Наследник имения Редклиф. Том третий - Шарлотта Йондж

Ровно черезъ два дня послѣ этого, съ наступленіемъ вечера, лэди Морвиль и Чарльзъ Эдмонстонъ въѣхали въ лѣсистую долину Рэдклифа. Съ тѣхъ поръ какъ они въ Мурортѣ изъ вагона пересѣли въ карету, братъ не произнесъ ни слова; онъ боялся нарушить молчаніе бѣдной своей сестры, которая все время сидѣла, повернувъ голову къ окну, и съ видимымъ волненіемъ вглядывалась въ тѣ мѣста, гдѣ, казалось, еще виталъ духъ ея покойнаго мужа. Каждая тропинка, въ ея глязахъ, носила на себѣ слѣды Гэя. Вотъ церковная башня, училище съ двумя большими. окнами, стѣны парка, откуда виднѣлись верхушки деревьевь, словомъ, всѣ тѣ мѣста, о которыхъ Гэй такъ много ей разсказывалъ.

— Ахъ! вотъ идетъ и самъ Мэркгамъ! — вскрикнулъ вдругъ Чарльзъ, увидѣвъ старика управляющаго, который спѣшилъ на встрѣчу кареты. Эмми высунулась немного изъ окна и кивнула ему головой. Мэркгамъ подошелъ къ самымъ дверцамъ кареты и, держась за ручку ея, шелъ все время рядомъ, пристально вглядываясь на маленькое существо, спавшее на колѣняхъ лэди Морвиль. Лошади шли очень тихо.

— Ну что, каковъ нашъ больной? — спросила Эмми.

— Все въ томъ же положеніи, — отвѣчалъ управляющій. — Онъ приказалъ самъ себѣ поставить піявки, и такъ ослабѣлъ, что на ногахъ не могъ держаться.

— Помогли ли піявки?

— Совсѣмъ нѣтъ. Хорошо, что вы пожаловали, а то плохо бы кончилось. Онъ можетъ теперь въ библіотекѣ.

— Приготовили ли вы его къ нашему пріѣзду? — спросила Эмми.

— Я хотѣлъ было доложить ему объ этомъ, сегодня утромъ, — отвѣчалъ Мэркгамъ:- но онъ былъ дотого слабъ, что я не рѣшился начать говорить съ нимъ. Если бы вы не увѣдомили, что пріѣдете, я бы далъ знать мистриссъ Гэнлей.

Карета подъѣхала къ главнымъ воротамъ. Замокъ Морвиль оказался огромнымъ зданіемъ темно-краснаго цвѣта, съ башнями и выступами. Вся его наружность носила на себѣ печать чего-то мрачнаго, но величественнаго. Чарльзъ искренно удивился, что покойный Гэй говорилъ съ такимъ увлеченіемъ о Рэдклифѣ, смахивавшемъ скорѣе на крѣпость, чѣмъ на жилой домъ. Карета стала. Мэркгамъ попросилъ гостей выйдти, говоря, что стукъ колесъ по мощеному двору произведетъ такой громъ, что больной испугается. Арно бросился помогать мистеру Черльзу; Эмми передала свою дочь Аннѣ, а сама отправилась прямо къ Филиппу, вмѣстѣ съ Мэркгамомъ. Они вступили въ огромную пріемную залу, всю обитую рѣзнымъ дубомъ. Изъ одной ея двери, ведущей въ небольшую гостиную, свѣтился привѣтливый огонекъ; всѣ прочія комнаты были заперты.

— Доложите мистеру Морвиль, что я пріѣхала, — довольно смѣло сказала Эмми, видя, что Мэркгамъ колеблется.

Старикъ тихо постучался въ громадную рѣзную дверь и еще тише отворилъ ее. Эмми, стоя позади его, старалась разглядѣть гдѣ Филиппъ. Огня въ каминѣ не было, въ комнатѣ царствовалъ полумракъ, съ большимъ трудомъ можно было разобрать, что около стѣны стоитъ большой диванъ съ кучею бѣлыхъ подушекъ, и что на диванѣ, вытянувшись во весь ростъ, лежитъ больной.

