Контракт на конец света - Олеся Шалюкова

В Малой черепаховой заводи вода была чисто черной. Лежа на берегу, забыв о том, что уже давно ночь, что в лагере все спят, и она вообще–то вышла по дамской необходимости, Тая опираясь локтями на берег, заглядывала в воду.

А потом тихо–тихо дула на черную поверхность. От ее дыхания рождалась рябь, круги, увеличивающиеся в размерах, хотя и быстро слабеющие, распространялись по заводи, преображая ее. В черной бархатной тьме появлялись, словно сделанные росчерками невидимого художника, образы всех цветов радуги.

Подула раз, и по заводи побежали ярко–алые круги. Сплетаясь и расплетаясь, кружась словно ленты, они то складывались в диковинных животных, то завораживали красотой и чистотой собственного цвета.

Подула еще раз, и под черной пеленой ожили диковинные огромные фиолетовые бабочки.

Третий раз — и светло–голубые рыбки, подобным которым Тая никогда не встречала, пускались под водой в диковинный пляс.

— А я уж начал думать, что ее в кустах гномы съели, и наше диковинное и опасное задание закончится, толком не начавшись. А она тут на бережку лежит, на красоту любуется.

Резко подскочив, Тая чуть не свалилась в воду. Помогла рука, цапнувшая ее за шиворот и вернувшая на место.

— Вот и стоило так волноваться? — усмехнулся Кантарр, присев рядом. — Ну?

— Что «ну»? — огрызнулась девушка, не в силах справиться с собственным сердцем, опять начавшим сходить с ума.

— Действительно, — согласился насмешливо мужчина. — Что же может значить «ну». Рассказывай, беда моя, как докатилась до жизни такой.

— Беда? — Тая с ужасом ощутила, как в горле пересохло.

Кантарр засмеялся, подал ей свою фляжку, и прежде чем Тая успела вспомнить, что обычно таскает в своей фляжке этот гад, она уже сделала глоток и… поперхнулась. Из глаз брызнули слезы.

Помянув на чем свет стоит, и сам Кириан, и этих чокнутых нанимателей, в общем, и смеющегося гада с синими глазами, Тая немного успокоилась.

— Ну, вот и ладненько, — усмехнулся «гад», расстилая свой плащ на берегу и укладываясь на него, потом похлопал ладонью рядом. — Ложись, беда моя. И рассказывай, зачем с Танком связалась, зачем вообще из дома вышла, когда я просил тебя пару дней посидеть тихо, спокойно. И, наконец, как ты в Кириан угодила из своего насквозь технического мира?

Это был нокаут.

Широко распахнутыми глазами Тая смотрела на Кантарра и не находила что сказать.

— Мне надо выпить, — пробормотала она, садясь рядом, а затем вытащила из руки мужчины его фляжку и сделала глоток крепкого виски. Смогла не закашляться и в голове немного прояснилось.

Кантарр смотрел на нее смеющимся взглядом и молчал. За что ему сейчас Таисия была удивительно благодарна.

— Теперь, — попросила она негромко. — Все то же самое, но только помедленнее, чтобы я хорошо расслышала. Более понятно, чтобы я отлично поняла. И желательно, не то, что ты сказал, чтобы я подольше побыла в счастливом неведении относительно происходящего!

Кантарр расхохотался, в который раз поблагодарив капризных богов Кириана за то, что в их команде есть свой маг. Они с Таисией могли разговаривать о чем угодно, но Дар и Рель не проснулись бы.

— Тая, с каких пор ты считаешь меня глупее, чем я есть?

— Да никогда я тебя дураком не считала!

— Отрадно это слышать.

— Тогда… как? Почему?

Кантарр задумался, думая над тем, как ответить на такой простой и одновременно сложный вопрос.

— То, что твой мир и Кириан стали едины, пусть даже для этого потребовались эти ваши штучки, — изобразил рукой какой–то дурацкий жест мужчина, — заслуга эшшедов.

— Проклятых.

— Точно. Это раса, о которой тебе лучше не знать, и с которыми тебе лучше не сталкиваться. Немертвые мертвые, не имеющие ни сердец, ни душ, не живущие, не умирающие, они до сих пор остаются очень сильными магами. И, однажды, они нашли способ, благодаря которому возможно удастся спасти Кириан.

— Каким?

— Тайфун. Есть пророчество о девушке, которая придет на Кириан, чтобы уничтожить его, но есть и еще одно пророчество. О девушке, которая спасет Кириан.

— И? Ее имя?

— Тайфун.

Тая грустно рассмеялась.

— Так все–таки что мне надо сделать с этим миром?

— Спасти, — Кантарр коснулся щеки Таи, бережно провел, отводя в сторону пряди. — Спасти этот многострадальный мир, из которого сбежали боги, поняв, что натворили. Спасти этот мир, от которого отказался даже координационный совет, в силах которого было нам помочь. Спасти нас. Нас всех. Спасти меня. Дара. Реля. Которые даже не подозревают о том, что рядом с ними не просто обуза и опасный заказ, а сама Тайфун, которая до поры до времени решила скрываться.

— Откуда?

— Что? — переспросил Кантарр, потом понял. — Откуда я знаю, что ты — это ты? Когда миры только соединились, когда первые игроки только–только начали приходить сюда, я… один из немногих, получил возможность проходить туда. В тот мир. За пороги нулей и единиц. И я встретил тебя, на арене, когда ты выходила после очередной победы. Все тебя приветствовали, радовались те, кто на тебя поставил, кричали и топали ногами те, кто ставил на твоего противника. Но ты, уставшая, ускользнула, извернулась. А спустя мгновение из собравшейся толпы выбралась уже ты настоящая. Я не понял, где это было. Что все это значило. Я только осознал, что та высокая красивая девушка, только что отчаянно сражающаяся на арене, и вот эта усталая, привалившаяся к фонарю — одна и та же.

— Кантарр, — Тая виновато отвела глаза в сторону, понимая, что на нее скорее всего сердятся за тот обман.

— Мне стало страшно, — спокойно сказал мужчина.

— Что?!

— Мне стало страшно. Я спросил себя — какой силой надо обладать, чтобы душа была так прекрасна? И я не смог найти ответа. А потом мы встретились с тобой еще раз. В другой игре. Мы были на разных сторонах этой игры, я за «жертв», ты за «вторженцев». Я видел, как ты убивала. Быстро, красиво и стараясь, чтобы твой противник умер без мучений. А потом, когда битва закончилась, я видел, как ты плакала над телом маленького мальчишки из противоположного лагеря. Для тебя это был … как вы называете нас…

— NPC.

— Да. Для тебя он был картинкой. Картонкой. Нарисованной. Запрограммированной, но ты так открыто плакала над ним, что мне снова стало страшно. Когда ты была в битве, мне показалось, что за твоей спиной два черных, как ночь крыла. А когда ты плакала над ребенком, за твоей спиной бились два белоснежных.

— У меня?

— Да. Я знал пророчество. Знал его так, как не знали другие. Меня изгнали из моего дома родители, и я еще до знакомства с тобой решил, что займусь этими пророчествами. Решил, что это не лучше и не хуже ничего другого. Я собрал все варианты пророчества. Все до единого. И выходило, что все будет зависеть от Тайфуна, и от того, как встретят эту девушку. Если ее убьют — миру придет конец. Если она выживет — миру придет конец. Я подумал, что нужно сделать, чтобы миру не пришел конец? Потом понял. Нужно не дать убить Тайфун. Самоуверенно?