Обнимашки с мурозданием. Теплые сказки о счастье, душевном уюте и звездах, которые дарят надежду - Зоя Владимировна Арефьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здрасти, тетя фея.
Говорят, один мужик пробовал поймать обувную фею, но она ему так в глаз балончиком пшикнула, что он потом неделю с ВОТ ТАКИМ глазом ходил.
Поэтому лучше ее не вызывайте. Нафиг-нафиг.
Хотя на самом деле она хаëшенькая. Ну, это когда противогаз снимет. С ямочками на щеках. Зелененькая такая. Нанюхалась бадамушто!
А еще у нее есть сестра-близнец, которая зловредная. И наоборот, разводит мух и грибы в обуви. Но это совсем другая сказочка. Страшненькая!
Пысы.
А носочная фея, говорят, вообще в двух противогазах летает.
Квадратная история
Аркадий Тимофеич терпеть не мог дачу.
– Что там хорошего? Цветочки эти бесят. Птички эти бесят. Закаты эти бесят.
Аркадий Тимофеич был городской дедушка. И даже комнатный. Такой комнатный, что даже сам стал немножечко квадратненьким, приняв форму любимого помещения. Квадратная лысина, квадратные тапочки. Носовой платочек маленьким квадратиком в кармане кардигана. Платочек тоже, кстати, в квадратик. В коричневенький.
Ему нравилось в квартире. В квартире было хорошо. Вот кресло, вот чайник. Захотелось свободы – пожалуйста, вышел на балкон, с осуждением посмотрел на трусы, развешенные соседкой в доме напротив. Красота же. Для счастья все есть.
Проблема была в том, что жена его, Анастасия Андреевна, дачу любила. И даже очень.
– Там же цветочки! Там птички! Закаты! – говорила она ему.
Аркадий Тимофеич любил Анастасию Андреевну. Но любовь свою выражал своеобразно. Просто молча сидел возле нее в кресле.
А на даче возле жены сидеть в кресле не представлялось никакой возможности. Потому что цветочки, птички и закаты. Отвлекает.
Поэтому Аркадий Тимофеич делал все, что только мог придумать, чтобы дачу саботировать. Сначала при слове дача он симулировал всевозможные дедушкины заболевания. От «А» до «Я» по медицинской энциклопедии. Даже думал притвориться беременным и уже засунул под футболку подушку, но передумал. Вдруг в роддом повезут. От врачей всего можно ожидать, они же не спят никогда, постоянно на дежурствах, могут и дедушку нечаянно в роддом уволочь. Придется рожать как-то. Лучше дача тогда.
Анастасия Андреевна была мудрой женщиной и поняла: если мужа на дачу не таскать, то он даже насморк не подхватывает. Договорились, что лето Анастасия Андреевна проводит на даче, а Аркадий Андреевич приезжает туда, как сам решит. Приезжал Аркадий Тимофеич так.
Доедет на такси до дачи, посмотрит на жену и говорит: «Ключи!» И едет на такси обратно.
Вернулся, в общем, к букве «С» – склероз, стал забывать все самое нужное. Очень удобно.
Анастасия Андреевна охотно играла в эту игру и даже написала список, по которому муж собирался на дачу.
– Ключи взял? – спрашивала она его по телефону.
– … – кивал Аркадий Тимофеич своей квадратной головой.
– Валерианку взял?
– …?
– Соседка попросила.
– … – снова кивал Аркадий Тимофеич.
По списку саботировать дачу было сложновато, но Аркадий Тимофеич старался. Был у него один козырь. С возрастом в организме накопилось запчастей, поэтому он просто дожидался, пока таксист подъедет к даче, высовывался в окно и говорил:
– Жупы!
– Вот жук! – качала головой вслед разворачивающейся машине Анастасия Андреевна.
А Аркадий Тимофеич одной рукой сжимал в кармане вставную челюсть, а другой махал жене.
