Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » Русская современная проза » Розовые розы (сборник) - Виктория Токарева

Розовые розы (сборник) - Виктория Токарева

Читать онлайн Розовые розы (сборник) - Виктория Токарева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 65
Перейти на страницу:

Однажды я спускаюсь с лестницы и вижу очередную прочистку мозгов. Сокурсники стоят кучкой возле раздевалки, а Юра – напротив с виноватым видом. Я подхожу как ни в чем не бывало. Жду. Как бы мысленно тороплю: ну, пойдем! А они как бы мысленно запрещают: стой! Не будь тряпкой!

Юра мучается: с одной стороны, он любит своих друзей и не хочет их огорчать. С другой стороны, я больна. У меня пульс. Я умру без его помощи. Юра разворачивается и идет за мной следом. И слышит их взгляды на своей спине. Жесткие взгляды упираются в его спину, как палки.

Все кончилось тем, что Юра бросил институт. Решил вырвать себя из Москвы, как морковку из грядки.

Мы прощаемся с ним на трамвайной остановке. Я знаю, что мы прощаемся навсегда. В минуту разлуки я понимаю его истинную цену. Цена высока. «Не думать!» – приказала я себе и шагнула на подножку трамвая. Вошла в вагон. Юра остался стоять на мостовой. «Не оглядываться!» – велела я себе. Трамвай тронулся. Захотелось выпрыгнуть. «Стоять!» – приказала я себе.

Вот так, наверное, я бы кончала с собой. Не думать. Не оборачиваться.

Юра был худ, простоват, воровал в детстве. Я ждала другой любви. И дождалась. В той, другой, любви я светила, в моих лучах грелись, а потом бросили на мостовой. Однокурсники были бы довольны. Все поровну, все справедливо.

Юра уехал. На его месте в моей душе образовалась воронка. Ее надо было чем-то заполнить. Забросать словами.

Я иду к Виноградской. Мы сидим и молчим. Потом пьем чай. Беседуем, не важно о чем. Я подзаряжаю об нее свой севший аккумулятор, и моя душа распрямляется во все стороны надежды.

В жизни Виноградской была похожая ситуация: ее любили, она не оценила.

Ее любили, она мучила. Я думала, что ТАКОЕ только у меня. А оказывается, и у Катрин. Оказывается, у человечества есть несколько жизненных матриц: разделенная любовь, неразделенная любовь, треугольник. Эти три варианта накладываются на разные характеры, на разных людей, и получается бурлящий суп из страстей человеческих.

В Катрин влюбился брат известного режиссера. Это было перед самой войной.

– Он был красивый? – спросила я.

– Копия своего брата, только без таланта.

Весь талант рода вобрал в себя младший брат, а старшему досталось все благородство. В нем было столько благородства, что его хватило бы на сорок человек, и все это он сложил к ногам Катрин.

Катрин была разграблена предыдущей любовью Икс. В ней тогда ничего не рождалось: ни сюжетов, ни детей, ни чувств. Внутри была пустыня, один песок.

– И что он сделал? – спросила я. – Уехал?

– Застрелился.

– Как? – онемела я.

– Он пришел ко мне. Хотел поговорить. А я торопилась.

– А он?

– Он сказал, что застрелится.

– А вы?

– А я торопилась… А потом слышу – щелчок, такой негромкий, как будто спичкой чиркнули по коробку. Я повернулась. А он лежит.

– Боже мой!.. – ужаснулась я.

Виноградская покачала головой, как бы согласившись с моим ужасом.

Позже я узнала, что брат режиссера застрелился не из-за любви, вернее, не только из-за любви, а по совокупности. Его должны были посадить. Он сделал свой выбор, хотя выбирать ему было практически не из чего. Пуля, пущенная своей рукой или чужой. Вот и весь выбор.

Но если бы Катрин любила его и согласилась выслушать, он не убил бы себя в этот вечер. И как знать, может быть, его миновала бы и чужая пуля…

– А если бы вы знали, что он застрелится, вы бы не торопились? Вы бы его выслушали?

– Ну конечно!

Мы смотрели друг на друга, не видя лиц, а видя тот давний день, клонящийся к вечеру.

– А что было потом? – спросила я.

– Когда?

– Ну… после щелчка.

– К дворнику пошла… И что вы думаете, он мне дал? Тачку.

– Зачем?

– Чтобы я сама везла тело.

– И вы везли?

– Ну а как же? Везла и кричала.

Время было для нее фоном, но иногда фон проступал на первый план и окрашивал цветом крови все портреты и жизненные сюжеты.

Катрин молчала. Тень прошедшего как будто притемнила лицо.

– А Икс? – спросила я.

– С ним все в порядке. После войны он женился на другой женщине.

– Актрисе?

– Нет. Специалист по воронам. В доме жило тринадцать ворон.

– Орнитолог, – догадалась я.

– Говорят, как две капли воды похожа на меня. Но не я.

– Вы с ним общались?

– Никогда. Полный разрыв.

– Но полный разрыв – это тоже отношения.

