Отец ребенка - Елена Сапожникова

— Но, мама, ты же заслуженный учитель России — и в служанки?! Почему? — возмутилась Оксана.

Анна Вячеславовна пожала плечами:

— Ну, как тебе сказать? Во-первых, надоело получать незаслуженные выговоры. В школу идут не педагоги, а неудачники, не нашедшие места лучше. Уровень образования упал катастрофически. Дошло до того, что учителя позволяют себе приходить на урок в нетрезвом состоянии.

Во-вторых, не хочу смотреть, как ты выкручиваешься и экономишь на себе. Мальчишкам необходимо хорошее питание, витамины, а это требует денег. На наши сбережения, мою учительскую зарплату и твое пособие по безработице мы сможем протянуть еще пару месяцев, потом придется искать подработку. А это вряд ли будет квалифицированный труд.

— Мама, а ты задавалась вопросом: если это такое хорошее место, почему мисс Софи сама не хочет там работать?

— Это было первым, что я спросила. Мисс Софи выходит замуж за одного из друзей этой семьи.

— Мам, но вдруг тебе там не понравится? Нельзя жертвовать своей жизнью из-за детей.

— Глупышка, я ничем не жертвую. Я все хорошо обдумала: познакомилась с работодателями, условиями работы. В конечном итоге меня это предложение устроило. Загвоздка только в том, что мне придется жить в той семье и к тебе я смогу приезжать только один раз в неделю. Это меня тревожит больше всего. Одной тебе придется очень несладко.

— За меня не переживай, я справлюсь.

— Может, оставить тебе машину?

— Ни за какие коврижки! — испуганно замахала руками Оксана. — И как только могло это прийти тебе в голову? — У нее были права, но за руль она садилась в последний раз года три назад, если не больше. В тот день она чуть не сшибла человека, еле успела увернуться от столкновения с внезапно выскочившим на проезжую часть подвыпившим мужичком, и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать страх перед машиной. Дрожащими руками Оксана еле довела автомобиль до дому и с тех пор ездила только в качестве пассажира.

Анна Вячеславовна вытряхнула пепельницу со скрюченными на дне окурками, залпом допила остывший чай с лимоном и взглянула на часы.

— Представляешь, второй час ночи. Заболтались мы с тобой. Даже забыли, что ночь отведена для сна, а не для бабьих пересудов. Спать, немедленно спать, — назидательным менторским тоном скомандовала она и, обняв Оксану за плечи, как маленькую, повела в спальню. Они привыкли рано ложиться и рано вставать, но, как ни странно, сегодня у нее сна не было ни в одном глазу. — Ты не против, если я почитаю? — спросила у дочери, включив ночник над изголовьем своей постели.

— Да нет, — сонным голосом пробормотала Оксана. В последнее время она засыпала, едва голова касалась подушки. И никакие посторонние помехи: свет, шум работающего телевизора за соседской стенкой, дребезжание трамвайных вагонов, маршрут следования которых проходил рядом с домом, — ей не мешали. Она реагировала только на возню карапузов в своих кроватках, остальное ее не будило. Чтобы облегчить ночные подъемы, они решили, что будут ночевать в одной комнате, Оксана на кровати, а Анна Вячеславовна на раскладном диванчике, который они с дочерью перетащили из гостиной, чтобы вставать по очереди к малышам.

Анна Вячеславовна так и не смогла уснуть. Давно рассвело, ночник был выключен, книга отложена в сторону, а она все лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок и составляла план действий. Оксана мельком упомянула, что Олег каждый день выгуливает собаку после обеда. Но одного раза мало, с собакой надо гулять и утром и вечером. Значит, чтобы поговорить без лишних ушей, стоит подкараулить его утром. Она встала, приняла душ, поставила на газ чайник — вскипятить воду для кофе. Прямо в халате спустилась на лифте вниз, забрать почту. Открыла ключом ящик, достала «Комсомольскую правду» и журнал «Семь дней». «Комсомолку» Оксана выписывала по привычке, а журнал — потому что нравился. Анне Вячеславовне он тоже пришелся по душе: легкое необременительное чтение с телепрограммой. Поднимаясь обратно, она на ходу перевернула несколько страниц, проглядывая содержимое. Внезапно откуда-то из середины выпал тоненький листочек бумаги и спланировал прямо к ногам. Она нагнулась, подняла, машинально прочитала. Ее просили поднять коврик перед входной дверью и забрать лежащий там конверт. Как только двери лифта распахнулись на нужном этаже, Анна Вячеславовна вышла и, следуя указаниям записки, достала из-под резинового коврика небольшой плоский конверт. Несколько секунд повертела его в руках, потом открыла и почти оцепенела от растерянности. В конверте лежали деньги: шесть купюр по пять тысяч рублей. Она поспешно влетела в квартиру и кинулась будить дочь.

— Ксюша! Вставай, Ксюша, вставай!

Оксана проснулась от возбужденного маминого шепота.

— Что случилось? — неохотно выдираясь из приятных лап сна, приподняла над подушкой голову, сонно таращась на мать, еще раз спросила: — Что произошло?

Вместо ответа, мама протянула ей деньги и спросила:

— От кого, как думаешь?

— Не знаю. — Оксана оторопело села в кровати. — Представления не имею. А где ты их взяла?

Мама протянула ей листок бумаги:

— Сделала все, как здесь написано.

Оксана бегло прочитала записку:

— Ничего не понимаю. — Она помотала головой, прогоняя остатки сна, встала с кровати. — Если это нам, то это просто чудо какое-то! — Она пригладила массажкой взлохмаченные волосы и прихватила их резинкой.

Один из малышей начинал покряхтывать, и Оксана подошла к нему.

— Не спишь, Дюша-Андрюша?

В ответ младенец улыбнулся, загукал и протянул к ней крохотные ручонки. Оксана взяла его на руки, перепеленала, сменила мокрый подгузник на новый.

У соседней кроватки те же манипуляции совершала Анна Вячеславовна. Привычные действия успокаивали, приводили мысли и чувства в порядок.

— Я думаю, что эти деньги надо отложить и не трогать, — сказала Анна Вячеславовна, застегнув пуговицы на широких бретелях махровых ползунков. Она подхватила малыша на руки, повернулась к стоящей с Андрюшей на руках Оксане и пояснила: — Наверное, записка попала к нам по ошибке и деньги придется вернуть.

— Кому? — поинтересовалась Оксана.

Анна Вячеславовна пожала плечами:

— Ну, я-то откуда могу знать? Я уверена только в одном: у нас нет богатых родственников, которые хотят помочь нам инкогнито.

Оксана грустно улыбнулась в ответ:

— У нас нет даже тех, кто готов помогать вообще.

— А мы сами с усами! — жизнерадостно отозвалась Анна Вячеславовна. — Пойдемте, галчата, на кухню. Буду вас кормить.

Кухня была полна пара. Он со свистом вырывался из узкого носика жестяного чайника в крупный ярко-красный горох, напирал на дребезжащую от напора крышку и клубами вырывался на свободу из тесной емкости.