Беспредел - Игорь Бунич

Такой отряд образовался потому, что в обычные партизанские отряды, особенно в те, что контролировались Москвой, евреев либо вообще не брали, либо брали по квоте — не более 5 %. В конце 1944-го года отцу удалось разыскать Ицхака у лесника, и он взял его в отряд. Это был тот самый знаменитый отряд, что пробился с территории Прибалтики в Палестину, оставляя на своем пути трупы и пепел.

Существует версия, что через боевые порядки Красной Армии отряд прошел не без помощи секретной инструкции товарища Сталина, который, видимо, навсегда останется мировым рекордсменом по количеству мин замедленного действия, подложенных под собственный зад. Когда же отряд добрался до территории нынешнего Израиля, там уже вовсю бушевала война Хаганы с англичанами, перешедшая без всякого перерыва в первую арабо-израильскую войну 1948-го года, в ходе которой отец Ицхака также погиб, и мальчик остался на попечении государства.

По мере того, как мальчик рос, росло и удивление его наставников. Из худенького, забитого и запуганного еврейского ребенка, чудом уцелевшего в холокосте, вырос русоволосый и сероглазый гигант, не имеющий ни одной из тех внешних черт, которые ошибочно принято считать еврейскими. Такие ребята, да еще знающие русский язык, всегда ценились в Израиле выше золота и брильянтов. Ицхака обучили чему надо и быстро забросили в СССР с липовыми документами и легендированной биографией.

Когда биография легендируется, то самое главное — она не должна быть безупречной. На этом деле многие разведки в своей послевоенной деятельности переигрывали КГБ. Это срабатывало только в СССР, где безупречная анкета ценилась гораздо выше личных и профессиональных качеств анкетируемого.

Ицхаку придумали вместе с новыми именем и фамилией — Василий Дмитриев — и кучу компромата: тут было и проживание на оккупированной территории в годы войны, и пропавшие без вести родители, раскулаченные родственники, и склонность к мелким уголовным деяниям при пятиклассном образовании. Такие данные никому в голову не придет перепроверять. Ицхак Бен-Цви осел в Свердловске, где быстро легализировался, получив год тюрьмы за хулиганство.

Выйдя на свободу, он устроился на какой-то завод в системе городского коммунального хозяйства и быстро стал известен своим звериным антисемитизмом. В те годы антисемитизм, как и все на свете, был монополией КПСС, которая вовсе не желала делиться этой монополией с разными заводскими грузчиками.

Но на Ицхака обратили благосклонное внимание. Между тем, Василий Дмитриев экстерном закончил среднюю школу и какой-то заочный ВУЗ и основал подпольное общество ревнителей русской старины, куда принимали всех, кроме евреев. За это Ицхак чуть не получил второй срок, так как в городе начался настоящий скандал. Ицхака спасли покровители из местного обкома, обратив внимание на незаурядные организаторские способности самородка. Общество правда, разогнали, но нежно, а Василия Дмитриева нежданно-негаданно пристроили в систему ВЦСПС каким-то средним начальником.

Мы узнали об этом совершенно случайно, когда в 1967-ом году израильская разведка сама пошла на контакт с нами и тогдашний резидент ЦРУ в Москве получил пароль для контакта с Дмитриевым. Сейчас об этом знали двое: я и Крамп.

Что знало об этом КГБ, было неизвестно. Я как-то, полушутя, спросил генерала Климова, почему таким явным нацистам, как Дмитриев и его компания, разрешают действовать совершенно легально. Он ответил, что это вообще дело не КГБ, а прокуратуры и свел весь разговор к какому-то еврейскому анекдоту.

Израильская разведка тем и отличается от всех остальных разведок мира, что ее цели толком никому не известны. Я не имею в виду "Мосад", которая является обычной военной разведкой, фактически — фронтовой, занимаясь всем: от взятия языков до диверсионных актов, как ей и положено. Что же касается стратегической разведки израильтян, то она открыто декларирует две основные цели: поиск и похищение лиц, ответственных за геноцид евреев в годы второй мировой войны и, самое главное, — сбор всех евреев диаспоры на древней земле Израиля.

