Казино смерти - Дин Кунц

На горизонте замаячил индейский золотой век, каждого коренного жителя Америки ждало быстрое обогащение. Но денежная река не так скоро добралась до индейцев и оказалась не столь уж глубокой.

Вместо богатства у индейцев появилось пристрастие к игре и соответственно снизился жизненный уровень при росте преступности.

Этим дело не закончилось.

На равнине, под холмом, на котором я стоял, находился развлекательный комплекс «Панаминт». Когда-то он сверкал, залитый неоновыми огнями, как и все подобные заведения, но славные деньки остались в прошлом.

Шестнадцатиэтажный отель изяществом и архитектурными изысками напоминал тюрьму строгого режима. Пятью годами раньше он выдержал землетрясение, которое вызвало лишь минимальные разрушения, но вспыхнул пожар, и вот под натиском огня отель не устоял. Большинство окон полопались от подземных толчков и от жара, вырывавшийся из них дым оставил на стенах многочисленные языки.

У двухэтажного казино, охватывающего отель-башню с трех сторон, обвалился один угол. Едва ли не все отлитые в бетоне мистические индейские символы (по большей части не настоящие индейские символы, а современное их видение голливудскими арт-дизайнерами) с фасада здания рухнули на автомобильную стоянку. Несколько автомобилей, заваленных обломками, оставались на стоянке до сих пор.

Тревожась, что часовой с биноклем может обозревать окрестности, я спустился обратно вниз по склону, в надежде, что меня не заметили.

Сразу же после пожара многие предсказывали, что казино и отель, учитывая то, какие там крутились деньги, будут восстановлены в течение года.

Но и четыре года спустя не начался даже разбор завалов.

Подрядчиков обвинили в том, что они использовали более дешевые материалы, чем, само собой, уменьшили прочность конструкции. Окружным инспекторам, которым по долгу службы полагалось контролировать ход строительства, предъявили обвинения в получения взяток. Те, в свою очередь, дали показания о коррупции в более высоких эшелонах власти округа.

Конечно же, и пресса не осталась в стороне от скандала, репортеры тоже раскопали много чего интересного, так что закончилось все несколькими банкротствами, двумя самоубийствами, большим количеством разводов и одной сменой пола.

Большинство тех панаминтов, которые успели нажить состояние на игорном бизнесе, потратили эти деньги на сделки с государством и гонорары адвокатам. Те же, кто не разбогател, но пристрастился к азартным играм, перебрались в другие места, чтобы потерять то малое, что у них еще оставалось.

В настоящее время не закончена еще половина судебных разбирательств, и никто не знает, сумеет ли развлекательный комплекс возродиться, как птица Феникс. Ныне индейцы даже не имеют права (некоторые говорят, что это их обязанность) снести руины. Судья постановил, что на территории развлекательного комплекса ничего не должно меняться до принятия ключевого решения апелляционным судом.

Держась чуть ниже гребня, я шагал на юг, пока каменистый склон резко не пошел вниз.

С запада, юга и востока череда холмов обрамляет равнину, на которой стоит полуразрушенный развлекательный комплекс. Равнина эта уходит на север, к автостраде. Петляя между холмами, я направлялся на восток, обходя «Панаминт» по широкой дуге, но при этом и приближаясь к нему.

Если похитители Дэнни расположились на одном из верхних этажей отеля, чтобы держать под контролем окружающую территорию, то мне не оставалось ничего другого, как попытаться приблизиться к развлекательному комплексу с той стороны, откуда они никак не могли меня ждать. И я хотел как можно дольше оставаться под прикрытием холмов.

Каким образом безымянная женщина узнала, что я могу идти по их следу? Что я должен идти по их следу? Почему хотела, чтобы я шел по их следу? Точных ответов у меня не было. Логика, правда, подсказывала, что Дэнни мог поделиться с ней тайной моего дара.

Наши телефонные разговоры указывали на то, что она пыталась добиться от меня неких признаний, искала подтверждения уже известным ей фактам.

Годом раньше Дэнни потерял мать, умершую от рака. Как его ближайший друг, я поддерживал Дэнни в его горе до августовской беды.

Он не мог похвастаться большим числом друзей. Физические ограничения, внешний вид, острый язык ограничивали круг его знакомств.

После того как я ушел в себя, сначала скорбел о гибели Сторми, потом писал об августовских событиях, я более не мог его поддерживать, во всяком случае, так активно, как прежде, не мог видеться с ним так же часто.

