Последняя битва - Виктор Викторович Зайцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
– Ладно… – Лютов встряхнул головой, выходя из воспоминаний. Он сделал глоток своего «казачьего чая», который остыл вполне, чтобы пить его свободно, но не настолько, чтобы потерять вкус. – Чёрт возьми, старею, стал часто вспоминать прошлое. Говорят, так поступают лишь старики. Хотя есть чем гордиться: после гибели сёгуна японская армия не смогла собраться, разбежавшись по своим княжествам.
Да, именно поэтому и удалось сегодня подписать мирный договор… – Фёдор допил напиток и подошёл к печи, прижавшись рукой к тёплым изразцам. – Однако пришлось ждать мирного договора полгода, за которые успели выстроить острог и дома для бойцов и офицеров. У многих печи не просохли, правда. Вроде неплохо сработали, не хуже Гогеншауфена, да и результат достойный.
Сейчас можно заняться вплотную островами Окинавой и Формозой, как и приказывал Пётр Иванович.
Глава четвертая
Ранним июльским утром 7113 (1605) года пятеро всадников въезжали в славный город Льеж через западные ворота. Дремавшие на ласковом утреннем солнышке стражники непроизвольно вытянулись вдоль дороги, удивлённо рассматривая таинственных незнакомцев. Посмотреть было на кого, все пятеро сидели на редких грациозных туркменских жеребцах посадкой опытных наездников. Въевшийся многолетний загар и чёрные волосы мужчин ясно показывали, что все они южане, но не мавры, кожа на лицах когда-то была белой. Одеты всадники были по последней моде, пришедшей из Западного Магадана: синие брюки из хлопковой ткани, лёгкие рубашки, синие же хлопковые куртки русского стиля, полусапожки из натуральной хромовой кожи. Широкополые шляпы и поясные кобуры с револьверами дополняли скромные, но дорогие костюмы мужчин, выдержанные в привычном стиле русов, без всяких украшений и кружев. Не считать же украшениями большие нагрудные золотые православные кресты на золотых цепочках, видневшиеся в распахнутых воротах рубашек.
– Русы, – едва не поклонился от испуга десятник стражи, вспоминая пять лет, проведённые в плену. Но удержался, припомнив, как приветствуют воины-русы друг друга, поднял ладонь правой руки к виску, отдавая честь.
Все пятеро всадников привычно вскинули правые руки к полям шляп, отвечая на приветствие. Одновременность и привычность движений выдавала офицеров, но старыми служаками русы не могли быть в силу своей молодости. Самый старший из них вряд ли достиг двадцатипятилетнего возраста. Он и спросил у десятника, остановив коня неуловимым движением колен:
– Командир, в какой гостинице клопов меньше?
– «Толстый олень», от ворот направо, двести шагов, – также на русском языке ответил десятник, показывая рукой направление.
– Спасибо, – приподнял шляпу парень, блеснув на солнце ярко-синими глазами, улыбнулся оскалом белоснежных зубов и продолжил неторопливый путь в указанном направлении. Его молчаливые спутники последовали за ним, управляя жеребцами без помощи уздечки, а шпор на сапогах у них и не было.
– Жадные эти русы, даже монетку пожалел богатей, – пробормотал толстый Эдмунд, усаживаясь на свой продавленный тюфяк. – Наш барон обязательно бы монетку кинул. А эти – скряги…
– Дурак ты, – беззлобно отвернулся десятник, глядя вслед последним русам. – Они нам честь отдали как равным. И офицер «спасибо» сказал. Знаешь, что это по-русски означает?
– Нет, я по-русски только торговаться умею. – Пожал плечами Эдмунд.
– Спаси бог, вот что это означает. Благословил он нас, понял, дубина? – Десятник с горечью очередной раз пожалел, что не остался в Новороссии, когда вербовщики предлагали. Домой захотел, дурак! – Какой дворянин тебе честь отдаст или благословения пожелает? Они и деньги нам не в руку дают, а кидают, как свиньям или нищим. А в Новороссии нищих нет. – Скрипнул зубами десятник, размышляя о превратностях судьбы.
Ясно же было, что спутники старшего офицера совсем не русы, видать, хватило ума у парней завербоваться в Новороссию, молодцы. Может, всё бросить да податься в Новороссию? Нет, старый уже, дети, хозяйство, отец болеет, придётся доживать дома. Опоздал.
А пятеро всадников тем временем заносили свои вещи в гостиницу, не самую дорогую, но действительно самую чистую в черте городских стен Льежа. Вещей у привычных ко всему путешественников было немного: пара смен белья, второй комплект одежды и обуви, несколько банок тушёнки. Больше половины груза занимали три переносные рации с батареями, патроны к карабинам и револьверам. Да, спутники Сергея Кожина не могли обойтись без своих клинков, у всех в походных вьюках были припрятаны привычные боевые сабли, прошедшие горы Афганистана и пустыни Туркестана. Сам командир группы безопасников давно стремился работать по принципу своего отца. А Николай Кожин любил повторять:
– Если ты начал стрелять или убивать, считай, работа провалена.
Потому и не брал ничего с собой кроме верного револьвера капитан безопасности Новороссии Кожин. Да, уже капитан, четвёртую звезду на погон он получил неделю назад за успешное пресечение восстания на Острове. Будут, конечно, и другие награды, ордена и премии, в этом капитан не сомневался. Но сейчас он стремился распутать клубок иностранных следов, так удачно обнаруженных в Петербурге. Там, на родине, после успешного отражения попытки интервенции со стороны ирландских эрлов, в результате которой сорок тысяч крепких ирландских мужчин оказались в плену, и без того было много интересной работы с пленными. Утонувших и погибших никто не считал, но не менее десяти тысяч будет. Потеря пятидесяти тысяч мужчин, в большинстве своём воинов, в течение одного дня поставила Изумрудный остров в сложное положение.
Большинство ирландских сторонников войны с Новороссией (читай – агенты Франции, Испании и Папской области) лишились своих дружин и отрядов. Этим наверняка воспользуются другие эрлы, не рискнувшие отправить своих воинов в набег на Новороссию. Капитан Кожин не сомневался, что работа ирландского отдела службы безопасности в этом направлении уже ведётся. И не пройдёт и пары месяцев, как Ирландия запылает огнём гражданской войны, в которой противникам Новороссии придётся туго. Сергей с удовольствием бы окунулся в интереснейший клубок плетения интриги во вражеской стране. Нет ничего азартнее вбрасывания нужных слухов, распространения дозированной информации, чтобы враги своими руками резали друг друга, к пользе и выгоде Новороссии. Хотя Кожин и так выбрал себе самое интересное направление работы, уцепился за след таинственного Вацлава Поляка.
Тогда, в Петербурге, после получения досрочного звания, временный наместник Новороссии Валентин Седов долго беседовал со своим крестником Сергеем Кожиным. Сын Николая Кожина не подвёл его друга, команда детей и внуков магаданцев справилась с попыткой бунта и восстания на Острове, отстояла побережье от ирландской интервенции. Ситуацию на островной части страны быстро удалось нормализовать, отделавшись небольшими потерями. Жаль, Ульян Мальборо, тело которого к тому времени нашли, оказался одним из организаторов заговора.