Первая задача, прогремевшая на весь мир после похищения Адольфа Эйхмана и ряда других акций, вроде украденного в свое время из Москвы Генриха Мюллера, постепенно сходит на нет. Беспощадное время одинаково расправляется и с жертвами, и с палачами. Самым молодым уже под восемьдесят. Что же касается второй задачи, то ее хватит еще лет на двести с гаком, как минимум.

Никто и не торопится, поскольку Моисей (а его пятикнижие, по уверению израильских разведчиков, является их единственной письменной инструкцией) положил на выполнение этой задачи 503 года с момента возрождения Израиля. Если Моисей определил стратегическую задачу в письменном виде, то Давид Бен-Гурион — первый премьер-министр возрожденного Израиля — устно сформулировал тактические приемы ее выполнения. Каждый еврей в мире должен сам прийти к выводу, что, кроме Израиля, для него другого места нет. А прийти к такому выводу он может только тогда, когда страну его проживания будут трясти и лихорадить приступы антисемитизма.

Для этого предполагалось использовать агентов, которые, будучи евреями, внешне совершенно не походили на среднестатистический образ еврея, сложившийся веками в народном сознании. На долю этих резидентов и входила организация антисемитских кампаний и их финансирование. Антисемитизм — штука очень сложная и опасная. Это оружие по силе значительно превосходит тектоническое, которое, как скромно уверяют общественность все генеральные штабы, еще и не создано.

В отличие от антисемитизма, который создан давно и которому ничего не стоит разнести в клочья любое государство или в лучшем случае сбросить любую страну с пьедестала великой державы в выгребную яму третьестепенных государств. Почему-то считается, что это оружие направлено против евреев, но по моему твердому убеждению по-настоящему действовать этим оружием умеют только еврея. Почти любое оружие дает отдачу. Но приклад в плечо и пуля в лоб — это очень разные вещи. Россию уже не раз тряс» сгибал в бараний рог и разносил в клочья антисемитизм» но почва для него здесь настолько благодатная» что никакие уроки истории в прок не идут.

Виною, с моей точки зрения, является отсутствие сформулированной хотя бы в общих чертах русской национальной идеи. Национальной мечты, наконец. Скажем, даже в таком туманном виде, как у нас в США: "Страна равных и неограниченных возможностей". Ничего подобного Россия никогда сама о себе не говорила, а лозунги: "Православие, самодержавие и народность" плавно перетекли в ставшее всемирным анекдотом изобретение идеологического отдела ЦК КПСС: "Народ и партия едины". Церковь, потрясаемая расколами и сектантством, жестко пристегнутая к государственной политике, никак не могла выдать четкую формулу национальной идеи в стране, где веками одни православные продавали, меняли на собак, а то и просто истребляли других православных.

Поэтому любые попытки создания четкой национальной идеи всегда упирались в призыв "Бей жидов!", и дальше этого дело не шло. А параллельно шли военные катастрофы, бунты и революции, национальные катастрофы, грозящие перейти (а часто и переходящие) в мировые катаклизмы. Избегая ненужных подробностей, отмечу, что под вой "Бей жидов!" рухнула Российская империя, развалился СССР и ныне уже корежилась, трещала и грозила развалиться Россия.

Когда КПСС готовилась бежать со всеми своими манатками с политической сцены, то не нашла ничего лучшего, как для прикрытия своего отступления начать в погибающей стране новую антисемитскую кампанию. Сама КПСС до этого додумалась или ей это подсказали, но под ее патронажем возникли многочисленные группы исполнителей, ошибочно называемые обществом "Память", а в действительности объединенные на решении различных задач, казалось бы, не имеющих к евреям никакого отношения.

Главной же задачей было сорвать после крушения коммунистической идеологии даже попытку формулирования национальной идеи новой России, изначально скомпрометировать любое русское движение национального возрождения, еще более разъединить русский народ по чисто территориальному признаку и, естественно, обеспечить постоянную полноводность потоку еврейской эмиграции из страны.

На этой волне Ицхак Бен-Цви быстро превратился в деятеля почти международного масштаба. Его показывали по телевизору, интервью с ним печатали солидные газеты, он выступал на многочисленных митингах и симпозиумах, входил во всевозможные русские соборы и союзы, писал статьи, ходил в окружении свирепого вида телохранителей и, разумеется, давно переехал из Екатеринбурга в Москву, где шумно прославился, согнав однажды с трибуны очередного "симпозиума" и публично облаяв самого вице-президента Руцкого.