Извне - Алексей Бессонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Второй выход из пещеры есть? – спросил он.
– Нет, – помотал головой Дервиш. – Вообще, дурное место для сижи: кругом такой грохот, что хоть танковый батальон подъедет, никого не услышишь. Кстати, у меня такое ощущение, что они кого-то ждут.
– Ждут?
– А чего б они там сидели? То, что эти два остолопа умудрились спрятаться в самом непригодном для этого месте, объяснить легко: ну не привыкли они воевать в лесу, и все тут. Но если допустить, что все остальные давно уже толкутся в Горлышке, то почему они – тут?
– А почему вы вообще уверены, что там именно Тибальд?
– Я туда разве что голову не засунул… А вы? Нашли что-нибудь?
– К сожалению, да. С той стороны есть бочаг с родником, ночью там кто-то был: по утверждению Новака – да и сам я так думаю, двое, одетые в полетные комбинезоны. Так вот один из них с раннего утра валяется в лесу мертвый и самое интересное, что мертвец этот – массин-ру.
Дервиш недоуменно зашевелил бровями.
– Вот так номер… он убит?
– Похоже, что это один из тех, что пришли на катере, и умер он от полученных при посадке ранений. Но это не самое главное: покойник – пси-навигатор.
Козак даже не думал, что всегда насмешливый проводник может так взволноваться. Он сдернул с головы шляпу, вытер ею выступивший на лбу пот и достал сигару.
– Вы не ошиблись?
– Радужный зрачок, Пауль. Я почему-то сразу подумал, что вы про них тоже кое-что слышали. Радужный зрачок: вживую я их, понятно, видеть не мог, но снимков – сколько хотите. Плюс описания, вы же понимаете, что в таких вещах я должен разбираться по определению. Это безусловно пси-навигатор.
– Так что же, получается, что ему больше двухсот лет? Но массин-ру столько не живут, их предельный срок лет семьдесят, редко восемьдесят. Они даже до ста никогда не доживают.
– Вот то-то и оно, Пауль. Поверьте, я шокирован не меньше вашего. Выходит, что либо кто-то до сих пор выращивает эту странную поросль, либо перед нами массин, каким-то образом протянувший четыре своих срока. Но на дряхлого старца он, кажется, не похож: не молод, но и не дохляк. Вот и думайте.
– Вы когда-нибудь видели четырехсотлетнего человека? – скривился Дервиш, старательно выпуская дым себе в ноги. – Я лично – нет, и не думаю, что кому-нибудь удастся столько прожить: хоть в Тибете, хоть где. Или он что, пролежал двести лет в криокамере? Так тоже не бывает.
– Да уж, теперь я полностью согласен с вами: тут действительно происходит что-то непонятное.
– Ладно… – Дервиш тщательно затоптал недокуренную сигару и поправил висящую на боку кобуру. – Что будем делать? Пойдем знакомиться или будем ждать, пока они сами вылезут на свежий воздух?
– Ждать, кажется, некогда. Бублик?
– Да, сэр?
– Остаешься здесь вместе с Жаклин. Если кто-то из клиентов побежит на волю, останови. Но только по ногам, понял? Они до зарезу нужны мне живьем.
– Не волнуйтесь, сэр. На таком расстоянии я еще не промахивался ни разу. Все сделаю в лучшем виде.
– Я слева, – решил Дервиш. – Брайан, вы со мной. Остальные с шефом, справа. Ручей лучше перейти по перекату, вон там, – он махнул рукой, показывая направо.
Козак ощутил, как по спине пробежали давно забытые мурашки. Некогда хорошо натренированный, его организм перешел в состояние боевой алертности, увеличивая скорость реакции и остроту зрения. Коротко кольнули в висках острые иголочки: годы все-таки напомнили о себе, но полковник знал, что на короткий рывок его хватит.
Время теперь текло немного не так, как всегда. Ручей они пересекли буквально в несколько прыжков, и вот уже нос втянул запахи влажных камней, остролиста и чего-то еще, немного солоноватого, что ли. Козак замер в шаге от тесной, вытянутой сверху вниз щели, попытался прислушаться, но это было бесполезно, гром водопада заглушал все на свете. Из-за соседнего камня появилась узкая рука Дервиша. Козак закусил губу и резко дернул затвор излучателя. Закрыл глаза, плотно смежив веки – внутри пещеры его, вероятно, ждал сумрак. Досчитал до двадцати, взмахнул рукой и первым ворвался в щель.
Тибальд – это, несомненно, был он – сидящий на каком-то измятом пластиковом ящике с незнакомыми Борису надписями, резко вскинулся ему навстречу, но тут же отлетел назад, шмякнулся спиной о песчаный свод своей норы, да так и застыл, недоуменно таращась на фигуру в пятнистом десантном комбинезоне, молнией метнувшуюся к бесформенной, как могло показаться, куче грязного тряпья, сваленной в глубине пещеры. Из тряпья на секунду высунулся короткий оребренный ствол, но тут же упал вниз: куча зашипела, превращаясь вдруг в человеческую фигуру, однако завершить маневр ей не удалось, тяжелый ботинок ударил ее туда, где должен был находиться живот, раздался писклявый жалобный вопль, и Дедушка Дзе, сложившись пополам, осел на песок.
– Клима-ахрр, – простонал он.
– Шлимазл, шлимазл, – согласился Козак, отшвыривая ногой его оружие – неведомой ему конструкции пистолет с коротким выдвижным прикладом.
– Не бейте его! – с кошачьим мявом оторвался от стены Тибальд, но особо разгуляться не успел, так как был тут же перехвачен железными пальцами Дервиша. – Не бейте его! – повторил он, пытаясь зачем-то дергаться. – Он же совершенно беспомощен!
– Беспомощен? – ощерился Козак. – Новак, подай знак Бублику, что все в порядке… хорошенькая беспомощность…
– Он беспомощен по сравнению с вами!
Козак резко обернулся и встретился взглядом с Дервишем. В желтоватом полумраке пещеры, слабо освещаемой единственным фонарем, ему показалось, что глаза проводника коротко и яростно блеснули. Тогда Борис шагнул к стоящему на коленях Дедушке и, наклонившись, резким движением сорвал с его головы коричневый конусовидный капюшон. Дзе медленно повернул к нему голову.
В это мгновение полковник Козак отчетливо услышал свое дыханье.
На него смотрело лицо почти человека. Почти – если бы не острый длинный нос, слишком тонкий контур нижней челюсти и огромные, бездонно-зеленые глаза под густыми, уходящими к вискам светлыми бровями. На голове у штурмана росли вполне человеческие светлые волосы. Несколько секунд Козак молча смотрел на это удивительное лицо, совершенно не ощущая обычного в таких случаях отвращения, вызываемого неизбежным ксеношоком, потом все же разомкнул слипшиеся губы.
– Ты кто? – тихо спросил он.
– Даже этого вы не знаете! – вдруг захохотал Тибальд.
Борис повернулся к нему и вдруг ощутил себя полнейшим кретином. Вместо того, чтобы схватить голубчиков и поскорее отволочь в укромный уголок, где и запрессовать до полной потери воли к сопротивлению, он позволил себе впасть в кататонию – теперь уже ни Тибальда, ни его зеленоглазого Дедушку как следует не придавишь. Они видели его изумление, его пусть и кратковременную, но все же – потерю контроля над ситуацией – его слабость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});