорогуша, не считай меня мастером разгадывать загадки!

— В любовных отношениях с Эрни Джон ее не подозревает. Он сам так сказал.

— Отрадно, что он не присоединился к мнению большинства.

— Неужели люди так думают? — Салли пронзила его испытующим взглядом. — Ну, говори!

— У людей одна похоть на уме, — пробормотал Невилл.

— И что, об этом болтают? Много?

— Нет, немного. Так, от нечего делать сплетничают.

Салли нахмурилась.

— Это плохо, — сказала она после небольшой паузы. — Полицейские услышат сплетни и поймут, что у Джона был мотив. А если он сам наслушался… Черт, не верю, что он примчался сюда специально, чтобы проломить Эрни голову. Дикость какая-то!

Невилл дал ей сигарету и закурил сам.

— При желании можно сочинить вполне правдоподобную историю. В Берлине Джон услышал отголоски сплетен…

— Почему в Берлине? — перебила Салли.

— Чего не знаю, того не знаю. Да ты сама легко подберешь несколько подходящих ответов. Он вернулся, чтобы устроить разгон Эрни…

— Не представляю, чтобы Джон устраивал разгон.

— Хорошо, что не представляешь, дорогуша. Если бы не только представляла, но и видела, то была бы среди подозреваемых.

— Я хочу сказать…

— Да понимаю я, понимаю! Пусть будет по-твоему. Джон явился предъявить ультиматум. Эрни вывел его из себя, и Джон в приступе ярости ударил его по голове.

— Тут сплошные несоответствия. Если Джон не планировал убийство заранее, то зачем вошел через садовую калитку?

— Причин несколько. Парадное крыльцо и дворецкий чреваты ненужной оглаской — сплетнями слуг, встречей с тетей Люси.

— Согласна. А куда он дел орудие убийства?

— Вопрос несправедливый, потому что относится не только к Джону. Убийца Эрни избавился от орудия убийства так искусно, что сделал убийство непостижимо загадочным.

— Отлично! — воскликнула Салли. — Мои книги ты читал. Только я не верю, что убийц вдруг посещает озарение. За блестящими идеями книжных преступников часы мучительных размышлений автора.

— Страх — хороший катализатор для мыслительного процесса.

— Ерунда! — Салли стряхнула пепел с сигареты. — По опыту знаю, что под действием страха мысли мечутся и путаются. Так что нет, твоя теория мне не нравится. По-моему, лишь у одного человека были время, мотив и возможность убить Эрни и миллион способов избавиться от орудия преступления.

Невилл слабо улыбнулся и поднял руку:

— О нет! «Рука моя, как девушка, чиста, и нет на ней кровавых пятен»[38].

— Бурные аплодисменты с галерки. Только цитатами ничего не докажешь. Невилл, убить мог ты.

— Почему только я? Тетя Люси вполне могла огреть Эрни булавой: она ими здорово орудует!

— Не глупи! Зачем ей это?

Ну, мало ли. Если не тетя, то как насчет Симмонса?

— Вопрос тот же: зачем ему?

— И ответ тот же: мало ли? Почему я должен голову ломать? Сама подумай.

— Если честно, не вижу особого смысла сочинять фантастические мотивы для мисс Флетчер и Симмонса, когда под носом ты с готовым мотивом.

Невилл заметно поскучнел.

— Ну, раз я главный подозреваемый, тогда мне неинтересно. Убийство становится зауряднейшим. Вон идет моя бедная тетушка. Тетя Люси, помогите нам разгадать загадку! Я считаю, это ваших рук дело!

Мисс Флетчер подошла к балконной двери.

— Не знаю, в кого у тебя такой поганый язык, точно не в покойного отца, — сказала она звенящим от возмущения голосом. — Конечно, по недомыслию, но вещи ты говоришь отвратительные! И даже траурную повязку не надел!

— Не надел. Зачем превращать горе в нелепый спектакль? — Невилл кивнул на черное тетино платье.

— Это знак уважения к покойному!.. Ах, мисс Дру, как любезно со стороны вашей сестры прислать мне чудные цветы! — Мисс Флетчер пожала Салли руку и добавила: — Вы необычайно умная девушка, раз книги пишете, да еще такие сложные! Я их, конечно, не читаю: детективы выше моего понимания, но всегда заказываю.

— Вы не пели бы Салли дифирамбы, если бы знали, что у нее на уме, — проговорил Невилл. — Она пытается доказать, что Эрни убил я.

— Ох нет, милая! — воскликнула мисс Флетчер. — Невилл — само легкомыслие, но на такое не способен.

— Не представляю, кто тебя вечно за язык дергает! — зашипела Салли на Невилла.

— Между прочим, я только что услышала, что состоится дознание. Нельзя ли ему воспрепятствовать?

— А вы не хотите… — начал Невилл.

— Дорогой мой, это же очень некрасиво! В нашей семье подобное никогда не случалось. Какая вульгарность!.. Вдруг мистер Лоуренс придумает, как нас выручить? Пойду позвоню ему.

— Мисс Флетчер… — начала было Салли, но Невилл вовремя наступил ей на ногу.

Мисс Флетчер велела племяннику позаботиться о гостье и удалилась.

— А ты опасная особа! — тихо заметил Невилл. — Тетю я беру на себя, договорились?

— Зачем ты позволяешь ей думать, что дознание не нужно? С твоей стороны это непорядочно…

— Конечно, непорядочно! Верхом непорядочности было обнаружить утром, что у меня нет чистой рубашки или носков без дыр. Непорядочно с моей стороны будет придумывать новую проблему, когда тете приестся дознание. Откуда глупая сентиментальная убежденность, что скорбящих нужно ублажать? Пусть упиваются своим горем, да? Не удивлюсь, если ты бескорыстное чудище, склонное жертвовать собой и взваливать на себя чужие проблемы.

Салли протерла монокль.

— Доля истины в твоих словах есть, — признала она. — Прости, что вмешалась в твой план утешения мисс Флетчер. Я и сама чуть не вмешалась в спор Джона и Хелен; к счастью, внутренний голос вовремя подсказал: нужно молчать.

— Женская интуиция! — восхитился Невилл. — Мне очень нравится твое рациональное желание рассеять туман, в котором заблудились Джон и Хелен. Только не забывай, что некоторым туман нравится.

— Хелен не нравится, — возразила Салли. — Нет ничего тоскливее супругов, которые не могут поладить. Хелен лягается, как норовистая кобылица. Досталось ей немало. А самое страшное, что я не представляю реакцию Джона, когда откроется правда.

— Странный этот Джон…

— Да уж. Подумай только: в день убийства неожиданно возвращается в Англию, а наутро приезжает в Марли, подозревая, что в вашем саду следы Хелен.

— Джон впрямь так подумал? Сдается мне, ему что-то известно.

— Да, но что именно? По словам Хелен, Джон понимал, что романа с Эрни у нее не было. Однако вчера, когда он заявился, показалось, что в гостиную вплыл айсберг. Я чувствовала лишь холодный гнев и ни капли любви…

— Может, Джон подозревал, что Хелен замешана в убийстве! Тогда его раздражительность вполне объяснима. Не сочти меня ретроградом, но если жена признается, что навещала известного сердцееда, у любого мужа настроение испортится.

— Да, и выйди Джон из берегов, я бы поняла. Однако он вежлив до тошноты.

— Хелен самое время сыграть в кающуюся жену.

— Бедняжка так выбита из колеи последними событиями, что разучилась держать себя в руках. Попроси Джон: «Расскажи мне все, милая», — думаю, Хелен рассказала бы, но он не такой. Боюсь, они стали совсем чужими.