Серебряный лебедь (ЛП) - Джонс Амо

— Я же сказал тебе не спускать с меня глаз. — Бросаю на него взгляд через плечо, пряча улыбку. Он ухмыляется мне, лаская свой сексуальный, толстый член, его глаза чувственно закатываются, прежде чем вернуться ко мне, на этот раз с темным неразбавленным накалом. — Плохой котенок.

Мне кажется, я откусила больше, чем могла прожевать с Бишопом. Он снова шлепает меня по заднице, на этот раз сильнее.

— Ай! — я визжу, моя спина выгибается, а задница прижимается к его члену. Он обхватывает руками мои бедра, его кончик прижимается к моему входу. Проведя рукой по моему копчику, прежде чем подняться вверх по позвоночнику, он, в конце концов, кладет руку мне на шею. Крепко сжимает ее, а затем погружается в меня. Я извиваюсь от вторжения его длины, позволяя себе медленно раскрыться для него, сжимаясь вокруг него. — Бл*дь, ты такая тесная.

Как только он входит в меня, я отталкиваюсь от него.

— Сильнее.

Он отстраняется, а затем врезается в меня. Громкий стон вырывается из меня, когда я чувствую, как его кончик касается шейки матки. Выгнув мою спину, он наматывает мои волосы вокруг своего запястья, дергая их, пока моя голова не наклоняется назад. Он обхватывает другой рукой мое горло, его член продолжает свою жесткую атаку на мою киску. Бишоп проводит языком по моему виску, его хватка на моем горле сжимается. Другую руку он опускается между моих ног, и я снова стону, когда его большой палец нажимает на мой клитор. Мои бедра сжимаются, живот наполняется таким жаром, что его можно было бы зажечь голубым светом, а затем я взрываюсь вокруг него, мое тело сотрясается, мое зрение дрожит так сильно, что разноцветные точки танцуют по комнате. Бишоп выскальзывает, переворачивает мое потное тело, а затем ложится на меня сверху, его тяжелое тело вдавливает мое в кровать.

— Бл*дь, — хрипло шепчу я.

— Да, детка, тебя только что трахнули. — Он проводит носом вниз от моего лба, по моему носу, а затем его рот опускается на мой, оставляя мой вкус. Он сжимает мою грудь, его ноги широко раздвигают меня, толстый член трется о мой клитор, когда он вколачивается в меня медленными толчками, медленно поднимая мое тело вверх. Его рука опускается на внутреннюю часть моего бедра, когда он широко растягивает меня, прежде чем скользнуть внутрь. Его рот возвращается к моему, его язык сталкивается, трется и облизывает везде. Бишоп владеет каждым сантиметром, не перебарщивая.

Он стонет, отстраняясь, а затем снова врезается в меня, мои сиськи подпрыгивают, а голова ударяется о спинку кровати. Его рука тянется к моему горлу, а другая — к моим волосам, наматывая их на кулак и дергая за них. Это заводит меня еще больше, и я приподнимаюсь, встречая каждый его толчок. Он снова вжимается в меня, при этом его рот не покидает мой, язык не прекращает своих интенсивных ласк. Тазовая кость ударяется о мой клитор каждый раз, когда парень входит в меня. Набирая темп, он вонзается в меня все сильнее, пока я не выкрикиваю его имя сквозь боль в горле, и снова взрываюсь на нем, его член пульсирует, освобождаясь. Я трусь о него, выдавливая каждую его каплю. Часть меня, та часть, которую я никогда не открывала раньше, хочет вытрахать из него всю душу.

Бишоп опускается на меня сверху, его губы касаются моей скользкой шеи. Мои глаза медленно закрываются, когда я поворачиваюсь, утягивая простыню с собой, и ложусь в его объятия, где засыпаю.

ГЛАВА 16

— МЭДИ! — ТАТУМ МАШЕТ ПЕРЕД моим лицом, когда я закрываю шкафчик.

— О, что? — спрашиваю я, запирая дверцу и засовывая книги под мышку.

— Я спрашиваю, твой отец узнал о вечеринке, когда вернулся домой сегодня утром?

Мы идем по коридору на английский. Это наш с Татум единственный совместный урок.

— Гм, нет, — отвечаю, стараясь не смотреть ей в глаза. — Честно говоря, папе было бы все равно. Пока мы держимся подальше от его винного погреба и моего оружейного шкафа, мы в порядке.

