Право на одиночество. Часть 1 - Сергей Васильцев

изменился от смытой в воду глинистой мути, и оно напоминало скорее лужу на дороге. Пусть и не надолго. Пара дней тишины, и можно снова лезть в почти прозрачно-зеленоватую воду. Купаться, бултыхаться, нежиться, млеть. Самое что ни на есть время. К чертям!

Мои ноги понесли меня к пансионату. Путь назад тянулся бесконечность. Одежда уже совсем высохла, когда я добрался до своих апартаментов. Жутко знобило. Чувства превратились в поверхность студня, которая лишь слегка подергивалась от сотрясений. То ли судороги, то ли рябь. Спасительное отупение сковало мысли и мышцы. Хватило сил только стянуть с себя тряпки и залезть под одеяло. Тепло и сон пришли вместе c ним почти одновременно.

Меня разбудила страшенная головная боль. Сильно мутило. Но без жара. Не заболел все-таки. И то хорошо. Двигаясь с нежностью эквилибриста на канате, чтобы не расплескать содержимое черепной коробки, я выполз из-под одеяла, прокрался к походной аптечке и разорвал пачку цитрамона. Несколько таблеток покатилось по столу. Осталось только сгрести их в рот и запить стаканом воды. Жидкость из артезианской скважины – жесткая и неприятная на вкус – оставила во рту ощущение изжоги. Теперь снова в постель. Затаиться и ждать. Еще слишком рано и по южному темно. Свет не режет глаза, и можно успеть очухаться до завтрака. Веки опустились сами собой, и опять накатила дрема.

В этой неподвижности снова пришла Ника. Скорее образ, чем мысли. Но и он ощущался как через пленку. Тупо и неотчетливо. Случившееся по-прежнему возвращалось почти ощутимыми приступами боли, но двигалось как под наркозом. Наступила апатия. Не было ни одной лазейки для надежды. Я уже начал привыкать к этому. И продолжил жить. И, значит, все должно было измениться.

Ночь еще потопталась рядом, путаясь с обрывками сновидений, и когда она, наконец, прошла, прошла и головная боль. Осталось только ощущение тупого давления под черепом. Но это почти не мешало двигаться. Надо же было что-нибудь делать. Я поднялся с постели и поймал в зеркале свой собственный настороженный взгляд. Полчаса ушло на распаковывание багажа и приборку. Люди уже начали понемногу выползать из своих комнат, когда мне удалось собрать себя в пристойную фигуру с осмысленным выражением лица и направиться в душ.

Обжигающие струи катились по телу, вызывая ощущение комфорта. Пена пахла любимым шампунем. Афродита знала, откуда ей появляться. У нее был отменный вкус… «От-та, куда меня понесло!»

Я тер себя мочалкой так, словно хотел оттереться от всей грязи последних дней. Даже если бы вместе с кожей. Ничего не выходило, но кровь прилила к мышцам, и во всем теле растеклось ощущение бодрости. До завтрака еще оставалось время.

Комната при подробном рассмотрении оказалась еще более тесной, обшарпанной и убогой. Зато под окнами все еще цвели розы. Их аромат не долетал до второго этажа. Только колорит мозаики цветов в темно-зеленой листве на фоне успокаивающегося моря подходил даже к аппликациям из раннего детства – ярким и контрастным. Таким пейзажем возможно только любоваться или не замечать совсем. Или…

Когда я спустился к утренней трапезе, публика почти собралась за столами. За моим поместились две ярко раскрашенные дамы бальзаковского возраста.

– Доброе утро, – я почти улыбнулся им, но ответа не последовало. Поэтому мое внимание переключилось на изучение меню: Завтрак – курица и овощи. Кофе с молоком и булочка. Обед – куриный бульон с гренками, цыпленок жареный и овощи. Компот. Ужин – овощи и курица а ля сациви. Чай. «Разнообразно, ничего не скажешь». Я с любопытством уставился на содержимое тарелок моих соседок и почти оцарапался о жесткий, изучающий взгляд.

– Скажите, Вас устраивает наше общество, – вопрос звучал несколько необычно, но вполне безобидно.

– Да, вполне.

– А нас Ваше – нет. – Пауза. В другое время меня бы это сильно задело, но не сейчас. Не дождавшись моей реакции, более уверенная в себе дама продолжала. – Тут вокруг достаточно пустых столиков. Будьте так любезны…

– И что? Ах да! Сочту за честь избавить себя от Вашего общества.

– Но! Но! Мал еще хамить! – Ответа не последовало. Демонстративно пропуская сказанное мимо ушей, я уже встал и начал оглядываться по сторонам. Зацепился за пару любопытных взглядов. Но скорее так – есть, есть. Нет – тоже неплохо. Народ жужжал – продолжал пережевывать подробности авиакатастрофы. Здесь оказалось несколько компаний молодых людей, похоже, студентов. Три или четыре влюбленных парочки. И человек десять парней и девушек вразброс. Все остальное занятое пространство принадлежало старшему поколению.

Кое-кто из неспаренной молодежи изобразил интерес к появлению нового экземпляра. Мне почти удалось демонстрировать сходные чувства. Одна из девушек – пикантная шатенка лет двадцати – была особенно хороша. Она строила глазки, но делала это скорее для тренировки. Я тоже постарался улыбнуться ей ничего не значащей улыбкой. И меня неудержимо потянуло в ряды увядающих дам, но лучше бы – кавалеров.

В зале появилась Люба. Она заметила меня и сразу подошла. Поменять столик, действительно, не составило никаких проблем. Зал оказался пустоватым. И я снова споткнулся об эту мысль. Поэтому сразу погрузился в подробное расковыривание моего утреннего блюда. Люба ворковала о чем-то рядом. Оставалось только кивать в ответ.

– Как ты на это смотришь? – Этот вопрос уже требовал конкретной реакции.

– Да, да, конечно…

– Все понятно.

– Что? Понятно?

– Ты спал сегодня?

– Спал. Как убитый. Почему бы и нет? Но голова побаливает. Акклиматизация, наверное.

– Может быть. Тогда я пойду.

«Неужели я ее чем-то обидел?»

– Не уходи. Почему так скоро?

– Да ведь я работаю. А насчет послезавтрашнего дня мы еще договоримся. Пока.

Девушка уже начала подниматься, когда возле столика возник здоровый мужик очень недружественного вида. Килограмм девяносто навскидку. И волосатая грудь из-под расстегнутой рубахи.

– Эй, паря, – начало было многообещающим, – это ты у нас такой отважный? Заморочек давно не имел?

– Имел.

– Щас я тебе еще добавлю! Какого беса ты прилез к тем двум кра.. Тьфу! Тетям. – Он махнул своей натруженной ручищей почти за спину. Но все стало вообщем понятно. Понятней некуда. – Поразвлечься собрался? Щас поразвлеку!

Я молчал.

– У тебя что, язык присох. Щас размочим. – И гоготнул собственной остроте.

– Тынедер-мындер.

– Чего?

– Да так, к слову.

«Не будет же он мне прямо здесь по харе. Вот те раз! Похоже, так оно и есть – беды любят кучковаться, – вертелось в голове, пока я бдительно следил за руками наехавшего верзилы, предупреждая попытку схватить меня за шиворот и выволочь из помещения. – И если вынесет вон, то на этом точно не остановится. Он ведь мне и правда сейчас