Меч демона - Дэйв Дункан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже сквозь металл он ощущал тепло крови. Он вздрогнул и зажмурился. Сердце его стучало громко-громко. Ему показалось, что он вот-вот лишится чувств. Не может же он слышать только свое сердце! Где-то далеко забил барабан.
Что это — часть ее колдовства или надежда на спасение? Может, лэрд понял, что за гостья оскверняет его дом? Или это его дряхлый стюард, который весь вечер был таким подавленным? «Дум… Дум…» Кто-то бьет в барабан. Может, он поднимает стражу, чтобы та изгнала зло из Локи-Касла?
Тоби почувствовал, как чашу снимают с его груди, и быстро открыл глаза. Леди Вальда уже закрыла грудь, но по ткани расползлось темное пятно — значит, рана все еще кровоточит. Одной рукой она держала чашу, а другой делала над ней какие-то пассы, при этом что-то беззвучно бормоча. Затем она положила кинжал ему на живот, словно на ближайшую полку. Тоби старался не шевелиться.
Барабанный бой приблизился, но доносился он не с лестницы. Похоже, он звучал у него в голове, только этот барабанщик принадлежал к другому миру. Пот ручьями стекал по лбу и ребрам.
— Ага! — Колдунья посмотрела на него, и в ее глазах вспыхнул безумный огонь, а алые губы растянулись в улыбке. — Ты тоже чувствуешь это?
Она окунула два пальца в кровь и начертала на его груди знак. Кровь была холодной, как лед. Еще раз окунула, еще знак… Прикусив кончик языка, она старательно рисовала на его теле какой-то тайный символ и, казалось, ничего не замечала. Ледяной холод обжигал кожу. Кинжал светился ровным желтым светом, но он не чувствовал его жара, только холод от знака. Рисунок расползался по телу — она прошлась пальцем вокруг его сосков, по ребрам, наверх — до ключиц, вниз — почти до пупка.
«Дум… Дум…» Грохот барабана наполнил подземелье, и теперь он понимал, что это стук его собственного сердца, стук, усиленный до безумия. Может, так звучит смерть? Но зачем так громко? И почему так медленно? «Дум… Дум… Дум…» Прекрати! Остановись!
— Вот! — торжествующе вскричала колдунья, хотя теперь сквозь грохот он слышал ее с трудом. Она отставила чашу в сторону. — Слышишь меня, любовь моя? Почти уже все!
Она схватила окровавленной рукой кинжал. Возможно, она говорила и что-то еще Тоби слышал только неестественно громкий грохот своего сердца. Он попробовал пошевелиться — мускулы отказывались повиноваться. Вообще ничего не произошло. Он мог только смотреть, как шевелятся ее губы, и следить, как она опускает кинжал. А она опустила острие на знак, который уже начертила у него на коже, и добавила новую линию, надрезав кажу так, что его кровь смешалась с ее. Он не почувствовал боли. Нет… он увидел, как глаза ее вдруг испуганно расширились. Она подняла кинжал, словно готовясь ударить.
«Вперед!»
На каменном полу лежал закованный в цепи юноша — рослый и крепкий, и все же только юноша с широко раскрытыми от страха глазами и ртом. Он лежал с обнаженной грудью, исчерченной непристойными демоническими знаками, которые мерцали живым адским огнем. Рядом с ним на коленях стояла женщина в богатом платье, стискивая в руках кинжал, сиявший зловещим внутренним светом. Вокруг часовыми застыли четыре фигуры. Человеческими у них были только руки, державшие свечи, да глаза. Под капюшонами же клубилась чернота.
Юноша дернул плечами, и его руки освободились только несколько звеньев ржавой цепи свисали с кандалов на запястьях. Даже для его роста кисти рук казались большими — руки человека, с детства доившего коров. Тяжелый кулак отшвырнул женщину в сторону, словно отмахнулся от надоедливого насекомого. Она растянулась на полу кинжал отлетел куда-то к стене, и желтый огонь погас.
Барабан все грохотал в подполье не осталось других звуков, кроме этого неумолимого стука. «Дум… Дум… Дум…»
Юноша протянул руку и схватился за железный ошейник. Одна из тварей в балахонах уронила свечу и бросилась к кинжалу. С развевающимися словно крылья полами балахона она перемахнула через всю темницу и приземлилась на колени рядом с юношей — любой человек остался бы после такого приземления калекой. Она подняла кинжал, целясь ему в сердце.
Юноша разорвал ошейник. Его рука двигалась невероятно быстро. Она схватила черную тварь за запястье и рванула вперед. Существо в балахоне рухнуло, кинжал звякнул об пол. Одна рука перехватила тварь за бороду, вторая сомкнулась у нее на плече… И… и голова под капюшоном как-то странно запрокинулась. Клубившаяся под балахоном чернота съежилась и растаяла. Руки отшвырнули обмякшую оболочку, словно рваную подушку.
Свет в помещении погас окончательно — трое других существ побросали свои свечи и устремились к лестнице. Воцарилась кромешная темнота, и тем не менее юноша каким-то образом мог видеть. В темноте светился каждый камень, и сырость на скальной стене поблескивала то ли лунным светом, то ли лиловым отсветом застывшей молнии.
Юноша сел и потянулся к правой лодыжке. Пальцы сомкнулись на металле, мышцы напряглись, хрустнули суставы. Металлическое кольцо с лязгом разомкнулось. Руки переместились на левую лодыжку. Это были все те же руки
— руки Тоби Стрейнджерсона, но сила в них была чья-то чужая, превышающая силу смертного человека.
Барабан все продолжал свой неумолимый бой. Юноша уже вскочил и устремился в погоню черная фигура как раз исчезала на лестнице. Он поймал ее за конец балахона, дернул назад, поднял, взмахнул ею в воздухе, размозжил ей голову о стену, бросил на пол и перешагнул через нее, продолжая погоню. Он взлетел по лестнице, повинуясь все тому же несмолкающему ритму: «Дум… Дум…»
Последняя из двух спасшихся тварей захлопнула за собой решетку. Лязг должен был бы разбудить весь замок, но Тоби слышал только барабанный бой. А за решеткой, спеша к выходу, метались черные балахоны.
Юноша взялся за прутья — толстые железные прутья сразу не поддались, он напряг мускулы, и сталь заскрежетала. Решетка изогнулась и с грохотом обрушилась на пол, усыпав его каменными осколками. Существа в балахонах исчезли, оставив дверь открытой. Проходя мимо зеркала, юноша задержался и посмотрел на свое отражение — здоровый, кудрявый, обнаженный по пояс, с ржавыми петлями на запястьях. На шее и на лодыжках кровоточили царапины. Колдовской знак на груди погас и затерялся в кровавых потеках. На юном лице застыла идиотская блаженная улыбка — улыбка человека, которому не о чем беспокоиться и ничего не грозит.
Из зеркала на него глянул перепуганный Тоби Стрейнджерсон.
Юноша ударил кулаком в кулак, и зеркало разлетелось мелкими осколками. Он бросился дальше и выбежал из двери. Двор замка тоже освещался все тем же странным лиловым отсветом. Две фигуры в черном отчаянно пытались открыть боковую дверь, но юноша, как бы не замечая их, направился прямиком на конюшню. Всем лошадям и пони полагалось бы биться в стойлах, но нет, ничего подобного, они спокойно дремали, не обращая внимания ни на призрачный свет, ни на оглушительный грохот барабана. Юноша снял с крюка уздечку и двинулся по проходу к любимому скакуну лэрда, белому жеребцу по кличке Сокол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});