Дело генетиков - Сигизмунд Миронин

Очень странным является тот факт, что до сих пор документы «ленинградского дела» опубликованы лишь частично. Комиссия по реабилитации под руководством небезызвестного «коммунистического академика» А. Н. Яковлева не решилась обнародовать доводы обвинения, указав только, что здесь «МГБ осуществила фабрикацию ряда материалов». Без предъявления стенограмм заседания, конечно, нельзя опираться на мнение столь одиозной личности.

Между тем, приведенные выше материалы убедительно доказывают, что члены ленинградской группы совершили тяжкие преступления против СССР. Сталин вел жесткую борьбу против нарушений плановой дисциплины и искажений отчетности, против халатности, групповщины и разделения СССР по национальному признаку. Именно этим объясняются жесткие приговоры членам так называемой ленинградской группы.

Назначенный секретарем ЦК А.А. Кузнецов в декабре 1947 года убедил Сталина пригласить сына А. Жданова, Ю. Жданова, на должность заведующего сектором естественных наук ЦК ВКП(б). В свою очередь, Ю. Жданов выдвинул на пост ректора МГУ А.Н. Несмеянова. Так создавалась группка поддержки «ленинградцев» в науке. Она была тесно связана с научными кругами. Напомню, что брат лидера «ленинградской группы» Н. А. Вознесенкбго, A.A. Вознесенский, был ректором Ленинградского университета.

Семейственность и кумовство формирующейся «ленинградской группы» становились все более очевидными. Людвигов, начальник секретариата Берии в Совете Министров, рассказывал П. Судоплатову, как А. Жданов пытался использовать ситуацию в генетике, чтобы усилить свое влияние в научных кругах. Он не был сторонником свободы научной деятельности, его не интересовали собственно научные вопросы — его скорее волновало расширение своего влияния. Выступления ученых против Лысенко помогали ему назначать своих людей на посты, контролирующие науку и промышленность.

Скорее всего, Сталин в июне 1948 года решил заменить А. Жданова Маленковым, именно опасаясь усиления влияния первого из них. 1 июля 1948 года «ввиду расширения работы ЦК» Маленков был восстановлен в должности секретаря ЦК. А через пять дней Политбюро приняло постановление отправить с 10 июля А. Жданова, «согласно заключению врачей», в двухмесячный отпуск. Служебные полномочия последнего по секретариату ЦК передавались Маленкову.

Последнее, что сделал А. Жданов перед тем, как отправиться на лечение, было представление совместно с Маленковым Сталину проекта сообщения ЦК «О положении в советской биологической науке», подготовленного Шепиловым и Митиным. А. Жданову, вынужденному дополнить этот документ выпадами против собственного сына, видимо, нелегко далась следующая фраза: «… Ю. Жданов встал на неправильный путь. Пытаясь примирить и объединить… реакционное направление в биологии с передовым и прогрессивным мичуринским направлением, развиваемым академиком Лысенко…». 7 августа в «Правде» было напечатано покаянное письмо Ю. Жданова, в котором тот, ссылаясь на свою «неопытность» и «незрелость», униженно просил отпущения грехов.

Заседание Политбюро, на котором обсуждалось «дело» Юрия Жданова, как уже упоминалось, открылось 31 мая. С самого начала Сталин, не скрывая своего возмущения, заявил, что Жданов-младший поставил своей целью разгромить и уничтожить Лысенко, забыв, что тот сегодня является Мичуриным в агротехнике. Затем вождь стал выяснять, кто разрешил доклад в Политехническом музее. Как потом пытался представить дело Шепилов, он, якобы первым нарушив последовавшее за этим вопросом всеобщее молчание, которое «становилось тягостным и невыносимым», «встал и громко по-военному ответил»: «Это я разрешил, товарищ Сталин».

То, что именно так было на самом деле, заставляет сомневаться свидетельство главного действующего лица этой истории — Юрия Жданова, который тоже присутствовал на этом заседании и впоследствии сетовал на то, что его очень подвел Шепилов, отказавшийся взять на себя ответственность за одобрение доклада в Политехническом музее.

