Голливудский участок - Джозеф Уэмбо

— Разве у нас мало афиш? — спросил Пророк.

— Но эта отлично сохранилась! Это копия, но достаточно старая. И в прекрасном состоянии. Завтра мне принесут рамку.

— Ладно, повесь их в комнате для инструктажа вместе с остальными, — сказал Пророк, проведя рукой по коротким седым волосам. — Наверное, это лучше, чем смотреть на тюремные зеленые стены. Тот, кто проектировал наш участок, должно быть, учился в Олбани в годы «холодной войны».

— Это будет круто, сержант, — сказал Нейт. — Попозже решим, где повесить остальные. Одна — афиша «Двойной ответственности», а вторая — «Безгласного мятежника» с портретом Джеймса Дина под названием картины. В этих фильмах много хороших видов Голливуда.

— Ладно, но только вешай там, где их не увидят посетители, — сказал Пророк. — Не превращай участок в контору по подбору актеров. — После того как Нейт Голливуд умчался вверх по лестнице, Пророк повернулся к Баджи: — Люблю молодых копов, которые уважают старину. И кстати, раз уж мы заговорили о старине. Пока Фаусто отгуливает, думаю, ты не будешь против того, чтобы несколько дней поработать с Хэнком Дрисколлом.

Баджи в отчаянии закатила глаза. Хэнк Дрисколл, он же Б. М., был человеком, с которым не любил работать никто, особенно молодые полицейские. Дело было не в том, что он был ровесником Фаусто — Хэнк Дрисколл отслужил девятнадцать лет, — просто работать с ним было так же приятно, как выслушивать жалобные причитания престарелой тетушки Марты. Прозвище Б. М. было сокращением от барона Мюнхгаузена. В психиатрии нарушение психики, как у Хэнка, называется синдромом Мюнхгаузена.

Б. М. Дрисколл отсутствовал на работе по болезни чаще, чем вся остальная вечерняя смена. Если приходилось арестовывать наркомана с гепатитом, Б. М. Дрисколл в течение сорока восьми часов появлялся у своего врача и недоверчиво выслушивал заверения в том, что его подозрения абсолютно беспочвенны с медицинской точки зрения.

Для патрульных, которым приходилось с ним работать, десятичасовое дежурство становилось бесконечным. Старые копы говорили, что если кажется, будто жизнь пролетает слишком быстро, можно остановить время, проработав месяце Б. М. Дрисколлом.

Он был высоким, жилистым мужчиной, внуком фермеров из Висконсина, которые переехали в Калифорнию во времена Великой депрессии. Это, по его утверждению, помешало его родителям питаться как следует и поэтому они передали потомству нездоровые гены. Свои редкие каштановые волосы он стриг почти так же коротко, как Пророк, потому что считал это более гигиеничным. Б. М. Дрисколл был дважды разведен, причем загадкой оставался тот факт, как ему вообще удавалось найти жену.

Однако в карьере Б. М. был случай, который сделал его героем полицейского эпоса. Несколькими годами ранее, когда Дрисколл работал в патруле в нищем латиноамериканском квартале Холленбекского участка, он оказался на месте захвата заложника: одуревший от наркотиков местный бандит с татуировкой на лице угрожал зарезать свою подружку охотничьим ножом.

Несколько копов, нацелив на бандита ружья и пистолеты, лестью и угрозами уговаривали его отпустить жертву. Офицер Дрисколл держал электрошоковое ружье и, выбрав момент, когда парень опустил нож, выстрелил. Стрелка электрошокера попала бандиту в левую часть груди, пробив пачку сигарет и одноразовую зажигалку, которая вспыхнула и подожгла одежду. Этим и закончился захват заложника.

С парня успели сорвать рубашку прежде, чем он серьезно обгорел, и посадили его в «скорую», а Б. М. Дрисколл стал своего рода знаменитостью, особенно среди латиноамериканской уличной шпаны, которая стала называть его «копом с огнеметом».

Но перспектива провести дежурство с героем полицейских баек сильно расстроила Баджи. И она заявила Пророку:

— Скажите мне только одну вещь, сержант. Скажите, что не ставите меня с Мэг, потому что я только что вернулась из декретного отпуска, а она похожа на карлицу. Я не могу передать, как это унижает нас, женщин, когда начальник-мужчина говорит, что ставит нас в разные экипажи ради нашей собственной безопасности. И это после того, как мы приложили массу усилий, чтобы попасть на эту работу.

— Баджи, даю слово, что ставлю тебя с Дрисколлом, а не с Мэг совсем не по этой причине. Я считаю тебя только копом. И точка, — ответил Пророк.

— И не по этой причине сделали меня напарницей Фаусто? Не для того, чтобы старый боевой конь присматривал за мной?

