28 законов карьерного роста - Георгий Огарёв

Вначале подхалим прилагает все усилия для того, чтобы склонить нужного человека к разговору, ловкостью и хитростью вызывая интерес к себе и создавая о себе хорошее впечатление путем упорного преувеличивания значимости самого собеседника, делая ему при этом массу комплиментов, угождая в разговоре и принимая его сторону. Подхалим действует очень умело с целью заставить собеседника откровенно высказаться на интересующую его тему, а затем добиться от разговора желаемого результата, возможно, только делая вид, что со всем согласен.

Таким образом, у подхалимства и лояльности возникает очень много общих, довольно схожих черт, что мешает людям четко определить и отделить одно от другого. Поэтому в разговоре с коллегами, и особенно – с начальством, следует постоянно думать о том, как бы не нарушить эту грань. Этого можно достигнуть, если держаться в разговоре достойно, не заискивая, не унижаясь, придерживаясь собственных устойчивых убеждений. Вместо того чтобы просить, следует задавать наводящие вопросы и делать из них выводы для себя; выражать искреннюю похвалу и признание достоинств собеседника там, где он действительно отличился. А чтобы указать на ошибки другого, можно вначале указать на свои собственные.

Важно при этом оставаться верным самому себе и действовать, руководствуясь своим сердцем, не изменяя собственным принципам. И если не удается прийти к компромиссу, необходимо согласиться и отказаться так, чтобы не навредить ни себе, ни собеседнику. Только в том случае, когда человек смело проявляет себя в общении, верно и прямолинейно выражая свои мысли и не забывая при этом о чувствах и мыслях собеседника, он может достигнуть потрясающих результатов от общения, способных повлиять его на карьерный рост.

Нередко для того чтобы добиться чьего-то расположения с целью повысить свою значимость, занять более выгодное место на службе, человек проявляет излишнюю самоуверенность в разговоре, переоценивая отношение к себе собеседника и тем самым выглядит подхалимом, чем и вредит сам себе.

Так, в числе приближенных людей великого князя Григория Александровича Потемкина был некто В. Этот молодой человек считал себя одним из близких людей в доме Потемкина, потому как последний иногда пускался с ним в пространные беседы и любил, чтобы тот присутствовал на его вечерах. Самолюбие внушило В. сделаться первым лицом при великом князе, стать поверенным в его делах, завоевать его доверие и признательность. Видя вокруг себя массу таких же «конкурентов», которые желают воспользоваться знаменитостью и связями князя, В. решил, что в первую очередь необходимо от них избавиться.

И однажды с доброжелательным видом В. обратился к князю со словами:

– Ваша светлость, нехорошо делаете, что не ограничите число имеющих счастье препроводить с вами время, потому что между ними есть много пустых людей.

– Твоя правда, – отвечал князь, – я воспользуюсь твоим советом.

После этого Потемкин расстался с ним по обыкновению очень ласково и любезно. Только на другой день В. приехал к князю и хотел было войти в его кабинет, но слуга затворил дверь перед его носом, объясняя, что не велено принимать. Пораженный В. был обескуражен и не верил сказанному:

– Как? Ты, верно, ошибаешься во мне или в моем имени?!

На что слуга убедительно ответил:

– Никак нет, сударь, я довольно знаю вас, и ваше имя стоит первым в списке лиц, которых князь, по вашему совету, приказал к себе не допускать.

И на самом деле князь Потемкин с этого времени уже более никогда не принимал у себя этого человека.

Некий мудрый шах, видя, как один из приближенных все время заискивает перед ним, расточая похвалы и славя, и старается тем самым заслужить его расположение и щедрость, вызвал того к себе и сказал: «Если ты хочешь, чтобы я относился к тебе, как к своей любимой собаке, которая лижет мне ноги и виляет хвостом, завидя меня и выражая этим просьбу о награде за верность и преданность, то можешь считать, что ты этого добился. Но если ты считаешь себя человеком, достойным моего уважения, никогда больше не пресмыкайся и не веди себя, как мой пес. Никогда не вступай со мной в спор – это может разгневать меня, но и не сдавайся сразу – я буду считать тебя трусом: поступай так, как следует поступать человеку, приближенному ко мне».

Одной из основных ошибок, которые выдают человека за подхалима, является его попытка привлечь к себе внимание, критикуя и указывая на недостатки других. Умный собеседник (такой же, как князь Потемкин) сразу же поймет, в чем дело и что кроется за подобными разговорами. В карьере нет ничего хуже, как «карабкаться наверх по головам других», пытаясь унизить и оскорбить кого-то из своих коллег.

