Книга алхимии. История, символы, практика - Владимир Рохмистров

Надо прибавить, что алхимики Средних веков только предвидели эту высшую теорию; состояние других наук не позволяло им этого. Для них, как мы показали, материя была единой; они называли ее «первичной материей», или хилусом; они признавали также единую силу Вселенной. Бодуэн называет ее всемирным магнетизмом, магнетической серой; для мистиков сила есть сера Бога, первое начало жизни и движения. Парацельс называет ее археем. Архей есть сила, непрестанно действующая, которая, влияя на материю, заставляет ее двигаться и дает ей форму. Термины «арес» и «клиссус» имеют у него почти тот же смысл?[94]

Что касается движения, они его приравнивали к огню, который представляет действительно образ материи, приведенной в действие силой.

Такова была высшая алхимическая теория, которой обладало небольшое число адептов. Как не удивляться этому прекрасному синтезу, достаточному алхимикам, как он некогда удовлетворял Пифагора, Демокрита и Платона, возвышая их до понимания высших истин.

Алхимики представляли эту теорию в виде треугольника, символа абсолютного равновесия; в первом углу они ставили знак серы, символа силы; во втором – знак Меркурия, символа материи; в третьем – знак соли, символа движения.

В заключение приведем таблицу аналогий тройного применения алхимической теории:

Таким образом, материя, единая по существу, различается сама по себе формой как следствием движения, которое ей придает сила.

Часть вторая

Символы

Глава I

Причины неясности трактатов алхимии. – Средства, употребленные алхимиками, чтобы скрыть способ Великого Делания. – Знаки. – Символы. – Мифологические имена. – Иностранные слова. – Анаграммы. – Басни. – Загадки. – Аллегории. – Криптография

Герметические трактаты темны для читателя: во-первых, потому, что читатели обыкновенно не знакомы с алхимическими теориями; затем и в особенности потому, что философы преднамеренно их затемняли. Они смотрели на алхимию как на самую высокую науку. «Алхимия есть искусство из искусств, это истинная наука», – вскричал восторженно Калид в «Книге трех слов» («Livre des trois paroles»). Подобная наука должна быть известна, по их мнению, только небольшому числу адептов. Можно ли их порицать за это? Теперь нам кажется такой взгляд преувеличенным, но в древности мистерии служили для передачи некоторых законов природы и правил философии. В Средние века корпорации ремесленников имели практические секреты, которые ни один член корпорации не отважился бы разоблачить. Приготовление некоторых красок составляло драгоценное наследие, которое великие художники передавали своим наиболее любимым ученикам. Между тем как ученые, не колеблясь, продавали решения запутанных проблем, герметические философы скрывали свою науку и никому ее не продавали. Когда попадался неофит, достойный посвящения, они указывали ему дорогу, не открывая, однако, всего сразу. Они требовали, чтобы он добивался сам, и только наводили его и поправляли: один указывал состав материи Великого Делания, другой – градусы теплоты, порядок окраски, принимаемой составом, устройство химической печи – атанора; но не было ни одного полного описания всего Великого Делания, так как они верили, что могут за это навлечь на себя небесную кару – моментальную смерть. «Я не представляю себе, – говорит Фламель в разборе трактата Авраама Еврея, – возможности написать это понятным латинским языком, так как Бог тотчас покарал бы меня» («Explication des Figures de Nicolas Flamel»[95]).[96]

Что же касается обвинения алхимиков в затемнении смысла и символичности, которое могли бы возвести на них слишком усердные теологи, то мне кажется, что символы и странные фигуры, наполняющие их сочинения, могли бы больше всего служить к обвинению в магии. Роджер Бэкон, Альберт Великий, Арнольд из Виллановы не избежали обвинения в магии и безбожии. А между тем алхимики были весьма набожны: в их писаниях постоянно попадаются воззвания к Богу. Они делили свое время между изучением, работой и молитвой. Некоторые думали даже, что тайну изготовления философского камня люди получили от самого Бога.

Ранее, чем объяснить символы, относящиеся к Великому Деланию, мы укажем, какие средства употреблялись алхимиками, чтобы скрыть от профанов науку священного камня.

