Посланник Тьмы (ЛП) - Теттенсор Е.л.

Кто-то забил одну сторону комнаты большего размера, где стена осела, но это было сделано некачественно и, вероятно, не обеспечивало надежной защиты от стихии.

Ленуар, Креарс и Коди обошли дом. От задней двери дома вниз к реке вела небольшая тропинка, по которой, как показалось инспектору, недавно кто-то прошёл. Ленуар сделал мысленную заметку, но пока им надо было осмотреть дом.

Креарс расположился у задней двери и достал пистолеты, а Коди и Ленуар тем временем подошли к фасаду дома. Оба остановились перед входной дверью.

Когда-то дверь красили, но, определённо, это было давно; всего несколько белых пятен пестрели на грубой серой древесине, а между ссохшимися планками проглядывали щели.

Возможно, Ленуар и сам бы смог войти в дом и осмотреться, но никто не знал, что ожидало их за дверями.

Они приготовили свое оружие. Коди возвышался позади Ленуара, нацеливая свой арбалет чуть выше плеча инспектора.

Ленуар поднял пистолет, затем коротко кивнул, и Коди резким ударом снёс дверь с петель.

Перед лицом Ленуара что-то замельтешило. Он отшатнулся назад и натолкнулся на Коди, но крепко сложенный сержант удержался на ногах и выстрелил из арбалета.

Раздался щелчок арбалета, а затем глухой удар о стену напротив, и наступила тишина. Когда глаза немного привыкли к темноте, Ленуар заметил что-то на противоположной стене на уровне глаз.

Перед ними в предсмертных судорогах бился перепел, грудь которого насквозь прошила стрела Коди.

– Отличный выстрел, – сказал Ленуар.

Он переступил через порог, чтобы лучше рассмотреть то, что скрывалось внутри дома. В полосе света, пробивавшегося через открытую дверь, взметнулось облако пыли.

Она освещала гниющий деревянный пол и голые стены, и на мгновение Ленуар подумал, что комната пуста. И тут он увидел мальчика с кляпом во рту и с завязанными глазами, привязанного к стулу.

Он сразу понял, что это был не тот мальчик, поскольку его волосы были желтые, как у его матери. Его голова висела, и на миг Ленуар испугался, что он мертв.

Но, когда Ленуар подошел к нему, голова мальчика поднялась. Было что-то странное в том, как он пошевелился, жуткое спокойствие, которое привлекло Ленуара.

Коди протолкнулся мимо и опустился на колени перед ребенком. Сперва он снял повязку с глаз. Потянулся к веревкам, связывающим мальчика, но потом передумал и вытащил кляп изо рта.

Мальчик ничего не сказал. Он не сделал ни одного движения, даже не облизал пересохшие губы. Просто смотрел на Коди с бесстрастным лицом, как будто его не интересовало, что делает сержант.

Креарс как раз обошёл дом и вернулся ко входу, когда Ленуар заметил дверь в спальню. Она была справа, закрыта. Сердце инспектора застучало громче, с надеждой, и Ленуар ворвался внутрь.

Комната была пуста. По крайней мере, так казалось, на первый взгляд.

– Отойдите от двери, Креарс! Вы заслоняете свет!

Констебль послушался, но Ленуар уже знал, что это бесполезно. Зака там не было. Ленуар встал на колени, ища что-либо, что могло бы быть подсказкой.

На полу рядом с дверью было темное пятно, и Ленуар понюхал его, опасаясь, запаха крови. То, что он унюхал, не было кровью, однако, это была моча.

– Он был здесь, – сказал Ленуар, когда Креарс вошел в комнату. – Я думаю, что он...

Слова Ленуара были заглушены криком. Раздался звук грохота из соседней комнаты, и Коди громко выругался.

Ленуар и Креарс бросились обратно в главную комнату, чтобы увидеть причудливую картину: Коди боролся с мальчиком, который кричал и вырывался от сержанта изо всех сил...

– Что вы делаете, Коди? – Воскликнул Креарс. – Вы делаете ему больно!

– Что вы хотите, чтобы я сделал, позволил выцарапать мне глаза? – Коди пытался удержать запястья мальчика. – Успокойся! Все в порядке, ты теперь в безопасности! Прекрати!

Несмотря на его телосложение, он испытывал затруднения, сдерживая мальчика.