— Ты так ничего и не поняла, Баджи? — спросил Пророк. — Фаусто Гамбоа стал очень ожесточенным с тех пор, как два года назад его жена умерла от рака толстой кишки. Оба его сына — неудачники, поэтому совсем ему не помогают. Когда Рон Лекруа лег в госпиталь с геморроем, наступил идеальный момент, чтобы дать Фаусто в напарники молодого энергичного человека. Предпочтительно женщину, чтобы он немного смягчился. Так что я сделал это не ради твоего, а ради его блага.

Баджи подумала, что не зря этого человека прозвали Пророком. Теперь ее зажали в угол, откуда не было выхода.

— Привязали за косу, — лишь пробормотала она.

— Несколько дней поездишь с затычками для ушей, — сказал Пророк. — На самом деле Дрисколл — неплохой полицейский и очень щедрый. Постоянно будет угощать тебя капуччино и печеньем. И не потому, что ты женщина. Просто он такой человек.

— Надеюсь, что не заражусь птичьим гриппом или коровьим бешенством, слушая его разговоры, — сказала Баджи.

Когда они с Дрисколлом подошли к патрульной машине, Баджи села за руль, а Б. М. забросил походную сумку в багажник и сказал:

— Я постараюсь не дышать на тебя, Баджи. Знаю, что у тебя ребенок, поэтому не хочу тебя заразить. Кажется, я чем-то заболеваю. Пока не уверен, но у меня начинаются мышечные боли, и я чувствую сильный озноб. В октябре и январе я болел гриппом. В этом году мне не везет со здоровьем.

Остальные слова заглушил шум радиопереговоров. Баджи попыталась сконцентрироваться на голосе диспетчера и не обращать внимания на напарника. Она вспомнила историю, которую впервые услышала, когда ее перевели в Голливудский участок, где она познакомилась с детективом Энди Маккрей. Эта история особенно нравилась женщинам-полицейским.

Несколько лет назад офицер полиции из соседнего участка остановил автомобилиста, чтобы выписать штраф, но тот выстрелил в него. Энди Маккрей в то время работала в патруле Голливудского отдела, и ей вместе с несколькими экипажами дали задание прочесать восточную границу участка, где подозреваемый бросил машину после короткой погони.

Смена уже закончилась, экипажи работали сверхурочно, поддерживая связь друг с другом и проверяя переулки, дворы и пустые здания, но стрелявший словно испарился. Затем Энди узнала, что офицер из соседнего участка — ее однокашник по полицейской академии и он тяжело ранен. Той ночью она без устали работала, освещая автомобильным прожектором крыши и даже деревья, в то время как ее напарник не закрывал рта, подобно Б. М. Дрисколлу. Но он говорил не о вымышленных болезнях, а о том, что ему нужно отдохнуть и выспаться. Он был ненадежным, ленивым копом.

По слухам, Энди Маккрей терпела его часа два, но после слов: «Мы никого не найдем, давай сваливать и заканчивать работу, вся эта беготня — сплошное дерьмо», — она, насупившись, свернула на Голливудское скоростное шоссе и остановилась на обочине.

Когда напарник спросил, зачем она это сделала, Энди ответила, что с машиной что-то неладное, и добавила:

— Выйди и проверь правое переднее колесо.

Напарник поворчал, но послушался, вылез из машины, осветил фонариком колесо и сказал:

— Вроде все в порядке.

— Ты, бесполезный кусок дерьма, прекрасно знаешь, что не все в порядке, — сказала Энди и уехала, оставив его на обочине. Рация напарника осталась лежать на сиденье, а сотовый телефон лежал вместе с одеждой в раздевалке.

Энди искала подозреваемого еще час и остановилась только когда поиски отменили, после чего поехала в участок, все еще раздраженная и готовая принять наказание.

Пророк ждал ее, и когда Энди выгружала сумку из багажника, сказал:

— Твой напарник пришел около получаса назад. Остановил попутную машину. Он в ярости. Держись от него подальше.

— Сержант, мы охотились за ублюдком, который стрелял в офицера полиции! — сказала Энди.

— Я тебя понимаю, — ответил Пророк. — И, зная его, представляю, что ты чувствовала. Но нельзя оставлять человека одного на скоростном шоссе, если только он не мертвый, а ты не серийный убийца.

— Он написал официальную жалобу?

— Хотел, но я его отговорил. Сказал, что он сам себя только опозорит. Во всяком случае, он получил долгожданный перевод в западный Лос-Анджелес, поэтому уедет в конце месяца.

Вот так закончилась эта история — любимая всеми копами Голливудского участка, которые знали Энди Маккрей. Баджи вспомнила ее, потому что Б. М. Дрисколл постоянно ныл, что заболевает гриппом. Она спросила себя, сколько сможет выдержать сама, и улыбнулась при этой мысли. Сумеет ли она избавиться от напарника так, как это сделала Энди? Во всяком случае, прецедент есть.