— Гм! — кашлянулъ предварительно Маркгэмъ. Сэръ! — произнесъ онъ потомъ внолголоса:- лэди Mopвиль пріѣхала и…

— Филиппъ! здравствуйте, я здѣсь! — сказала Эмми и, не дожидаясь его отвѣта, выступила впередъ.

Больной не пошевельнулся. — Вы пришли сюда, чтобы жечь меня медленнымъ огнемъ? спросилъ онъ тихо.

Эмми вздрогнула отъ ул; аса и повторила. — Здравствуйте! мнѣ жаль, что вамъ такъ худо!

Филиппъ вдругъ очнулся и произнесъ совсѣмъ уже другимъ голосомъ:- Эмми! это вы? — затѣмъ онъ приподрялся и сѣлъ. — Какъ высюда попали? — спросилъ онъ радостно.

— Мы сейчасъ пріѣхали, — ласково отвѣчала Эмми, цѣлуя его въ голову. — Насъ увѣдомили, что вы очень больны, мы рѣшились взять васъ штурмомъ. Чарльзъ, я и ваша маленькая крестница пріѣхали къ вамъ, съ визитомъ.

— Какъ! Чарльзъ также съ вами? закричалъ больной, вскакивая съ дивана. — Гдѣ онъ?

— Его ведутъ сюда, — сказала Эмми, и вмѣстѣ съ Филиппомъ отправилась въ пріемную. Больной хозяинъ встрѣтилъ дорогаго гостя съ улыбкой и самъ повелъ его въ маленькую гостиную, гдѣ яркій огонь камина и свѣтъ отъ лампы въ первый разъ освѣтили его согбенную фигуру. Эмми испугалась, взглянувъ на это лицо, покрытое мертвенной блѣдностью; на эти волосы, сбившіеся войлокомъ отъ постояннаго лежанія и во многихъ мѣстахъ уже посѣдѣвшіе; всѣ черты лица больнаго носили на себѣ слѣды страшныхъ страданій. Эмми показалось, что Филиппъ даже въ Рекоарѣ выглядѣлъ лучше. Онъ началъ ихъ разспрашивать подробно, когда они выѣхали, гдѣ останавливались ночевать и, наконецъ, обѣдали ли они? Эмми просила его не безпокоиться, говоря, что мистриссъ Дру обо всемъ ужъ похлопочетъ. — А вамъ нужно прилечь, Филиппъ, — сказала она, когда больной опять схватился за голову. — Ложитесь тутъ на диванъ и не двигайтесь. Я прикажу сейчасъ подать чай, переодѣнусь, посмотрю, что дѣвочка моя дѣлаетъ, и приду опять сюда. Чарли, настой, чтобы онъ легъ, — заключила она, уходя.

Спустя нѣсколько минутъ, она сама принесла ему подушки изъ библіотеки, подложила ихъ подъ голову больнаго и, убѣдившись, что ему покойно, удалилась къ себѣ въ комнату.

Филиппъ лежалъ недвижимо, съ закрытыми глазами. Чарльзъ боялся шевельнуться, чтобы не потревожить его, и, сидя въ покойномъ креслѣ, невольно задумался. Все, что дѣлалось вокругъ него, казалось ему сномъ. Комната, гдѣ они находились, была когда-то назначена Гэемъ для будущей молодой его супруги. Мебель, книги, картины, рояль, все было изящно, свѣже и напоминало характеръ гольуэльскаго дома, но вмѣсто здороваго, веселаго Гэя, который вѣчно пѣлъ или насвистывалъ что-нибудь про себя, передъ Чарльзомъ лежалъ теперь больной, измученный страданіями, 27-ми-лѣтній старикъ. Все прошлое такъ явственно прадставилось воображенію Чарльза, что ему даже почудились шаги Гэя въ корридорѣ, послышался его голосъ, его смѣхъ, и онъ очень обрадовался, когда больной заговорилъ. Эмми все это время хлопотала у себя на половинѣ. Она вмѣстѣ съ старушкой экономкой устроила для брата покойную спальню, покормила свою дочь, уложила ее спать, и затѣмъ, съ бьющимся отъ волненія сердцемъ, начала осматривать ту комнату, которую Гэй назначилъ для нея. Все было именно въ томъ видѣ, въ какомъ онъ ее оставилъ, и Эмми съ любовью останавливалась передъ каждой вещью, выбранной и купленной для нея мужемъ.