Подводя итоги заседания, Сталин, по словам Шепилова, очень тихо и со «зловещей» нотой в голосе произнес, что надо примерно наказать виновных, но не Юрия Жданова, он еще молодой и неопытный, а отцов, указав мундштуком трубки при этом на Жданова-старшего. Для подготовки соответствующего решения тогда же была сформирована комиссия Политбюро, в которой главная роль отводилась Маленкову. Так ли все происходило, мы не знаем…

Нельзя забывать и о том, что в 1948 году остро стоял вопрос о преданности интеллигенции сталинскому руководству страны. Сессия ВАСХНИЛ закончилась 7 августа, а 3 сентября в Москве тысячи евреев восторженно встречали Голду Меир. В результате стало очевидным, что в СССР практически нет интеллигенции, которой можно доверять. Интеллигенция-то сплошь специфической национальности.

Власть же без идеологической опоры на интеллигенцию в качестве рупора, учительства, науки, культуры, без инженеров человеческих сердец — ничто. А надо еще добавить, что США и Англия вели с СССР холодную войну, а у СССР еще не было атомной бомбы…

Глава 8

Сталин и наука

Остается еще один вопрос. Вопрос о роли Сталина в развитии советской науки. Я его частично уже освещал, но все как-то разрозненно. А он заслуживает особого внимания.

Перед Сталиным в конце 40-х гг. со всей остротой встала проблема, как обеспечить нацеленность советского общества на научно-технический прогресс, технологическое совершенствование — иначе сомнут. Сталин понимал, что очень сложно состязаться с Западом, используя его же методы инновационного стимулирования. Поэтому им был разработан план, говоря словами М. Петрова, «онаучивания» советского общества. План этот, скорее всего, осознавался Сталиным интуитивно и, конечно, нигде не был опубликован, но анализ действий Сталина позволяет заключить, что он действовал не случайным образом. План этот включал несколько компонентов.

1. Необходимо было вовлечь в науку весь народ, заставить его осознать, что только инновационная активность, творчество дают истинное наслаждение.

2. Надо было сделать науку независимой от промышленности, иначе наука быстро превратилась бы в придаток последней, и это доказал опыт послесталинского развития СССР.

3. Необходимо было создавать мощные «научные кулаки», и это решалось путем создания научных городков, что на десятки лет предвосхитило то же решение, предложенное в США в виде университетских лагерей или кампусов.

4. Ученые должны были стремиться к внедрению своих достижений, поскольку только тесная работа с промышленностью позволяла им увеличить финансирование своего направления.

Кроме того, технические решения искали военные, которые участвовали в гонке вооружений.

Реализуя свой грандиозный план, Сталин достиг замечательных успехов. Созданная научная инфраструктура в то время не уступала американской. И это в нищей стране, разрушенной войной. Сеть фундаментальных и прикладных научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро и вузовских лабораторий охватила весь фронт исследований. Ученые стали подлинной элитой страны. Имена Курчатова, Ландау, Тамма, Келдыша, Королева, Туполева — известны во всем мире.

Сталин хорошо знал состояние науки и высшего образования в СССР. По свидетельству Ю. Жданова, Сталин говорил ему осенью 1947 г., находясь на отдыхе в Сочи: «Наши университеты после революции прошли три периода. В первый период они играли ту же роль, что и в царское время. Они были основной кузницей кадров. Наряду с ними лишь в очень слабой мере развивались рабфаки. Затем, с развитием хозяйства и торговли, потребовалось большое количество практиков, дельцов. Университетам был нанесен удар. Возникло много техникумов и отраслевых институтов. Хозяйственники обеспечивали себя кадрами, но они не были заинтересованы в подготовке теоретиков. Институты съели университеты. Сейчас у нас слишком много университетов. Следует не насаждать новые, а улучшать существующие. Нельзя ставить вопрос так: университеты готовят либо преподавателей, либо научных работников. Нельзя преподавать, не ведя и не зная научной работы. Человек, знающий хорошо теорию, будет лучше разбираться в практических вопросах, чем узкий практик. Человек, получивший университетское образование, обладающий широким кругозором, будет полезнее для практики, чем, например, химик, ничего не знающий, кроме своей химии. В университеты следует набирать не одну лишь зеленую молодежь со школьной скамьи, но и практиков, прошедших определенный производственный опыт. У них в голове уже имеются вопросы и проблемы, но нет теоретических знаний для их решения. На ближайший период следует большую часть выпускников оставлять при университетах. Насытить университеты преподавателями».