Вакансия - Анатолий Шалин

Капитан с грустной улыбкой посмотрел на собравшихся за столиком. За окнами гостиницы все ярче разгорались огненные шары на башнях. Радужное сияние заливало зал.

— Задачка… — пробормотал Василий. — Нет, мне, пожалуй, не осилить. Я, естественно, если нужно — останусь, приложу все силы. Но, говоря откровенно, боюсь, что я им всю галактику расковыряю.

— Вот! Вот! — улыбнулся Геннадий. — Благодаря таким нервозным личностям, как Василий, время от времени и происходит Большой Взрыв Вселенной. Нет, Огурцова к цивилизации Синкса и близко подпускать нельзя все разнесет вдребезги. Лучше уж нас с Ферни оставить — будем первыми жителями планеты. Родоначальниками…

— Нет, братцы! — сказал Виталий, поднимаясь из-за стола. — Видно, кроме меня — некому. В конце концов, кибернетические системы, роботы — это по моей части. В земной кибернетике разбираюсь худо-бедно, думаю, и в местной технике со временем разберусь. Да и удобства, комфорт я оценить умею. Как-нибудь выкрутимся. Не из таких переделок выбирались.

Левушкин медленно поднялся и подошел к Виталию. Их взгляды встретились.

— Пожалуй, — сказал капитан, пожимая Виталию руку. — На твое согласие я и надеялся. Уверен, ты нас не подведешь.

— Не знаю, капитан, не знаю. Правда, у меня несколько интересных мыслишек возникло, — сказал Виталий. — Возможно, что-нибудь стоящее из всех моих затей и получится. Я не прощаюсь, ребята, надеюсь, еще встретимся.

Виталий повернулся и вышел из зала.

И никто его не окликнул, не остановил. Все случилось слишком быстро. Наверное, у каждого из команды было что ему сказать, но никто не решился, не отважился. Чувство вины перед остающимся на Синксе товарищем, очевидно, сковало всех, заставило промолчать… Да, может, и не нужны уже были слова?

И только Ферни подошла к капитану и со свойственной принцессам непринужденностью, заглядывая через его плечо в призрачное сияние окна гостиницы, спросила:

— Куда он уходит?

Левушкин с грустью взглянул на Ферни:

— Наверное, в храм, к подножию лестницы.

— Скажите, капитан, — спросила принцесса, — а как бы вы стали действовать, если бы Виталий не согласился остаться?

— Он бы согласился, — покачал головой Левушкин. — Я немного знаю своих парней. Согласился бы, ведь больше некому. Ну, а если бы отказался, я бы, возможно, сам пошел, но у него, конечно, выйдет лучше. Должно выйти!

— И все-таки это наше поражение! — сердито сказал Василий, гулко стукнув кулаком по столу.

— Возможно, — с легкостью и каким-то тоскливым безразличием согласился капитан, продолжая смотреть в окно вслед уже затерявшейся среди улиц фигурке Виталия, — но ведь без поражений и побед не бывает. И почему, собственно, поражение?

Левушкин замолчал, отвернулся от окна и оглядел собравшихся.

Никто из команды не пошевелился.

— Разве у нас был другой выход! Остаться всем и крушить все, что можно? Уничтожить в себе все человеческое, но не свернуть камня, не пробить стальных стен? Почему он остался, а мы вот улетаем? Наверное, в этом есть смысл. Кто-то должен был остаться хотя бы потому, что в этом мире есть еще юные принцессы, есть красавицы, которых надо спасать от драконов. И есть еще драконы, и не только сказочные, с которыми надо уметь драться. Существуют еще остатки великой цивилизации, сохранившие в себе кое-что человеческое, истинно великое. И этому человеческому надо помочь взойти, пробиться к солнцу, свету сквозь все эти кибернетические и технические заросли. И в этом наш человеческий долг…

А мы полетим к Земле, в свою галактику, в свой мир. Потому что кому-то надо лететь, ведь трудностей, работы, драконов еще, к сожалению или к счастью, хватает и там…

В любом уголке вселенной, в любом райском местечке, люди остаются людьми. Место человека… Вакансий не будет!

Глава 15

Две недели спустя звездолет «Стремительный» вынырнул из гиперпространства неподалеку от Солнечной системы.

Двигатели корабля работали в обычном режиме. Как всегда в часы вечернего отдыха, все члены экипажа, за исключением вахтенного, собрались в кают-компании. Корабельные роботы разносили на подносах бокалы с горячим чаем. На столике в больших вазах возвышались груды пирожных и пирожков.

Левушкин с Романом играли в шахматы, Геннадий, чертыхаясь, доламывал корабельный ретранслятор:

— Ума не приложу, капитан, почему эта штуковина отказывается работать, — ворчал он, выковыривая из прибора внутренности. — Нет, электроника, кибернетика, увы, не моя стихия.

Левушкин сделал ход пешкой, поднял глаза от шахматной доски и посмотрел на пустующее кресло Виталия, на дымящийся бокал с чаем на столе (роботы по старой программе накрывали стол на всех как присутствующих в кают-компании, так и отсутствующих членов экипажа) и сказал:

— Тяжело нам без Виталия будет. Жаль парня.

И все в кают-компании ощутили бесконечную пустоту вокруг звездолета и вновь почувствовали неловкость друг перед другом, вину перед оставшимся на Синксе товарищем.

Геннадий отложил в сторону ретранслятор, посмотрел на часы:

— Пожалуй, мне пора на вахту, — сказал он. — Пойду, сменю Огурцова.

Ферни отбросила в сторону свои вышивания, собираясь последовать в рубку за штурманом. Она любила наблюдать, как он работает с экранами.

Роман поморщился.

— Ваш ход, капитан, — тихо сказал он Левушкину.

Левушкин вновь сосредоточенно уставился на шахматные фигурки.

И в это долгое мгновение все услышали в коридоре, ведущем в кают-компанию, неторопливые, спокойные шаги.

Медленно растворилась дверь…

Ферни первая посмотрела на вошедшего:

— Виталий вернулся, — радостно, однако ничуть не удивляясь, воскликнула она.

Перед друзьями и в самом деле стоял Виталий, немного усталый, он выглядел даже чуточку постаревшим, но веселым.

Никто из членов команды не проронил ни звука.

Виталий с какой-то непонятной нежностью посмотрел на лица своих старых товарищей, улыбнулся капитану, затем прошел к столу. Посмотрел на бокал с чаем перед своим излюбленным креслом и со вздохом облегчения уселся:

— Что может быть лучше, — сказал он, — чашки крепкого отличного чая в кругу друзей. Ба! Пирожки с капустой, мои любимые. Замечательно!

И все словно очнулись. Виталия стискивали в объятиях, похлопывали по плечу, расспрашивали.

Из рубки вскоре прибежал Василий Огурцов, которого сменил сам капитан.

В общем, когда через полчаса Виталий вырвался и заскочил к Левушкину в рубку, вид у него был весьма и весьма помятый.