Нападение было настолько злым и бешеным, что на мгновение Ленуар даже подумал, что сержант может быть повержен.

Тогда Коди схватил мальчика за плечи и развернул его, сжимая в медвежьей хватке, которая удерживала его руки по швам. Мальчик продолжал бороться, плюясь и визжа, как дьявол, но сержант держал его крепко.

– Что с ним? – Прорычал Коди. У него был порез на правой щеке, неглубокий, но кровоточащий.

Креарс опустился перед мальчиком на колени, следя, чтобы тот не достал его ногами:

– Мика! Мика! Это я, констебль Креарс! Ты помнишь меня?

Но Мика, казалось, не помнил констебля. Его глаза закатились, и он снова закричал, как будто перед ним было что-то слишком ужасное, чтобы смотреть.

– Они, должно быть, сделали что-то, что до смерти испугало его, – сказал Креарс.

– Я думаю, что это что-то даже худшее, констебль, – сказал Ленуар мрачно. – Посмотрите на него – мальчик безумен. – Мика начал рвать внизу свою рубашку, как бы желая сорвать ее со своего тела.

– Выведите его на улицу, сержант, – приказал Ленуар. – Попробуйте успокоить его, пока стражи не приедут. Мы не можем взять ребенка с собой таким.

Креарс выглядел встревоженным, когда он наблюдал, как Коди тащит мальчика из фермерского дома, и когда он заговорил снова, его голос был озабоченным:

– Позади есть тропинка. Выглядит, так как будто недавно использовалась.

– Я видел ее.

– Я останусь здесь и помогу с Микой. – Ленуар начал было протестовать, но передумал и просто кивнул.

Как констебль Берривина, Креарс нес ответственность за мальчика. Ленуар не завидовал ему, не завидовал его задаче доставки новостей о состоянии Мики семье мальчика.

Путь за домом вел между нагромождением розовых кустов, которые, возможно, когда-то были красивы, но в настоящее время были не более, чем зарослями колючек.

Они, очевидно, были подрезаны в свое время и до сих пор сохранили некий намек на прежние формы.

Их буйный рост в последнее время придал кустам вид клеток, которые еле сдерживали внутри диких зверей, протягивающих лапы сквозь прутья и цепляющих когтями пальто проходящего мимо Ленуара.

Вдоль тропинки раздавался звук бегущей реки. Ленуар почти ощущал запах ила, покрывавшего её берег, а влажный воздух становился холоднее по мере того, как Ленуар приближался к воде.

Послышался несмелый хор лягушачьего кваканья, но он прекратился, стоило Ленуару подойти ближе. Здесь тропа круто уходила вниз и исчезала за стволом огромной ивы.

На противоположной стороне река плавно переходила в полосу тумана, который повторял её очертания, и казалось, что это гигантская змея сбросила серебристую кожу. Берег напротив виден не был.

Ленуар едва ли различал деревья, растущие на том берегу, и единственным доказательством этому были единичные ветви, то появляющиеся, то исчезающие в колеблющейся завесе.

Их невидимая близость заставляла его чувствовать себя так, словно за ним наблюдали.

У подножья тропы следы, по которым шёл Ленуар, поменяли направление, создавая в грязи беспорядочную картину. Они вели прямо к берегу реки - отпечатки ботинок, заполненные водой, направленные в различные стороны.

Ему пришлось присесть на корточки, чтобы изучить их, потому что ива на берегу бросала плотный покров тени на землю.

Теперь, когда он был ближе, он увидел, что отпечатки не были сделаны совсем недавно, как он думал, поскольку пики следов были округлены, а не с острыми краями, как они выглядели бы, если следы были бы свежими.

Выглядело, как будто кто-то спускался к реке, чтобы набрать воды, или, возможно, помыть что-то. Ленуар заметил отпечаток, который, возможно, был от того, что кто-то устанавливал кувшин в грязь.

Около него ива склонилась далеко над водой, косматыми кончиками своих самых нижних ветвей, задевая поверхность.

Это выглядело так, как будто дерево в конечном итоге может свалиться: настолько острым был его угол, что корни, самые дальние от реки, начали разрывать землю.

Они были толстыми, столь же большими, как бедро человека, и переплетались друг с другом, как гнездо гадюк.