Конечно, у него был приемный отец. Но доктор Джессап сам горевал и, не лишенный честолюбия, возможно, искал утешения в работе.

Есть две главные разновидности одиночества. Когда человеку нравится быть одному, одиночество — дверь, которую мы закрываем, отгораживаясь от мира. А когда мир отвергает нас, одиночество — открытая дверь, которой никто не пользуется.

Должно быть, кто-то вошел в эту дверь, когда Дэнни был наиболее уязвим. Возможно, женщина с чуть хрипловатым, обволакивающим голосом.

Глава 22

Ползком я добрался до куста шалфея высотой в три фута, за которым и укрылся. Нацелился я на стену, отделявшую пустыню от территории развлекательного комплекса.

Такие растения служили укрытием от солнца, а их листва — пищей зайцам и различным грызунам. А к тем местам, где водились зайцы, крысы, мыши, подтягивались и змеи, которым тоже хотелось есть.

К счастью, змеи пугливы. Не столь пугливы, как церковные мыши, но достаточно. И, заранее предупреждая их о своем приближении, я шаркал ногами, кидал камешки, чихал — в общем, шума хватало, чтобы местная живность успела разминуться со мной.

Исходя из того, что похитители расположились в отеле, и достаточно высоко, я решил, что их внимание этот шум как раз и не привлечет, поскольку от развлекательного комплекса меня еще отделяли несколько сотен ярдов.

Если бы они и смотрели в мою сторону, то их прежде всего интересовало бы движение. Но качающийся куст шалфея не мог привлечь внимания. Ветер с севера усилился, так что качались все кусты, да и трава тоже. Перекати-поле пришло в движение, тут и там с земли поднимались маленькие пыльные вихри.

Избежав укуса змеи, укола жала скорпиона и челюстей паука, я добрался до границы территории развлекательного комплекса. Поднялся и привалился спиной к стене.

Меня покрывала белесая пыль и белая пыльца с обращенной к земле стороны листочков шалфея.

Благодаря психическому магнетизму я не только частенько попадаю в опасные ситуации. Увы, достается и одежде. Стирки у меня после таких походов прибавляется.

Отряхнувшись, я двинулся вдоль стены, закруглявшейся к северо-востоку. На этой стороне бетонную стену высотой в восемь футов только побелили. На другой, обращенной к шоссе, открытой посетителям развлекательного комплекса, оштукатурили и покрасили в розовый цвет.

После землетрясения и пожара администрация резервации через каждые сто ярдов расставила вокруг развлекательного комплекса металлические таблички, строго предупреждающие, что вход на территорию «Панаминта» воспрещен из-за опасности обрушения здания и наличия в воздухе токсичных веществ. Под ярким солнцем пустыни Мохаве таблички выцвели, но прочитать предупреждение труда не составляло.

Вдоль стены, со стороны развлекательного комплекса, рощицами посадили пальмы. Разрушенную землетрясением ирригационную систему на территории «Панаминта» не восстановили, и пальмы, само собой, засохли под жарким солнцем.

На некоторых листья засохли и отвалились, на других стали коричневыми, хрупкими, обвисли, но тем не менее я нашел рощицу, которая заслоняла небольшой участок стены от отеля.

Подпрыгнул, ухватился за верх, подтянулся, забрался на стену, перелез через нее и спрыгнул вниз, на сухие пальмовые листья, не так уж и ловко, ушиб локоть, лишний раз доказав, что произошел не от обезьяны. Присел на корточки за толстым стволом одной из пальм.

За деревьями находился огромный плавательный бассейн, стилизованный под горное озеро. Даже с двумя водопадами.

Но водопады давно уже пересохли, как и сам бассейн, превратившийся в свалку для принесенного ветром мусора.

Если похитители Дэнни и несли вахту, наблюдая за окрестностями, основное внимание они наверняка сосредоточили бы на западе, откуда пришли сами. Они также могли держать под контролем и шоссе, которое связывало развлекательный комплекс и автостраду на севере.

Втроем они не могли уследить за четырьмя сторонами света. Более того, я сомневался, что у каждого был свой пост, поскольку, чтобы ничего не упустить, лучше дежурить в паре. Поэтому, скорее всего, они держали под наблюдением только запад и север, так что у меня был шанс добраться от пальм до здания незамеченным.