Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

Плавание от Лесбоса до Македонии заняло вдвое больше времени, чем предполагалось, – двадцать дней. Причиной оказалась непогода, разыгравшаяся на море в пору, когда ей не следовала быть. Обычно навигация для всех видов судов заканчивается поздней осенью, когда ветры меняют направление и, становясь непредсказуемыми, поднимают крутую волну. Аристотель с семьёй и друзьями отбыли с Лесбоса в середине лета, в пору, самую благодатную для морского путешествия. Мореплавание по изумрудной глади тогда становится похожим на приятную прогулку.

Пожилой рулевой корабля – куберней, – его звали Меланф, – был родом из Афин, поэтому знал Аристотеля не понаслышке. Перевозка торговых грузов была его обычным занятием, на этот раз ему пришлось взять на борт десяток пассажиров с громоздкими домашними вещами. Людей разместили в тесном трюмном отсеке, домашнюю утварь – на палубном пространстве, увязав тюки, закрепив их верёвками к решетчатым бортам. Как и многие греческие суда, корабль имел в длину двадцать пять метров и двенадцать – в ширину; ходил под парусом белого цвета, мачта из ливанского кедра ставилась в середине. Ходовые весла использовались в штиль и для маневров в гавани, а на курсе судно удерживалось при помощи рулевого весла. Корпус имел привычный чёрный цвет, за исключением украшения на корме и форштевня зелёного цвета, а внутренней стороны фальшборта – красного.

Когда неожиданно занепогодило, Меланф, не желая рисковать, вел судно вдоль берега в прямой видимости, часто приставал к берегу, пряча корабль в укромные бухты в ожидании благоприятных условий для дальнейшего продвижения. Аристотель с интересом следил за его действиями, отмечая умелое распоряжение подчинёнными людьми, выверенными и, главное, уверенными командами – всем тем, что позволяет пассажирам не беспокоиться за исход плавания. Заметив проявление к себе внимания, Меланф разговорился с философом:

– У Посейдона несварение желудка, поэтому его пучит, вызывая ветры, которые нагоняют высокую волну. Иначе как объяснить настолько скверную погоду?

– Я думаю, уважаемый Меланф, у нашего Посейдона есть более весомые причины, чтобы творить нам такие неудобства, – поддержал разговор Аристотель. – Я даже уверен, что причина сокрыта в атмосферных явлениях.

Куберней поднял голову, изучая небо.

– Согласен, – отозвался он. – Всё дело во времени года, а оно, судя по всему, повернулось к Арктуру – самому могущественному божеству из созвездия Волопаса. Это враждебная человеку сила, приносящие сильные бури. Сейчас благодаря лету резкость ветров усмиряется, и кораблям нечего опасаться помимо подводных скал и скрытых мелей в бухтах. Но с похолоданием в месяце Боидромионе* выход в море грозит большими опасностями.

Аристотель заинтересованно спросил:

– Получается, что наши нынешние неприятности можно характеризовать как предпосылки для прихода власти Арктура?

– Да, это так. Но ураганы появляются на море с конца осени, а позже, когда в месяце Пианепсион* на небе показывается дождливое созвездие Козерога, тогда уже точно, для кораблей владения Посейдона окончательно закрываются. Дни становятся короткие, ночи длинные, на небе всё время крутятся тучи, а сила ветра, удвоенная дождем или снегом, такова, что не только прогоняет всякий флот с моря, но даже валит с ног тех, кто путешествует посуху. И так до самой середины месяца Фаргилион*, когда самые смелые мореходы осмеливаются выходить в море с осторожностью, и то, если на это есть большая нужда или на плавание толкает чрезмерная выгода.

Меланф ухмыльнулся, шевеля поредевшими усами, и замолк, переключив своё внимание на действия команды корабля. Моряки в этот момент подтягивали верёвки, придерживающие большой квадратный парус.

Томившийся под палубой Феофраст, вышел наверх. Увидев Аристотеля, занятого беседой с кубернеем, подошёл. Поняв, о чём идёт речь, спросил моряка:

– Скажи, друг, какие есть особые приметы в природе, показывающие на приближение непогоды?

– Господин хороший правильно поступает, что спрашивает об этом у меня. Нет человека, который лучше, чем я, знает море. Ведь от бурь и волн корабли гибнут чаще и в большем числе, чем гибнут с обеих сторон воины в сражениях. Вот почему тем, кто плавает на кораблях, следует вести наблюдения за природой.

– Тогда поделись знаниями, дорогой друг, в долгу не останемся, – воскликнул Аристотель, переглянувшись с Феофрастом, – за нами кувшин* вина!

Меланф не стал отказываться, хрипло откашлялся и начал:

– Существуют приметы, предвещающие бури в тихую погоду и во время бури указывающие наступление спокойной погоды. Достаточно посмотреть на луну: если она краснеет, ожидай ветер, если покрывается голубизной – будет дождь. Но как только я замечаю грязный цвет на лике Селены, всегда готовлюсь к сильному шторму.

Моряку пришлось по душе общение с образованными греками. В дополнение его ожидал обещанный кувшин вина. Он с увлечением рассказывал, как ясная луна предсказывает хорошую погоду – особенно, если это будет четвертый день со дня её восхода и если рога не заострены, и она не имеет красноватого оттенка, и свет её от испарений не является мутным.

Неожиданно куберней обратил внимание на какой-то непорядок в корабельной команде, перестал излагать свои мысли. Отошёл, затем вернулся и продолжил разговор о погоде:

– Я по солнцу могу узнать, что ожидает меня на море в ближайшее время – по тому, как восходит солнце или как оно клонится к вечеру. Сияет ли солнце обычным блеском или его диск становится огненно-красный, что является предвестником сильного ветра. А если на солнце видны пятна, это предсказывает близкий дождь. И воздух, и само море, величина и форма облаков и прочие приметы дают указания опытным морякам, чего им ожидать от погоды. Некоторые указания дают птицы, некоторые – рыбы. Всё нужно моряку примечать, если он хочет быть успешным на море, дожить до благополучной старости.

Меланф замолчал, вглядываясь вдаль, припоминая, наверно, свои переживания на море. Решив не отвлекаться от своего дела, моряк поспешил закончить разговор:

– Ошибается тот, кто думает о море как о стихии. Море – живое создание, оно ровно дышит и движется в течение дня и ночи. Оно всё время находится в некоем стремительном течении, которое моряки называют реума. Море движется вперед и назад, то заливает берега, то уходит в глубину, создавая меняющиеся течения. Будучи попутным, море помогает плаванию кораблей, при противном течении задерживает их ход. Опытный куберней знает морские течения, чтобы, оседлав их, легко преодолевать большие расстояния.

* * *

Разговор с кубернеем настроил философов на преднамеренный диспут. Начал Аристотель:

– Друг мой Феофраст, как думаешь, море даёт человеку больше пропитания, чем суша, земля?

– Я не сомневаюсь, Аристо, в изобилии земной природы. Она обладает всем необходимым, чтобы удовлетворить не только собственные нужды, но и потребности в пище для человека. Ведь помимо естественных гор и лесов как общего пристанища всякого зверя и дичи есть