— Ох! — отвечает Татум, проводя рукой по волосам. — Так как прошла остальная часть твоей ночи? Я не видела тебя с тех пор, как Бишоп увез тебя в своей машине, и ты избегала моих сообщений все выходные. Я сделала что-то не так?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хах, что? Я останавливаюсь перед нашим следующим классом.

— Почему ты сделала что-то не так?

Виноватый румянец вспыхивает на ее лице, и я понимаю.

— Ты и Нейт.

— Я имею в виду... — поправляет она, — мы вроде как ...

— Что? — кричу я шепотом, хватая ее за руку и таща в укромный уголок. — Ты не могла.

Она кивает, на ее лице щенячья улыбка.

— Да.

— Татум…

Ее рука касается моей руки.

— Все в порядке, Мэди. Я знаю, кто такой Нейт. Я не дура. Хотела избавиться от этого, и он, очевидно, был идеальным парнем для этого.

Мои глаза сужаются.

— Да я бы не была так уверена в этом, Ти.

Она отмахивается от моего комментария.

— О, пожалуйста, я знаю, что я всего лишь еще одна зарубка на его поясе. Все в порядке. Вот почему я выбрала его.

Немного расслабляюсь, но не настолько, чтобы доверять тому, что она говорит. Не то, чтобы я что-то знала о хороших — или наполовину приличных — первых разах. Мы возвращаемся в класс.

— В любом случае… — она усмехается. — Так что с тобой случилось?

Что со мной случилось? О, ты знаешь, меня трахнули семь раз в воскресенье, а потом упомянутый человек, который все это сделал, ушел посреди ночи, и с тех пор я о нем ничего не слышала.

— Ничего.

Мы заходим в класс и садимся на две задние парты.

*** 

Звенит звонок на обед, и я собираю свои книги, заправляя волосы за ухо, и иду к двери, когда Элли плечом преграждает мне путь.

— Упс. — Она подносит руку ко рту, пряча улыбку. — Так жаль, я думала, что они вынесли мусор сегодня рано. — Она смотрит на Лорен, и они обе смеются, откидывая волосы назад.

— Ух, ты, — говорю я ровным голосом. — Не думала, что смогу думать о тебе хуже, но оказывается твое отсутствие креативности в ответах изменило мое мнение. — Затем я поворачиваюсь и оставляю их с поджатыми губами и хмурыми лицами.

— Эй! — Элли останавливает меня. Торможу у самой двери, и миссис Робинсон перестает складывать бумаги на стол. — Бишоп — мой.

Я смеюсь.

— Ты можешь забирать его, — кидаю я, когда, наконец, выхожу за дверь и направляюсь к своему шкафчику. Набрав свой код, складываю книги, очевидно, в гневе. Я не должна позволять Элли заводить меня, но делаю это. Я позволила ей добраться до меня, а это не очень хороший знак. Это означает, что я начинаю сочувствовать людям, которых держу вокруг себя. Привет, Бишоп.

— Привет. — Голос позади меня останавливает мое глубокое дыхание, но это не тот голос, который я хочу услышать.

— Картер, привет! — Закрываю свой шкафчик и направляюсь ко входу в кафетерий.

Он следует за мной по пятам.

— Эй, я хотел поговорить с тобой о том поцелуе.

И мне хочется смеяться. Тот поцелуй давно уже был заменен и украден, а затем разбит Бишопом на мелкие осколки небытия.

— Нам действительно не нужно это делать, — уверяю я его, отмахиваясь от этого, когда мы входим в столовую. Я не заблуждаюсь. Знаю, насколько исключителен Бишоп, и знаю, что он не просто спит и общается с кем попало — ну, так мне говорили, — плюс, я знаю, что во мне нет ничего особенного. Но когда тебя оставляют, пока ты спишь, это совершенно новый уровень отказа. Мудак. Мысли об этом просто сводят меня с ума, и я инстинктивно наклоняюсь к Картеру. Не назло Бишопу, потому что я знаю, что ему все равно, а чтобы найти утешение в ком-то, кто, возможно, действительно хочет меня. Нет, я не могу этого сделать. Подавив свои мысли, я хватаю поднос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так что ты думаешь? — спрашивает он, когда мы становимся в очередь.

— О чем? — Поднимаю бровь в ответ, кладя на поднос яблоко и салат.

— О кемпинге. Мы все думаем о том, чтобы отправиться в горы на Хэллоуин.

— О, — говорю я, внезапно заинтересовавшись. Люблю походы и прогулки на свежем воздухе так же сильно, как и развлекательные виды спорта. — Когда?