Конечно, есть такие люди, которые склонны к поощрению подхалимства и в связи с этим держат при себе таких подчиненных, способных заискивать, лицемерить, хвалить. Такие «руководители» способны щедро одаривать своим вниманием даже прислугу, лишь бы та вовремя делала комплименты и молча выполняла свои обязанности. Да, и кротость бывает в почете и заслуживает наград.

Но большинство руководителей и «сильных мира сего», от которых зависит судьба (карьера) других людей, относятся к подхалимам и лицемерам с презрением и ненавистью, равнодушно смотрят на подобного рода «прислужников». Они, напротив, очень мудры и с первого взгляда могут выделить в толпе приближенных тех, кто имеет свое мнение и независимо высказывает его, кто живет по чести и совести, не склоняет головы и не унижается ради заслуг. И такие «герои» не выставляют себя напоказ, не стараются выделиться тем, что независимы, своевольны и непреклонны. Они не гордятся собой и не возносят себя сами – они лояльны, что проявляется в спокойствии, в равнодушном отношении к славе и разного рода «добродетелям» со стороны руководителей, стараются не вступать с ними в конфликты, не спорить, а умело склоняют к своей точке зрения за счет добродушия и вежливости.

Как правило, с такими подчиненными властители сами стараются вести себя лояльно, сдержанно смотрят на «смелые порывы». И история сохранила не одно имя, носитель которого достиг успеха в карьере благодаря своему умению быть лояльным, а не подобострастным.

Известный древнеримский деятель, а впоследствии – царь Тиберий Цезарь, получивший право на царствование благодаря наследству Августа Цезаря, несмотря на то что прославился не лучшими делами, отличался также своей лояльностью. Благодаря внимательному и вежливому отношению к сенату и всему народу Тиберий добился с их стороны уважения и правил в Риме долгие годы, повышая свой статус.

Гай Светоний Транквилл в своей книге «Жизнь двенадцати Цезарей» пишет об этом великом римском правителе: «Угодливость была так ему противна, что он не допускал к своим носилкам никого из сенаторов ни для приветствия, ни по делам. Когда один консуляр, прося у него прощения, хотел броситься к его ногам, он так от него отшатнулся, что упал навзничь. Даже когда в разговоре или в пространной речи он слышал лесть, то немедленно обрывал говорящего, бранил и тут же поправлял. Когда кто-то обратился к нему „государь“, он тотчас объявлял, чтобы так его не оскорбляли. Кто-то другой называл его дела „священными“ и говорил к сенату по его воле; он поправлял его и заставлял сказать вместо „по его воле“ – „по его совету“, а вместо „священные“ – „важные“.

И непочтительность, и злословие, и оскорбительные о нем стишки он переносил терпеливо и стойко, с гордостью заявляя, что в свободном государстве должны быть свободны и мысли, и язык. Однажды сенат потребовал от него следствия о таких преступлениях и преступниках он ответил: «У нас слишком мало свободного времени, чтобы ввязываться в эти бесчисленные дела...» Сохранилась и такая речь его в сенате, вполне достойная гражданина: «Если кто неладно обо мне отзовется, я постараюсь разъяснить ему все мои слова и дела; если же он будет упорствовать, я отвечу ему взаимной неприязнью».

«Это было тем замечательней, – пишет Гай Светоний, – что сам он, обращаясь к сенаторам и вместе, и порознь, в своей почтительности и вежливости переходит почти все принятые границы. Однажды в сенате, поспорив с Квинтом Гатерием, он обратился к нему: „Прости, прошу тебя, если я, как сенатор, выскажусь против тебя слишком резко...“ – и потом, обратясь ко всему собранию, добавил: „Я не раз говорил и повторяю, отцы сенаторы, что добрый и благодетельный правитель, обязанный вам столь обширной и полной властью, должен быть всегда слугой сенату, а порой – всему народу, а подчас – и отдельным гражданам; мне не стыдно так говорить, потому что в вашем лице я имел и имею господ и добрых, и справедливых, и милостивых“.

Своей лояльностью, но никак не подхалимством Тиберий умел ловко склонять на свою сторону целые толпы людей. Он знал, что сенат ему пригодится, и если он будет поощрять действия последнего, то тот будет доволен им и станет в свою очередь поддерживать его власть.