Создатель балагана - Алексей Верт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Буду молчать и бездействовать. Молчаливый и покорный Юлиус Корпс. Зато живой. И здоровый. И продумывающий план мести. Один раз я уже обыграл его, так что смогу сделать это снова», – такие мысли пронеслись в голове мошенника.
– Что такое, боишься? – Парокл усмехнулся и похлопал Юлиуса по плечу. – Я забираю этих двоих!
Он ткнул пальцем в Аквуса и Корпса, еще раз плотоядно улыбнулся и с независимым видом направился куда-то дальше. Вернее – хотел направиться. Потому что теперь уже за спиной Диоса Парокла кто-то заговорил. Юлиусу он был не знаком, но мошенник сразу подумал, что теперь-то уж точно не забудет этот тихий и вкрадчивый голос, похожий на тихий рык хищного зверя.
– Я так понимаю, на этом корабле мое мнение уже не учитывается?
Говоривший стоял слева от Корпса. Скосив глаза, мошеннику удалось рассмотреть его. Невысокий, жилистый и одновременно с тем опасный. Судя по тому, как он держался, по тону и, самое главное, по блеску стальных глаз угадывалось, что убийство для него – привычное дело.
– Это моя часть добычи, смекаешь?! Мы же так и договаривались.
– Мы договаривались, что тебе что-то достанется, – капитан пиратов сухо улыбнулся. – Но я так понимаю, не тебе решать, что именно.
– Но они мне нужны, – теперь от дерзости не осталось и следа.
– Это уже другой разговор. Сколько ты за них дашь?
– Мою часть добычи за этих двоих и их вещи.
– Ты поразительно дерзок, Парокл. Скажи, почему я должен тебя слушать?
– Потому что только я умею подделывать подписи так, чтобы ни у кого не возникало вопросов, – Диос вновь «окреп». – Так что, я нужен, смекаешь?.
– Да, – капитан чуть склонил голову, будто прислушиваясь к внутреннему голосу. – Ты нужен. Пока еще.
Затем он подошел ближе к Юлиусу и Гераклиду. На секунду мошеннику сделалось страшно до дрожи в ногах.
– Где ваши вещи?
Аквус нахмурился и сунул руки за спину. Тут же последовал резкий удар в живот, горе-скульптор согнулся, выпучив глаза, и открыл рот. «Сам виноват, – подумал мошенник, пытаясь заглушить неизвестно откуда взявшееся чувство вины. – Когда такие люди тебя о чем-то спрашивают – им надо отвечать правильно. Это не рыбешка, вроде Диоса Парокла, а злая и матерая акула».
– Я еще раз повторяю, – тем же спокойным тоном сказал капитан. – Где ваши вещи?
В этот раз даже до твердолобого Гераклида дошло. Все еще пытаясь восстановить дыхание, он вывернул карманы. Капитан придирчиво осмотрел содержимое и забрал деньги. Остальное имущество Аквуса в виде нескольких носовых платков, мятого листка бумаги и огрызка карандаша капитана не заинтересовало. Он повернулся к Юлиусу, и мошенник тут же сказал:
– Вон та торба и вон та стопка книг.
Капитан оскалился, но не ударил. Пробормотал «я так понимаю, худые понятливей толстых» и начал инспектировать вещи Корпса. В итоге весь запас золота осел в пиратских карманах.
– Забирай! – крикнул один из матросов, кидая Пароклу торбу, в которую запихнули платки Гераклида и книги Юлиуса. – Очень ценные вещички!
Пираты дружно заржали, а Диос заскрежетал зубами. Вцепившись в торбу, он развернулся и направился к каютам.
– Эй, а этих-то куда? – окликнул его усеянный татуировками лысый пират.
В принципе, данное описание подходило каждому второму на корабле, но, как заметил Корпс, этот был самый лысый и самый татуированный.
– В трюм, к остальным! Я что, у себя их держать должен?! – сорвался Парокл.
– Кто знает? Вдруг ты решил их сделать домашними зверьками.
И пираты вновь заржали.
«Дегенераты», – тоскливо подумал Юлиус, но вслух, естественно, ничего не сказал.
Зато только отошедший от удара Гераклид не сумел смолчать.
– Что? – возопил он с визгливой интонацией, которая в аккурат приличествовала бы стеснительной девице, получившей оскорбительное предложение на балу. – Да вы… Да я…
Корпс тяжело вздохнул и отвернулся. Через мгновение оскорбленные стенания резко прервались и раздались глухие удары, как будто усердная хозяйка принялась выбивать ковер. Охающий и попискивающий ковер. Потом Юлиуса подхватили под руки и потащили к люку. Несмотря на полученный по дороге подзатыльник и увесистый удар по спине, который буквально скинул его вниз, мошенник был счастлив. Как неудачливый купальщик радуется последним глоткам воздуха, которые хватают его синеющие губы, так и Юлиус наслаждался последними секундами свободы перед тем, как Гераклид вновь привяжется к нему, как женихи к Пенелопе.