Он терпеливо ждал, когда закончится лето и можно будет снова спокойно сесть в кресло возле жены. Зачеркивал в календаре дни, квадратик за квадратиком. И бурчал:
– Что там хорошего? Цветочки эти бесят. Птички эти бесят. Закаты эти бесят.
Такая вот летняя квадратная история. Но тоже очень теплая.
Собачкина магия
(Могло бы быть сценарием, но Тим Бертон трубку не берет.
Поэтому просто смотрите у себя в башке.
Музой был Монечка, песик Лилии Ким.)
Дом. Перед нами прехорошенький щеночек. На заднице черное пятнышко. Сверху на щеночка смотрит человек, сильно перекошенный от умиления.
Перекошенный человек перекашивается по максимуму:
– Это кто у нас такой сюси-пуси?
Щеночек:
– О нет.
Человек:
– Ути-пути, зя-зя-зя!
Щенок:
– Можно мне такого же, но адекватного?
Человек ставит щеночка на пол. Щеночек делает крохотную идеально круглую лужицу:
– Смотри, как по циркулю!
Человек садит щеночка себе на коленки. Щеночек делает идеальную лужицу. Человек ставит щеночка на ковер.
Щеночек:
– Кажется, мне тут понравится.
Надпись по экрану в вашей голове: «Прошла неделя».
Крупным планом ковер, который превратился в болотце. В болотце сидят лупастые лягушки, квакают, пьют коктейли. Щеночек радостно прыгает в болотце, далее дорогие подводные сьемки с участием Джейсона Момоа. Щеночек вылазит из болотца, отряхивается.
Камера следует за брызгами. Брызги летят на мебель, окна, потолок. Мелькают лягушки и осьминожки на водных лыжах.
Камера переходит на человека. Человек стоит в гидрокостюме и ластах. На башке огромный ржавый скафандр, стекло скафандра затуманено от внутренней истерики. Человек зачем-то держит в руках пеленку.
Хватает щеночка, бежит куда-то.
Кабинет. Надпись «Крутой тренер по собачкам».
Тренер расстилает пеленку. Наливает из чайника в кружку водички, выливает водичку на пеленку. Тычет пальцем в щеночка, типа повтори.
Щеночек:
– Не вопрос!
Щенок берет чайник, наливает в кружку водички, выливает на пеленку.
Тренер мотает головой. Подходит к пеленке, садится на корточки на пеленку. Тычет пальцем в щенка, типа повтори.
Щенок подходит к пеленке, садится на нее, смотрит на тренера. Уходит с пеленки, делает идеальную лужицу.
Весь кабинет в идеальных лужицах. Лужицы магическим образом возникают сами по себе из ниоткуда.
Тренер распахивает дверь, тычет пальцем на газон. Щеночек мотает головой:
– Неть. Травка щекочится!
Делает круглую лужицу на крыльце.
Приезжает психиатрическая лечебница, запихивают орущего тренера в машину. На тренере памперс.
Щеночек машет вслед машине лапкой, делает идеальную лужицу.
Финальная сцена.
Человек в гидрокостюме сидит возле дома. Возле человека плакат: «Собачкина магия. 100 рублей».
Вокруг толпа, журналисты с камерами, ученые в очках и с циркулями, шаманы с бубнами.
Щеночек делает идеальную лужицу, кланяется.
Все аплодируют, фотографируют, орут от восторга. Лягушки собирают деньги в ржавый скафандр.
Конец
Как Ангелина Петровна помирать передумала
Истории любви Ангелины Петровны завидовала вся деревня. Покойный муж был моряком и писал ей всю жизнь из дальних плаваний такие длинные душевные письма, что хранила их Ангелин Петровна в отдельной кладовочке. Все полки были забиты толстыми конвертами. И знала их Ангелина Петровна наизусть. Дотронется до конверта и бормочет вслух: «Здравствуй, радость моя, любимая Ангелина…»
К 97 годам память стала чуток барахлить. Подойдет Ангелина Петровна к почтовому
