Чисто римское убийство - Феликс Мирский

– Я не буду ждать, – от зрелища развалившегося на постели гладиатора, лицо молодого человека еще больше перекосилось. – Мне нужно поговорить с тобой. Это срочно.

– У молодого господина кончились деньги, – пробормотал Аякс, как бы про себя, но достаточно громко, чтобы это услышали все в комнате.

Во всяком случае, Юний его слова услышал и, сжимая кулаки, шагнул к кровати. Служанка за его спиной еще раз пискнула, а Эвридика метнулась навстречу, пытаясь заслонить собой то ли гладиатора от Юния, то ли наоборот Юния от гладиатора. Лишь Аякс по-прежнему не шевелился, глядя на юношу снизу вверх со снисходительной и наглой ухмылкой.

В последний момент Юний передумал. Он внезапно остановился и, демонстративно повернувшись к Эвридике, сквозь зубы сказал:

– Пускай он уйдет. Я хочу поговорить с тобой.

– Перестаньте. Перестаньте ссориться, – видя, что угроза драки миновала, куртизанка присела на кровать. – Аякс не дразни его. Ты вечно начинаешь.

– Красавица, разве молодой хозяин собака, чтобы его дразнить? – Аякс высоко вскинул брови.

– С кем ты водишься? Нечего сказать, гладиатор подходящая пара для куртизанки, – презрительно процедил Юний хозяйке, подчеркнуто игнорируя присутствие Аякса.

Однако, рудиарию встречались орешки и покрепче.

– И разве достопочтенного Юния нужно дразнить, чтобы он кого-нибудь покусал? – небрежно бросил он.

– Аякс, пожалуйста. Я сделаю, как мы договаривались, но сейчас уходи. – Эвридика умоляюще тронула гладиатора за руку.

Лицо стоящего над ней Юния перекосилось еще больше. Зато гладиатор, приготовившийся продолжить пикировку, на мгновение замялся, покровительственно похлопал куртизанку по руке и со словами: "Как скажешь, красавица, как скажешь", – вышел из комнаты.

Глава 7

Второе убийство

Покинув скудную и тесную квартиру Юния, Петроний решил, что нет никаких причин откладывать визит к Эвридике. Не желая возвращаться на многолюдную Табернолу, всадник избрал маршрут несколько более длинный, но, несомненно, гораздо более приятный. Свернув налево за Дубовыми воротами, он поднялся на Эсквилин и вступил под сень садов Мецената. Это детище любимца Цезаря, было, пожалуй, самым замечательным образцом благих перемен, произошедших в Вечном городе за последнее время.

Еще сравнительно недавно, Петроний даже помнил эти времена, восточная часть Эсквилина представляла собой ужасное место. На обширном пространстве, примыкающем к старой стене Сервия Туллия, раскинулось нечто среднее между запущенным кладбищем бедняков и неухоженной городской свалкой. Останки рабов, бездомных бродяг и преступников бросали здесь без разбора, часто не утруждаясь даже тем, чтобы покрыть их землей. Зловонные испарения при любой перемене ветра плыли на город, неся с собой болезни и заразу. Даже днем немногие рисковали появиться в этих местах. Ночью же свалка была целиком отдана на откуп самым отчаянным разбойникам, нищим и колдунам сомнительной и мрачной репутации.

В прежние времена любые попытки властей навести здесь порядок всякий раз заканчивались ничем. Изгнанные со свалок крысы в человеческом обличье неизменно сползались обратно, а снесенные лачуги, словно грибы после дождя вырастали заново за одну ночь. Так было, до тех пор, пока Меценат не разрешил проблему с размахом, достойным потомка этрусских царей. По его приказу гигантская свалка была засыпана слоем земли высотой в несколько футов погребая под собою, и кладбище, и ветхие лачуги. Затем, на месте, где еще недавно тощие псы бродили среди отбросов и разложившихся трупов, был разбит роскошный сад. Умирая, Меценат завещал свои сады Цезарю, который, в вечной погоне за народным расположением, вскоре открыл их для посещения всеми желающими.

Волшебным образом, появление садов изменило облик и всех прилегающих к Эсквилину районов. На месте убогих и жалких лачуг буквально на глазах росли новенькие трех и четырехэтажные инсулы, владельцы которых предоставляли относительно дешевое жилье мелким лавочникам, ремесленникам и небогатым клиентам.

Вернувшись в старый город через Эсквилинские ворота, Петроний спустился на Субуру, и вышел к Патрицианской улице. Как и обещал Фрасон, ему не пришлось долго искать инсулу Друза. Расписанное с первого по пятый этаж здание, массивной четырехугольной коробкой возвышалось над перекрестком, как центурион возвышается над толпой зеленых новобранцев. Легкомысленные картинки на его могучих стенах смотрелись так же уместно, как румяна с белилами на лице ветерана галльских войн.

Весь первый этаж инсулы занимали лавки, которые, конечно, были уже закрыты. Лестницы, ведущие в квартиры второго этажа, располагались во дворе, сохранившем, в отличие фасада девственную серость уже слегка облупившихся стен. Местный житель, с деловитым и озабоченным видом подпиравший спиной одну из лестниц, охотно сообщил Петронию, что куртизанка по имени Эвридика действительно живет здесь, на втором этаже, первая дверь от угла.

Однако подняться наверх Петроний не успел. Дверь на втором этаже открылась, и по лестнице скатился могучий, звероподобный мужчина с непропорционально широкими плечами и огромными руками, покрытыми едва ли не до кончиков пальцев жестким черным волосом. Небрежно помахав рукой двум болтающим во дворе служанкам и скользнув равнодушным взглядом по застывшему у стены Петронию, Аякс, а это, если верить описанию, был он, вразвалку двинулся в сторону Субуры.

Гладиатор мало походил на человека, который скрывается от преследования. Проследить за ним, казалось, не составляло никакого труда.

Аякс неторопливо пересек Субуру, на Кипрской улице задержался у бронзового зеркала, выставленного возле парикмахерской и, тщательно расправив складки мятой туники, направился к Каринам. Обогнул озеро, вышел на Священную дорогу а, дойдя до Африканской улицы резко свернул вправо в сторону Целимонтанских ворот.

Здесь Петронию пришлось ненадолго притормозить: Аякс сцепился с разносчиком зелени, который нечаянно задел его своей корзиной. Схватив несчастного, рудиарий подробно и со вкусом объяснил, как он привык поступать с людьми, которые носятся по улицам сломя голову и не смотрят по сторонам. Перепуганный торговец, плечо которого пальцы Аякса сжимали стальным капканом, в ответ лишь часто кланялся и бормотал невнятные извинения.

Постепенно вокруг собралось десятка полтора зевак, привлеченных ожиданием бесплатного зрелища и подбадривавших участников ссоры одобрительными выкриками. Зеваки уже начали делать ставки на то, после которого удара зеленщик испустит дух, когда Аякс внезапно отпустил свою жертву, да так резко, что та отлетела на несколько футов. Небрежно бросив: "Чтобы я тебя больше не видел, с твоей корзиной", – он стремительно пошел прочь. Толпа разочаровано заворчала, но, поскольку никому не хотелось оказаться на месте зеленщика, бодро расступилась перед гладиатором, чтобы тут, же сомкнуться за его спиной.

В результате Петроний несколько отстал и едва не упустил гладиатора из вида. Буквально в последний момент он заметил, как Аякс свернул в Африканский квартал. Поскольку затеряться в паутине здешних безымянных улочек не составляло никакого