Берия. За что его не любят… - Дения Кобба

Берия указывает на то, каким компаниям поручены задания на изготовление того или иного специального оборудования и выработку исходного материала. Кроме того, впервые сжато и обобщенно правительству была представлена информация о принципе действия возможной урановой бомбы, разрушительной силе реакции, и даже приводилась приблизительная стоимость некоторого оборудования и самой бомбы, определявшаяся в 236 тысяч фунтов стерлингов, причем для сравнения приводится стоимость 1500 тонн ТНТ, определяемая в 326 тысяч, хотя взрыв 10 килограммов критической массы урана-235, по расчетам профессора Тейлора, соответствовал 1600 тоннам ТНТ.

В конце записки Берия приводит свои соображения о том, что необходимо предпринять незамедлительно, чтобы Советский Союз в столь важном государственном деле мог скорейшим образом ликвидировать наметившееся отставание, предлагая, во-первых, проработать вопрос о создании научно-совещательного органа при ГКО СССР из авторитетных лиц для координирования, изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций СССР, занимающихся вопросом атомной энергии урана. И во-вторых, обеспечить секретное ознакомление с материалами НКВД СССР по урану видных специалистов с целью «получения их оценки и соответствующего использования этих материалов».

Конечно, поиск точки отсчета – дело всегда крайне проблематичное. Всегда есть какое-то событие, которое произошло раньше или чуть позже выбранного «0», но, по-моему, именно с этого документа и рекомендаций, предложенных Берией, вполне можно начать отсчет начала осознанной и целенаправленной работы всего Советского государства по решению, быть может, самой главной стратегической задачи страны в XX столетии.

Наилучшим тому свидетельством является хотя бы тот факт, что наши союзники по антигитлеровской коалиции втайне от СССР готовили «атомный камень за пазухой» вплоть до публичной демонстрации этого смертоносного изобретения в Хиросиме и Нагасаки, считали, что советское руководство находится в полном неведении, а соответственно, СССР безнадежно отстает в возможностях применения новой силы от стран «западной демократии» и теперь с ним можно будет разговаривать по-иному. Но, увы, западные политики, даже самые информированные из них, серьезно просчитались. Да, СССР несколько отставал от американцев, сумевших благодаря своей отдаленности от основных фронтов Второй мировой войны и колоссальным финансовым возможностям страны создать атомное оружие раньше других. Но благодаря тому, что правильно организованная работа советской внешней разведки, сориентированная на возможно раньше предупреждение угроз Советскому государству, сработала исключительно четко, отставание в области создания собственного ядерного оружия было ликвидировано в кратчайшие сроки, и шантаж Советского Союза не состоялся.

Но все это было несколько позднее. На основании же записки, представленной Берией, и ряда других свидетельств необходимости начала развертывания работ (например, послания Флерова Сталину в мае 1942 года) 20 сентября 1942 года ГКО отдал распоряжение об организации работ по урану, в котором обязывал Академию наук СССР «возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить ГКО к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива».

27 ноября 1942 года, после нескольких запросов от «правительственных органов», так обычно именовались запросы наркома ВД в документации АН СССР, и ответов с рекомендациями от советских ученых, ГКО принимает постановление о «добыче урана», обязывая Народный комиссариат цветной металлургии «организовать добычу и переработку урановых руд и получение урановых солей в количестве 4 тонн на Табаширском заводе «В» Главредмета к 1 мая 1943 г., а в первом квартале 1943 года составить комплексный проект уранового предприятия производительностью 10 тонн солей урана в год».