Он быстренько огляделся по сторонам, а затем предусмотрительно отошел от люка подальше – что-то заставляло сомневаться в том, что Аквус сумеет спрыгнуть вниз, а не свалиться беспомощной тушей – и принялся ждать.
Гераклид рухнул в трюм.
Сначала неподвижно лежал и стонал.
Потом стал шлепать ладонями по полу и громко жаловаться на «все – до одной – сломанные кости».
Затем просто поплакал.
Через минуту запричитал на все лады об ужасных пиратах.
Еще через две собрался умирать «прямо здесь, под взглядами жесткосердных соратников».
А после того, как Даргурис со сломанным носом и отрубленными фалангами двух пальцев пообещал встать и «сию же секунду прибить эту визжащую крысу», Гераклид вскочил, волшебным образом излечившись от переломов, и в два прыжка оказался за спиной у Юлиуса.
– Меня волнуют всего два вопроса, – проговорил тот, обернувшись и уставившись чудесно излечившегося. – Зачем ты воровал именно капусту? И какой Никты ты потащился следом за мной из Дельф? Жить надоело?
– Э… Это уже три вопроса.
– Третий был риторическим, дубина.
– Ораторская наука никогда мне особо не давалась, но…
– Так, – Юлиус придвинулся совсем близко к лицу Гераклида и ткнул пальцем в его толстый, округлый, заросший неровными кустиками щетины подбородок. – Можешь ответить только на второй вопрос. Но если ты сию секунду не объяснишь мне, чего это вдруг тебе не сиделось у Оракула, я клянусь Гермесом и Одиссеем вместе взятыми, что выброшу тебя вот в этот иллюминатор. Хотя ты слишком толст для него. Ну, ничего, по кускам пролезешь.
– Так Оракул мне и сказал следовать за тобой.
– То есть сказал: «Следуй за Юлиусом, как козел на веревке, не отрываясь ни на шаг?»
– Примерно так. То есть про козла он ничего не сказал. Но про Юлиуса – да. Он назвал твое имя, и приказал спешить. И я сразу же пошел в порт – как мне и было предсказано – и стал ждать тебя.
– Как трогательно, – Юлиус возвел глаза к потолку. Один идиот – это еще куда ни шло. Но когда идиот получает божественную поддержку, дело явно пахнет троянским конем.
Корпс не очень любил ощущать на себе пристальное внимание богов. Он не отказался бы, благоволи ему Гермес или, к примеру, Фортуна, постоянно выручая из всяких бед. Жизнь тогда, правда, потеряла бы остроту – какой интерес рисковать, если точно знаешь, что тебя неминуемо спасут? Однако такая жизнь была бы хоть скучной и пресной, но все же приятной.
Проблема в том, что среди богов, как и среди людей, попадалось множество странных и страшных личностей. А уж их мотивы легко укладывались в огромное множество вариантов, начинающееся с «так захотелось» и заканчивающееся «опасностью для всего мира!»
В общем, ощутив на себе внимание богов или бога, Юлиус Корпс мысленно поежился. А потом повернулся к их посланнику. Причем у мошенника закрадывалась идея, что этот посланник наверняка должен привнести в жизнь Юлиуса смерть и разрушения, чем он уже давно и занимался, пусть и в малых дозах. А эти качества представителя буквально-таки намекали на злонамеренность того или тех, кто его послал.
– Хорошо, – сказал Корпс, закончив размышления. – Оракул приказал, чтобы ты следовал за мной. Что-то еще?
– Сказал, что тебе потребуется моя помощь. Я хотел узнать – какая именно, чтобы лучше подготовиться, но он не ответил. И дальше просто молчал, пока служители не увели меня.
Юлиус вздохнул. Помощь от этого адепта разрушения, неуклюжести, наивности и высокомерия? Да, однажды он помог Корпсу в соревновании предсказателей, но то было исключение, лишь подтверждающее правило. Если в жизни Юлиуса появлялся Гераклид Аквус, то он приводил с собой беду. И не одну, а целую толпу. Любил он их, видимо, и жалел. Сердобольный человек, что ни говори.
Мошенник остро почувствовал, что серьезные размышления вкупе с очередным приступом морской болезни его доконают. Требовалось срочно сменить тему.
– Сосиски и капуста, – сказал Юлиус.
– Что?
– Почему ты крал именно сосиски и капусту? Было море прекрасной еды. То, что кок не уме… – мошенник перехватил гневный взгляд кока, который был под стать минотавру. Даже кольцо в носу имелось. – То, что мой желудок из-за морской болезни стал слабым, не означает, что там ничего больше не было.