Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи - Гульельмо Ферреро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем, в начале 87 г., он поспешил отправиться в Брундизий, чтобы сесть на корабли с пятью легионами, несколькими неполными когортами и небольшим количеством конницы, всего немного более тридцати тысяч человек.[237] Никогда столь незначительная армия не должна была выполнить столь большую задачу. Митридат, пользуясь подавляющим превосходством своих сил, готовился к очень энергичной защите своих завоеваний. Архелай и Аристон, уже бывшие в Греции во главе значительных армий, сосредоточили свои войска около Афин и Пирея для их осады. В Азии набиралась новая армия. Надеялись раздавить в Греции маленькое войско, уже истощенное осадой Афин. Этот план был превосходен, потому что Сулла, с трудом высадившись в Эпире со своими тридцатью тысячами солдат, должен был спуститься с севера, следуя за врагом, отступавшим вплоть до славного города Аттики, и начать с небольшими силами длинную и тяжелую осаду, в то время как понтийский флот намеревался прервать сношение с Италией и сделать трудным снабжение войска продовольствием.
Новая революция в РимеНо это положение, уже само по себе тяжелое, сделалось ужасным, когда народная партия снова захватила в свои руки управление в Италии. После отъезда Суллы консул Цинна еще раз поднял вопрос о новых гражданах, желавших быть записанными в 35 триб; другой консул выступил с протестом; оба они вооружили своих сторонников, и на улицах Рима происходили битвы. Цинна, наконец, был низложен и изгнан, но он тотчас же поднял знамя восстания в италийских городах, собирал людей, деньга, убеждал самнитов, все еще бывших под оружием, не складывать его. Посреди этих приготовлений вернулся из Африки Марий с небольшим отрядом нумидийцев и начал вооружать в Этрурии свободных людей и рабов. Сенат попытался предотвратить новую междоусобную войну, предоставив право гражданства всем италикам, еще не получившим его по законам Юлия и Плавция — Папирия, за исключением восставших самнитов и луканов.[238] Но случай не дал на этот раз консерваторам нового Суллу.[239] Марий овладел Римом и стал мстить своему сопернику и той знати, которая никогда не хотела преклониться перед ним. Головы многих аристократов были принесены к нему или выставлены на рострах в качестве украшения; Сулла был объявлен врагом отечества и отрешен от должности; его дом в Риме был срыт, виллы опустошены, имущество конфисковано.
Сулла у АфинМаленькая армия, которая должна была снова завоевать огромную восточную империю, была покинута и даже угрожаема со стороны Рима. Уже уменьшившаяся от усталости, болезней, сражений, она начала терпеть голод.[240] Если бы понтийская армия явилась на помощь до сдачи города, Сулла и его легионы погибли бы безвозвратно. Но при таких тяжелых обстоятельствах этот гордый скептик, этот утонченный сибарит, который начал свою жизнь тем, что поправил свое состояние наследством богатой греческой куртизанки, вдруг явился гигантом среди этого ужасного социального разложения, разрывавшего все нравственные связи между людьми. Этот гигант, страшный и удивительный в одно и то же время, усилием ничего не разбирающей сверхчеловеческой энергии среди всеобщего беспорядка поставил высшим законом свое благосостояние. Чтобы спастись и спасти свою армию, он сокрушал все на своем пути, даже предметы, наиболее чтимые людьми. Чтобы построить осадные машины, он вырубил рощи Ликея и вековые платаны Академии, в тени которых занимался философией Платон. Чтобы уплатить жалованье и прокормить своих солдат, он устроил в Пелопоннесе монетный двор; он наложил на Грецию изнурительные поборы; он ограбил все храмы, даже наиболее почитаемые; он обратил в золотые и серебряные слитки треножники, вазы, драгоценности, произведения искусства, приносимые богам столькими благочестивыми поколениями. Оспаривая у своих врагов владычество на море, он убедил одного из своих молодых офицеров, Луция Лициния Лукулла, сделать попытку проскользнуть с шестью кораблями через понтийский флот, стороживший Грецию, и отправиться набирать корабли по всему побережью Средиземного моря. Чтобы поддержать присутствие духа в солдатах, он участвовал во всех, их трудах, вмешивался во все схватки, лично водил колонны на приступ, всюду раздавая золото своим войскам. Если Марий понял, что в эту торговую эпоху Рим может набирать свои легионы только среди подонков италийского населения, то Сулла первый понял, что с новыми легионами следует считаться и обращаться как с настоящими наемными солдатами, долгое время удерживаемыми под оружием, подчиненными суровой дисциплине, но хорошо оплачиваемыми.
Задержка понтийских подкрепленийМежду тем Афины ожесточенно сопротивлялись атакам Суллы в течение всего 87 г. Архелай был превосходный полководец, и если бы участь войны зависела только от него, Сулла, быть может, пал бы. Но вспомогательная армия, которая двинулась из Азии весной 87 г., не приходила. Встречая препятствие в самой своей массе, часто задерживаемая трудной доставкой провианта и плохо руководимая, она двигалась медленно, так что правитель Македонии Гай Сентий Сатурнин мог с небольшими силами преградить ей путь и задержать на дурное время года в Македонии, где она принуждена была зазимовать, дожидаясь весны 86 г.[241] Сулла мог, таким образом, воспользоваться зимними месяцами. Но едва была устранена эта опасность, как новая, еще большая, появилась в Италии.