С этого момента Берия включается по полной. Он точно понял все возможные перспективы проекта и то, что проект может принести ему лично, а потому он берет под личный контроль все материалы, касающиеся атомных разработок или добычи материалов, связанных с этой программой. Нарком становится центральным, самым информированным звеном всей этой системы. Даже профессионалы, занимавшиеся этой проблемой, далеко не всегда обращали внимание на некоторые детали, на которые он тут же реагировал и принимал меры, что говорит о высочайшей степени информированности Берии в вопросе. В подтверждение можно привести эпизод, произошедший в феврале 1943 года. Британские коммандос провели диверсионную операцию на одном из заводов в Веморке, в Норвегии. Завод зaнимaлcя промышленным производством тяжелой воды. В отделе, отвечавшем за урановое направление, не придали этому сообщению особого значения, поскольку ущерб от нее казался незначительным. Поэтому, когда Берия приказал взять эту операцию на контроль и предоставить дополнительную информацию, это вызвало удивление. Возможно, наркома насторожило отсутствие оповещения о данной акции со стороны англичан, несмотря на договоренность совместного использования наших агентурных групп в Скандинавии, Западной Европе, Иране и Афганистане для проведения крупных операций по диверсиям и саботажу. В этот же раз союзники действовали в Веморке совершенно тайно, хотя до этого они не придавали особого значения Норвегии. Англичане, конечно, попытались представить рейд как «армейскую операцию», но это было, что называется, белыми нитками… Помимо этого довода, возможно, Берию насторожило то обстоятельство, что англичане, не торопившиеся после Дерпта высаживаться на континенте и проводившие здесь свои акции только в исключительном случае, вдруг решились на «войсковую операцию», но силами коммандос, именно на заводе, занимавшемся производством тяжелой воды, необходимой для осуществления цепной ядерной реакции.

В начале марта Курчатов впервые знакомится с документами, добытыми советской разведкой по атомной проблематике. Это было осуществлено согласно распоряжению Берии, после того как 11 февраля 1943 года Сталин подписал постановление правительства «Об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях».

Обязанности по обеспечению реализации данного постановления были возложены на руководителей государства и членов ГКО Молотова и Берию. Молотов утверждал, что именно он ознакомил Курчатова с материалами по атомным разработкам в Англии и США. Судоплатов же в своих воспоминаниях утверждает, что физики читали эти документы у него в кабинете, что, видимо, и является правдой, так как Берия вряд ли санкционировал бы вынос документов такого уровня секретности, добытых его ведомством, за пределы зданий НКВД. Так или иначе, еще в феврале со скепсисом относившиеся к практической реализации атомного проекта советские ученые, в том числе и Курчатов, и Иоффе, и Кикоин, после ознакомления с разведматериалами стали яростными сторонниками этой идеи и выступили официально за необходимость скорейшего претворения ее в СССР, несмотря на все трудности этого пути.

Материалы, которые передали физикам, действительно были очень интересны. Во-первых, Семенов через свой источник, итальянского, а затем советского физика, академика Академии наук СССР, лауреата Ленинской и Государственной премий Бруно Макса Понтекорво, работавшего в лаборатории Ферми, передал информацию об осуществлении первой цепной ядерной реакции. Им также была предоставлена еще некоторая техническая документация, добытая Барковским в Лондоне, Василевским в Канаде и рядом других разведчиков в Скандинавии и Германии.

Информация произвела глубокое впечатление на ученых. Записка, поданная 7 марта 1943 года Курчатовым заместителю председателя СНК М. Г. Первухину, пестрела эпитетами: «громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки». Сведения, собранные разведкой, позволили определить основные направления необходимых исследований, обойти многие трудоемкие фазы разработки проблемы, узнать о новых научных и технических путях решения.

Курчатов в документе, представленном М. Г. Первухину, указывал, что самым интересным является подтверждение того, что цепная реакция возможна в смеси урана и тяжелой воды, что опровергало мнение советских ученых, ошибочно пришедших к выводу, что это невозможно. Этот факт косвенно подтверждает выводы, сделанные ранее, – советские ученые, занимавшиеся проблемами атомной физики еще с 30-х годов, к 1943 году не имели представления о том, по какому практическому пути необходимо двигаться, чтобы решить эту проблему.

Сама возможность проведения цепной ядерной реакции с тяжелой водой даже теоретически у нас решена не была, в то время как Берия, концентрировавший на себе всю поступающую информацию по разработкам, еще в феврале обратил внимание на операцию англичан в Норвегии, на которую не обращали внимание другие работники разведупра, то есть он не просто собирал сведения, а детально вникал в них, насколько это было возможно.