– Конечно…

Виноградская мстительно выпрямляет спину, смотрит перед собой, чуть прищурившись, будто видит счастливую пару в окружении ворон. Она не смирилась и не простила. Наблюдает издалека, как кошка.

За окном в траве и в желтых одуванчиках сидит молодая женщина. Шьет. Рука вверх – вниз. Плавное, извечно-женственное движение руки. Это к соседу приехала любовница и демонстрирует домовитость. Вчера вечером они пили и дрались.

И всюду страсти роковые, и солнце все никак не сядет, и молодость все никак не кончится.

В институте отмечают юбилей Виноградской. К юбилею ей дали квартиру в Москве, на самом выезде из города. Случайно или не случайно ее дом в двадцати минутах от моего, если идти пешком. Идти приходится через поле и лес. Прекрасная прогулка.

Квартира – на семнадцатом этаже. Когда я выхожу на балкон, я ближе к небу, чем к земле. Кажется, что сейчас сдует ветром, и я крепко держусь за балконные перила. У меня даже косточки на руках белеют от напряжения.

В комнате есть еще одно окно, узкое и длинное. Из него далеко внизу видна земля, как из окошка самолета. Катерина называет его «окно самоубийцы». Я думаю, в Катерине иногда заводятся мстительные мысли типа: «Вот возьму и выброшусь. Будете знать…»

Но это только кокетство с возможностью выбора.

Катерина преподает по-прежнему. У нее новый курс. Она заставляет будущих сценаристов писать сценарий про Ленина. Но в стране другая жизнь, другие настроения. Социализм с человеческим лицом надоел, поскольку это тяжелое, бровастое лицо Брежнева со товарищи.

Новый курс отказался писать про Ленина. Согласился только латыш Янис. И получил повышенную стипендию единственный на курсе. Курс объявил Янису бойкот. Катерина поставила на свой письменный стол портрет Яниса. Это ее ответ курсу. Началось противостояние.

Янис красив и одинок. С ним никто не разговаривает, кроме Катерины. Он приезжает к ней довольно часто, и они молча играют в карты.

Во время войны Янис попал трехлетним ребенком в концлагерь, у него немцы забирали кровь, ставили какие-то опыты. Он до сих пор помнил леденящий холод смерти. Смерть приходит с ног.

Здесь, в Москве, у него нет знакомых, кроме Катерины. Два одиноких человека режутся в карты, совершенно молча. Потом пьют чай с пряниками – жесткими, как камни. Иногда Янис остается ночевать, выносит на балкон раскладушку. Я бы сошла с ума: спать на такой высоте. Я бы боялась, что меня сдует ветром.

Новый курс к Катерине не ходит. Из старых наведываются двое: безотказная Лариска и Быкомазов. Лариска – некрасивая и неталантливая. Но зато добрая и трогательно безотказная. В этом и есть ее талант и красота.

Быкомазов – высокий, костистый, крестьянский. Приехал откуда-то из глубинки: не то из Сибири, не то из Чувашии. Катерина была к нему равнодушна. Она говорила: «Что это за фамилия такая, Быкомазов? Из чего она образована?»

По дому свободно, как по уссурийской тайге, разгуливают семь кошек. Сначала была одна – Мурка. Она родила троих детей, а эти дети – своих детей, Муркиных внуков. Несколько котят удалось раздарить, а семь остались стационарно, одичали, качаются на люстре, скачут по занавескам.

Виноградская смотрит на младших и говорит:

– Какие красивые дети, у них лица, как у Ленина. Ленин – идеал, значит, котята близки к идеалу.

– Но старшая лучше всех, – добавляет Катерина.

Мурка – бабка и, значит, ближе всех Катерине по возрасту. Она недолюбливает молодых кошек, студенток именно за молодость. Это ревность к жизни.

Я приношу кошкам рыбу. Если бы не я, Катерина кормила бы их пряниками, печеньем, всякой ерундой, которую ест сама.

Однажды я застала у нее тридцатилетнюю красавицу. Передо мной стояла молодая Виноградская, но более совершенная: высокая, породистая. Это уже не кошка. Пантера.

Мы знакомимся. Я называю свое имя.

– А я знаю, – говорит Пантера.

Катерина торопливо заканчивает общение и быстро-быстро ее сплавляет. Иначе я спрошу: «А откуда вы знаете?» Она ответит: «Бабушка рассказывала». Вот тут и выплывет семьдесят лет. Если внучке тридцать, то родителям самое малое – пятьдесят, значит, бабке – семьдесят по самым грубым подсчетам.

Катерина скрывает возраст и все производное от возраста.

Пантера ушла. Катерина делает вид, что ее не было.

– Как ее зовут? – спрашиваю.

– Наташа.

– Могли бы назвать вашим именем.

– Еще зачем?

– Была бы вторая Катерина Виноградская.

– Вторых не бывает.

Катерина лежит на диване. Долго молчит. Хмуро смотрит в потолок.

– Давление замучило, – жалуется она. – Вот умру, никто не хватится.

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 65
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Розовые розы (сборник) - Виктория Токарева торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...