Потаенная девушка - Кен Лю

Я снова представляю себя на борту «Судного корабля». Представляю, как Кай радушно приветствует мое возвращение домой. Представляю наш первый поцелуй, невинный, чистый, – новое начало. Воспоминания об аромате цветов и специй.

Какая-то часть меня любит Кая, она видела его душу и жаждет его прикосновения. Другая часть меня хочет двигаться дальше, она верит в то, что предлагают таунинцы. И я-необъединенный, призрачный, переполнен жалостью к ним.

Я разворачиваюсь и бегу. Те двое, что стоят передо мной, терпеливо ждут. Бежать мне некуда.

Я нажимаю кнопку. Лорен дала мне это устройство при расставании.

Я мысленно представляю себе, как моя спина разрывается на миллион маленьких кусочков, за мгновение до того, как это происходит. Представляю, как все мои части, все атомы силятся хотя бы секунду сохранить свое взаимное расположение, создавая связную иллюзию.

Мысли и молитвы

ЭМИЛИ ФОРТ

Итак, вы хотите узнать про Хейли.

Нет, я уже привыкла к этому; по крайней мере, должна была бы привыкнуть. Все хотят услышать про мою сестру.

Это была унылая, дождливая пятница в конце октября, в воздухе висел запах опавшей листвы. Листья ниссы, обрамляющие поле для хоккея на траве, стали ярко-красными, превратившись в окровавленные следы, оставленные великаном.

Я готовилась к контрольной по французскому и собиралась закупить на неделю вегетарианских продуктов для нашей семьи из четырех человек. Около полудня пришло сообщение от Хейли из Калифорнии.

«Прогуляла уроки. Мы с Кью прямо сейчас едем на фестиваль!!!»

Я оставила его без внимания. Сестра получала наслаждение, подначивая меня рассказами о вольной жизни в колледже. Я завидовала, но скрывала это, чтобы не доставлять ей удовольствия.

Ближе к вечеру мне прислала сообщение мама.

«У тебя есть новости от Хейли?»

«Нет».

Сестринский кодекс молчания был священным. Хейли могла не опасаться, что я раскрою тайну о ее ухажере.

«Если будут, сразу же позвони мне».

Я убрала телефон. Мама у нас просто ракета.

Однако, когда я вернулась домой с хоккея, стало ясно – что-то стряслось. Перед крыльцом стояла мамина машина, а мама никогда не уходит с работы так рано.

В гостиной работал телевизор.

Лицо у мамы было пепельно-серым.

– Звонил куратор Хейли, – сдавленным голосом произнесла она. – Хейли сбежала с уроков и отправилась на какой-то музыкальный фестиваль. Там была стрельба.

Вечер прошел как в тумане: рос список погибших, ведущие новостных каналов выразительным тоном зачитывали заявления, выложенные стрелком в социальных сетях, снятые с квадрокоптера дрожащие кадры показывали объятых паникой людей, разбегающихся в разные стороны.

Надев очки, я бегло просмотрела виртуальное восстановление хода событий, в спешке подготовленное телекомпаниями. Кадры уже кишели аватарами со свечами, ведущими скорбное бдение. Подсвеченные контуры на земле показывали, где были обнаружены жертвы, а светящиеся дуги с быстро меняющимися цифрами изображали траектории пуль. Такое обилие информации – и так мало конкретных сведений.

Мы пытались звонить и отправляли сообщения. Ответа не было. «Должно быть, сел аккумулятор», – уверяли мы себя. Хейли вечно забывает заряжать телефон. Сеть наверняка перегружена звонками.

Нам позвонили в четыре утра. Никто в доме не спал.

– Да, это… Вы уверены? – Мамин голос оставался неестественно спокойным, словно ее жизнь… словно наши жизни не изменились навсегда. – Нет, мы прилетим сами. Спасибо.

Закончив разговор, мама повернулась к нам и сообщила страшную новость. После чего рухнула на диван и закрыла лицо руками.

Услышав странный звук, я оглянулась и впервые в жизни увидела, как плачет папа.

«Я упустила последний шанс сказать сестре, как люблю ее. Надо было ей ответить».

ГРЕГГ ФОРТ

Я не могу показать вам фотографии Хейли: у меня их просто нет. Не важно – у вас и так уже достаточно фотографий моей дочери.

В отличие от Эбигейл, я редко фотографировал и снимал видео, не говоря уж про голограммы с квадрокоптеров и погружения в виртуальную реальность. У меня нет чутья готовиться к непредвиденному, нет дисциплины документировать важные моменты в жизни, нет умения правильно строить кадр. Однако все эти причины – не главные.

Мой отец, фотограф-любитель, гордился тем, что сам проявлял пленку и печатал снимки. Если бы вы пролистали пыльные альбомы, хранящиеся на чердаке, вы бы увидели множество постановочных фотографий, на которых я и мои сестры натянуто улыбаемся в объектив. Присмотритесь к снимкам моей сестры Сары. Обратите внимание, как она все время чуть отворачивается от фотоаппарата – так, что ее правая щека не видна.

Когда Саре было пять лет, она взобралась на табурет и опрокинула на себя кастрюлю с кипящей водой. Отец должен был следить за ней, но он отвлекся, споря по телефону с коллегой. Когда все закончилось, у Сары остался след из ожогов от правой щеки до бедра, похожий на реку застывшей лавы.

Вы не найдете в этих альбомах записей о шумных скандалах с криками между моими родителями, неуклюжего молчания, наступавшего за столом всякий раз, когда мать натыкалась на слово «красивая», того, как отец избегал смотреть Саре в глаза.

На тех немногих фотографиях, где лицо Сары видно полностью, ожогов нет – они тщательно заретушированы. Отец просто делал это, а остальные пристыженно молчали.

Хоть я терпеть не могу фотографии и прочие семейные реликвии, от них никуда не деться. Их показывают сослуживцы и родственники, и тебе не остается ничего другого, кроме как разглядывать их и кивать. Я вижу, какие усилия предпринимают изготовители устройств для запечатления воспоминаний, для того чтобы результат их работы был лучше жизни. Краски более сочные, из теней проступают детали, фильтры помогают создать любое желаемое настроение. Тебе ничего не нужно делать: телефон выбирает кадр так, что можно вообразить путешествие во времени; мгновение выбирается идеальное – когда все улыбаются. Кожа разглаживается, поры и прочие мелкие дефекты стираются. То, на что у моего отца уходил целый день, сейчас делается в одно мгновение, и гораздо лучше.

Неужели те, кто делает такие фотографии, считает их действительностью? Или цифровые изображения заняли место действительности у них в памяти? Вспоминая запечатленный момент, они восстанавливают то, что видели, или то, что состряпал для них фотоаппарат?

ЭБИГЕЙЛ ФОРТ

Во время перелета в Калифорнию, пока Грегг дремал, а Эмили смотрела в иллюминатор, я надела очки и погрузилась в альбомы с фотографиями Хейли. Я никак не думала, что займусь этим до того, как стану дряхлой развалиной, не способной запоминать новые впечатления. Ярость должна была прийти позже. Горе не оставило места для других чувств.

Фотоаппаратом, телефоном, квадрокоптером с видеокамерой всегда заведовала я. Я составляла ежегодные альбомы, монтировала видео с лучшими моментами отпуска, делала анимационные рождественские карточки, суммирующие достижения семьи за прошедший год.

Грегг и девочки ублажали мою прихоть, порой неохотно. Я никогда не сомневалась в том, что рано или поздно они примут мою точку зрения.

– Фотографии очень важны, – не переставала