Возлюби ближнего своего - Ремарк Эрих Мария

В наступающей ночи долгим и полным звуком запела скрипка. Звук заглох, затем опять возник и словно взлетел ввысь, победный и вызывающий. Потом заструились пассажи, тихие и нежные, и, наконец, от скрипки отделилась мелодия, простая и печальная, как этот вечер, затонувший в небытии.

– Играют где-то здесь, в отеле, – сказал Марилл и выглянул из окна. – Над нами, на четвертом этаже.

– Кажется, я знаю его, – сказал Керн. – Это профессиональный скрипач. Однажды я уже слушал его. Не знал, что он тоже живет здесь.

– Это не просто скрипач. Это гораздо больше.

– А не подняться ли мне и попросить его перестать? – Керн направился было к двери.

– Зачем же? – остановил его Марилл. – Не надо! Стоит ли? Погрустить можно всегда. А смерть?.. Что ж, она везде. Все связано воедино.

Они сидели и слушали. Так прошло много времени. Потом из соседней комнаты вернулся Браун.

– Кончено! – сказал он. – Exitus[11]. Она не очень страдала. Мы успели ей сообщить, что ребенок родился живым.

Все трое встали.

– Теперь можно снова перенести ее сюда, – сказал Браун. – Ведь соседняя комната занята.

Женщина лежала среди хаоса окровавленных тряпок, тампонов, мисок и ведер, полных крови и ваты. На белом и внезапно осунувшемся лице лежал отпечаток строгости и отчужденности. Ее все это больше не касалось. Врач с лысиной, хлопотавший вокруг покойной, рядом с ней казался почти неприличным: здесь – жизнь, с ее жратвой, питьем, жеванием, отправлениями, там – покой завершенности бытия.

Конец ознакомительного фрагмента.