Въ этотъ вечеръ гостиная мрачнаго рэдклифскаго дома имѣла какой-то необыкновенно привлекательный видъ, особенно когда Эмми принялась разливать чай за круглымъ столомъ, а братъ ея и Филиппъ подсѣли туда же. Больной съ большимъ аппетитомъ выпилъ нѣсколько чашекъ чаю, и удивлялся, отчего это ему сегодня такъ ѣсть хочется. Всѣ они разошлись очень рано, потому что Эмми боялась, чтобы на Филиппа не подѣйствовало волненіе насгоящаго вечера.

На слѣдующій день братъ и сестра, разсуждая о томъ, какія средства употребить для облегченія Филиппа, не могли никакъ рѣшить что написать доктору Майэрнъ объ немъ. Изъ свѣдѣній, собранныхъ Чарльзомъ, оказалось, что докторъ Больтонъ очень опасается воспаленія въ мозгу и что больной теперь въ такомъ состояніи, что его можетъ спасти только тщательный уходъ и постоянное развлеченіе.

— Хорошо, что мы сюда пріѣхали! замѣтила Эмми тревожнымъ голосомъ:- онъ бы не вынесъ болѣзни.

Она въ этотъ день не пустила Филиппа въ библіотеку, а уложила его въ маленькой гостиной и старалась всячески разсѣять его.

Мистриссъ Ашфордъ съ нетерпѣніемъ ожидала чести быть представленной лэди Рэдклифъ. Ее приняли въ этотъ же день, Эмми очень сконфузилась при видѣ ея и почти ничего не говорила въ первую минуту, но за то, когда онѣ вдвоемъ ушли въ ея спальню и молодой матери пришлось показывать гостьѣ своего ребенка, смущеніе ея исчезло и она привѣтливо пригласила мистриссъ Ашфордъ принести къ ней крестника, горячо благодарила ее за вниманіе къ себѣ и, желая что-то прибавить, расплакалась.

Вернувшись домой, мистриссъ Ашфордъ разсказывала своему мужу, что мистеръ Морвиль очень плохъ, какъ ей показалось, «Хотя лэди Морвиль и убѣждена, что онъ скоро поправится, поживя съ ними, но мнѣ что-то не вѣрится, — говорила она. — Сама лэди Морвиль такая маленькая, худенькая, мнѣ даже странно себѣ представить, какъ она могла понравиться человѣку съ такимъ энергическимъ характеромъ, какъ покойный сэръ Гэй. Пока я сидѣла въ гостиной, она все время почти молчала, говорилъ больше ея братъ. Вотъ кто тебѣ понравится, — прибавила она, — это мистеръ Эдмонстонъ. Ему 23 года и онъ калѣка, но что у него за пріятное, выразительное лицо! Какой онъ умный! Немудрено, если сэръ Гэй любилъ его до обожанія.

— А лэди Морвиль, какъ видно, разочаровала тебя? — замѣтилъ мужъ. — Ты вѣрно не станешь плакать какъ Мэркгамъ, что она не управляетъ Рэдклифомъ?

— Напротивъ, она мнѣ очень понравилась, но куда же этому ребенку — женщинѣ стоять во главѣ Рэдклифа. Она преловкая, кроткая и я, пожалуй, готова согласиться, что ее можно сильно полюбить. Людямъ съ сильнымъ характеромъ именно такія-то женщины и нравятся.