Прежде всего, установлены знаки. Они появились вместе с алхимией. Греки ввели их первыми, получив свою науку от египтян, где она изображалась с помощью иероглифов. Знак воды одинаков с иероглифом воды, подобно другим, например золота и серебра (см.: Hoeffer. «Histoire de laChimie». V.I и Berthelot. «Origines de l’Alchimie»). Алхимические знаки весьма многочисленны в некоторых трактатах, например, у Кунрата (Khunrath. «Confessio de chao-physico-chimicorum»[97]), где он заменяет ими названия химических тел и стадии операции.

Символы имели такое же большое применение; так, например, взлетающие птицы означали отделение пара, а птицы опускающиеся, наоборот, – поспешность, стремительность, опрометчивость. Феникс был символом камня совершенного, способного обращать металлы в золото и серебро. Ворон символизировал черный цвет, который принимает материя в начале процесса Великого Делания, когда ее нагревают. Странная герметическая книга «Liber Mutus», или «Книга без слов», в сущности, содержит только одну строчку текста. Она состоит из символических рисунков, иллюстрирующих процесс Великого Делания.

Мифологические имена были в большом ходу. Марс обозначал железо, Венера – медь, Аполлон – золото, Диана, Геката или Луна – серебро, Сатурн – свинец; золотое руно обозначало философский камень, а Бахус – материю земли. Это греко-египетский символизм; в Средние века мифологическими именами пользовались для обозначения металлов, но в конце XVI века они так усложнились, что бенедиктинец дон Иозеф Пернети должен был написать два толстых тома («Fables grecques et égyptiennes devoilées»[98]), чтобы объяснить их смысл и происхождение.

К мифологическим именам присоединилось большое количество иностранных слов: еврейских, греческих и арабских. По происхождению алхимии, в ней должны встречаться греческие слова, каковы: hyle – первичная материя, hypoclaptique – сосуд для отделения летучих масл, hydrooleum – эмульсия масла и воды и т. д.

Арабские слова там еще более многочисленны, как то: эликсир, алкоголь, алкали, боракс, кроме не дошедших до нас, забытых, но находящихся в герметических трактатах, каковы: alcani, etain, alafar, matras и т. д. Что касается еврейских названий, то их можновстретить только в алхимически-каббалистических трактатах. Для изучения всех этих названий мы попросим читателя обратиться к «Dictionnaire mytho-hermetique»[99] Пернети и «Lexicon chimicum»[100] Джонсона.

Очевидно, что эта специальная терминология должна быть достаточна для устранения профанов, но алхимики пользовались еще и другими средствами. Они часто употребляли анаграммы. В конце «Зеленого сна» находится несколько, и вот объяснение двух из них: «Seganissegede» означает гения мудрости, a «Tripsarecopsem» – дух, тело, душу.

Они пускали в ход притчи. Вот одна, легко объяснимая. «Весь мир знает камень, а я клянусь Богом живым, что все могут иметь материю, которую я ясно назвал в книге: „vitrium“, для невежд, но надо к нему прибавить l и o; вопрос в том, куда надо поставить эти буквы» (Helios. «Miroir d’Alchimie»). Искомое слово есть «vitriol» (купорос).

Любопытная загадка, хорошо известная алхимикам, находится на стр. 744 третьего тома «Theatrum chimicum», сопровождаемая комментариями Николая Барнольда (Nicolas Barnauld). Вот она: «„Aelia Laelia Crispis“ есть мое имя. Я ни мужчина, ни женщина, ни гермафродит, ни дева, ни юноша, ни старуха. Я ни развратница, ни девственница, но все это взятое вместе. Я не умирала ни от голода, ни от железа, ни от яда, но от всех этих вещей сразу. Я не покоюсь ни на небе, ни на земле, ни в воде, но повсюду. „Lucius Agatho Priscius“, который не был ни моим мужем, ни моим любовником, ни моим рабом, без горечи, без радости, без слез велел меня похитить, не зная и не ведая, для кого этот монумент, представляющий ни пирамиду, ни мавзолей, но оба вместе. Вот могила, не вмещающая в себя трупа, и труп, не заключенный в могилу. Труп и могила составляют одно». Барнольд устанавливает в своем комментарии, что эта выдержка касается философского камня. Другой ребус, не менее знаменитый, заимствован из греческих авторов. «Во мне девять букв и четыре слога; помни обо мне. – Первые три имеют каждый по две буквы. – Другие имеют остальные пять согласных. – Узнай меня, и ты будешь обладать мудростью». Разгадка, по-видимому, будет «Arsenicon».[101]