Иностранная политика демократииВ начале 86 г. умер Марий, но смерть его не прекратила эту столь опасную борьбу за начальствование в войне против Митридата, уже два года угрожавшую осложнить междоусобной войной ужасный кризис, терзавший Рим. Масса причин побуждала демократическую партию не оставлять ведение этой войны в руках такого человека, как Сулла, который не был крайним консерватором, но и не принадлежал к числу друзей народной партии. Масса выдающихся партийных деятелей стремилась получить начальствование в этой войне, и необходимость поднять престиж нового правительства лежала на партии Гракха и Мария. Присвоив себе заслугу спасения Италии от нашествия кимвров и тевтонов, она хотела присвоить себе и славу обратного завоевания Азии. Она всецело наследовала злобные заветы Мария и, провозгласив Суллу врагом отечества, избрала на место Мария консулом Л. Валерия Флакка, послав его во главе 12 000 человек отнимать командование у осужденного генерала.[242] Флакк был страстный демократ, только что проведший закон о сложении с должников трех четвертей их долгов. Если бы Флакк прибыл до взятия Афин, Сулла был бы заперт между римскими легионами и войсками Митридата… Но немало времени отняли приготовления Флакка; и консул был еще в Италии, когда Сулла 1 марта 86 г. отчаянным натиском занял сначала Афины, а затем Пирей.
Взятие Афин и битва при ХеронееОднако этот успех, хотя и придал мужества солдатам, не имел решающего значения для Суллы, потому что ввиду недостатка флота римский генерал не мог уничтожить армию Архелая, удалившегося сперва на полуостров Мунихию, а затем сопокойно спасшегося морем со всеми своими солдатами и присоединившегося у Фермопил к наступающей армии. После взятия Афин, как и до сих пор, Сулле приходилось сражаться с тремя армиями: с армией Архелая, с соединившейся с ней вспомогательной армией и с легионами Флакка, высадившегося в Эпире. Сулла понимал, что необходимо разбить понтийские армии до прихода консула, ставленника народной партии. Несмотря на численное превосходство противника он двинулся со всеми своими силами навстречу Архелаю и разбил его в большой битве при Херонее в Беотии.[243]
Эта первая победа римского оружия над Митридатом произвела огромное впечатление по всей империи и имела последствия, гораздо более важные, чем взятие Афин, совершенно изменив положение к выгоде Рима и Суллы. С некоторого времени богатые классы Азии, испуганные резней 88 г. и революционной политикой Митридата, начали интриговать в пользу Рима против понтийского владычества, пользуясь неудовольствием, вызванным в народе непрерывными царскими поборами.[244] В конце 87 г. Эфес уже возмутился и стал на сторону Рима.[245]
Митридат— глава социальной революцииПосле мятежа, повсюду поднявшего сторонников римлян, битва при Херонее еще более поколебала уже пошатнувшуюся верность азиатских городов; она побудила Митридата поднять свой престиж, укрепив свое положение несколькими смелыми ударами, более крупными, нежели предшествовавшие. Действительно, он открыто по всей Азии объявил себя главой социальной революции, кассируя долги и давая свободу верным городам.[246]
Совместные действия Суллы и ФлаккаОн приготовился отправить новую армию под начальством Дорилая, чтобы напасть на Беотию и снова завоевать Грецию. Но самым важным следствием херонейской победы явилась возможность того, что представлялось столь же трудным, сколько и необходимым, — мира между Суллой и демократической партией. Флакк, оказавшийся человеком рассудительным, немедленно после своей высадки в Эпире понял, что было бы чистым безумием начинать междоусобную войну в то время, как Митридат готовится двинуть на Грецию новую армию, и оспаривать честь быть его единственным победителем, когда, может быть, и их соединенных сил будет недостаточно для победы над Митридатом. Сулла, со своей стороны, не был ослеплен успехом или политической ненавистью; он понимал, что было бы слишком смело сражаться одновременно и с понтийским царем, и с армией демократической партии. К несчастью, Флакк не решался соединить обе армии ввиду осуждения, тяготевшего над Суллой, и последний должен был удовольствоваться тайной сделкой, которая, не делая публичным их соглашение, позволяла армиям действовать сообща в войне против Митридата. Флакк, который в качестве консула мог потребовать у византийцев их флот, перенес войну в Азию. Сулла остался в Греции, ожидая там Дорилая, который приближался, захватив на свои корабли на Эвбее десять тысяч солдат, спасенных Архелаем после херонейской битвы. Это мудрое соглашение имело хорошие результаты для Рима, армии которого имели значительный успех еще до конца 86 г.; Сулла напал и уничтожил армию Дорилая при Орхомене; потом он удалился в Фессалию, чтобы расположиться там на зимние квартиры.[247] Флакк захватил Македонию, отбросил в Азию последние остатки понтийской армии и перешел через Босфор при помощи византийского флота. Все планы Митридата были уничтожены: до конца 86 г. он не отомстил за поражение при Херонее и окончательно потерял свои европейские завоевания.