Комбат - Александр Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да я смотрю, и тебе не спится.
Комбат козырнул и командиру полка:
– Здравия желаю, Василий Георгиевич! – И ответил на реплику Копалина: – Мне сегодня положен подъем на час раньше!
– Значит, рота к проведению учения готова?
– Так точно!
– Я хотел бы ознакомиться с планом учений.
В разговор вступил Серебрянников:
– Я утвердил план, Андрей Алексеевич. Обычная схема действий. Ничего нового!
Но Копалин настоял на своем:
– И все же прошу доложить, как будет действовать рота.
Голубятников доложил. Представитель вышестоящего штаба слушал комбата невнимательно. Проверяя, инспектируя подразделения полка, он наизусть знал, как пройдут учения, но по должности своей был обязан вникнуть в план. Вот и вникал, нагнувшись над картой района. Выслушав Голубятникова, спросил:
– Начало учений, как всегда, в 8.00?
– Так точно, сразу после завтрака и начнем. Но я хотел бы наедине переговорить с вами, товарищ полковник.
Копалин удивился:
– Наедине? Что-то новенькое! Ты хочешь и своего командира, и своего начальника штаба выставить из палатки?
Голубятников ответил:
– Начальнику штаба есть чем заняться и в подразделении, а командиру полка я что-либо приказать не вправе. Но, повторяю, хотел бы переговорить с вами наедине.
Серебрянников не стал дожидаться, чтобы Копалин попросил его из палатки:
– Я тоже пойду, проверю готовность к учениям.
Представитель вышестоящего штаба кивнул:
– Хорошо, Василий Георгиевич, встретимся на условной площадке приземления роты!
Проводив командира полка, Копалин присел на табурет у стола, взглянул на Голубятникова:
– Ну что ж, Святослав Николаевич, слушаю вас. Наверняка у вас ко мне личный вопрос? Чем смогу, как говорится, помогу! Выкладывайте, что там у вас.
– У меня к вам не личный вопрос. Судя по тому, как складывается обстановка в Чечне, можно с большой долей уверенности предположить, что в ближайшее время в мятежную республику будут введены войска. И в первую очередь соединения и части ВДВ. Возможно, одновременно с подразделениями внутренних войск, что в принципе особого значения не имеет. И навести порядок двумя полками не удастся. Убежден, Дудаев встретит нас хорошо организованной обороной. У батальона же нет навыков ведения боевых действий в горно-лесистой местности. Что в случае боестолкновения с сепаратистами может привести к большим потерям среди личного состава. Учитывая все вышеизложенное, штаб батальона подготовил дополнительный вариант проведения ротных тактических учений, приближенный к обстановке, что может реально сложиться в Чечне. Гор здесь, понятно, нет, но «зеленки» хватает. Прошу разрешения на проведение учений по, назовем его так, «чеченскому» варианту.
Копалина аж передернуло. Чего-чего, а подобного он никак не ожидал.
– Ты в своем уме, Голубятников? Подумал, что сказал? Что предложил? Какая война? Что за панические настроения?
– Я не паникую, товарищ полковник, но логика диктует…
– Да мало ли что диктует тебе твоя логика? Ты считаешь, там, – он указал пальцем на крышу палатки, – наверху, дураки сидят? И хуже какого-то комбата ориентируются в обстановке? Или, может, ты директиву Генштаба получил? Персонально, так сказать?
– Никак нет, ничего я не получал, и ваша ирония, товарищ полковник, неуместна.
Копалин вздохнул, покачал головой:
– Знаешь, Голубятников, почему ты до сих пор в комбатах ходишь, хотя вполне бы мог быть и начальником штаба, и даже командиром полка? Потому, что слишком много думаешь о том, о чем думать не следует. Твоя задача выполнять приказы вышестоящего командования, а не рассуждать хрен знает о чем. Тебе что, больше других надо? С Дудаевым ведутся переговоры. И если Москва решит пойти на силовой вариант разрешения проблемы с Чечней, то, будь уверен, Генеральный штаб и без твоих предложений организует подготовку войск к наведению порядка на Кавказе. И ты с батальоном еще набегаешься по лесам, отрабатывая задачи по скорректированным или измененным планам учебно-боевой подготовки.
– А если обстановка потребует незамедлительных действий? И заниматься подготовкой будет просто некогда? Тогда что?
Полковник повысил голос:
– Тогда ты будешь действовать по обстановке! И прекрати задавать детские вопросы.
– Вы что, полковник, не понимаете: если батальону придется действовать по обстановке и без надлежащей подготовки, то нам не избежать крупных потерь. А эти потери будут. Учитывая то, что чеченцы готовятся к войне серьезно, имея все необходимое – кстати, нами же и оставленное Дудаеву – вооружение и боевую технику. Или вам плевать на жизни солдат и офицеров?
– Ты слова-то подбирай, комбат! Повторяю, на данный момент войска не имеют приказа на подготовку к широкомасштабным действиям ни на Кавказе, ни где-либо еще на территории России или за ее пределами. Части и подразделения должны заниматься учебно-боевой подготовкой. У тебя есть утвержденный командиром полка план проведения ротных тактических учений?
– Так точно!
– Так точно… Вот и отрабатывай задачи согласно утвержденному плану. А инициативы оставь при себе. Это приказ!
Голубятников козырнул:
– Есть отрабатывать задачи согласно утвержденному плану!
– Вот так-то лучше. А то тоже мне стратег нашелся.
Копалин подошел к Голубятникову:
– И прекрати проявлять инициативу. Усложнять службу подчиненным. Или тебе мало тех нагрузок, что испытывает батальон в нынешних условиях? Возможно, это действует и на твою психику. Понимаю, тебе тяжело, а кому легко? Возьми себя в руки. Я должен бы доложить в штаб о твоем поведении, настроении, неадекватном восприятии реальной ситуации, но не сделаю этого. Не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы. Но и ты больше не нагружай меня лишней работой. А насчет людей? Ты не прав, мне не наплевать на жизни наших солдат и офицеров. Если что, нам всем вместе придется защищать интересы государства. И мы решим все те задачи, что будут поставлены перед нами командующим войсками и руководством страны. Чечня не Афганистан. И если в Афгане мы держали в узде местных духов, то уж с Чечней как-нибудь разберемся. И пусть Дудаев бесится в Грозном сколько угодно. Против регулярной армии его банды и суток не продержатся. Бросят оружие и свалят в горы, где их достанет авиация. И не надо преувеличивать возможности чеченов. Они весьма ограниченны. Поверь, я знаю, что говорю!
– Позвольте узнать, откуда? – невесело усмехнулся Голубятников.
– Что откуда?
– Откуда у вас информация о низком боевом потенциале бандформирований Дудаева?
– А вот это уже не твое дело, подполковник!
– Ну, не мое так не мое, больше вопросов нет.
– Тогда, – Копалин взглянул на часы, – пора начинать учения!
– Рота уже рассредоточивается на условной площадке приземления.
– Вот и посмотрим, как действуют ваши подчиненные!
– Мне находиться при вас?
– Зачем? Занимайтесь своим делом, а мы с командиром полка займемся своим.
– Есть!
Впрочем, Копалин с командиром полка вскоре вернулись на временный командный пункт батальона. Здесь было гораздо удобнее контролировать ход учений. И к тому же полковники прекрасно знали, что будут делать десантники. Учения из года в год проводились по одному шаблону, что, несомненно, поддерживало высокий уровень боевой готовности батальона. С одной поправкой: готовности для решения задач в условиях знакомой до мельчайших подробностей местности. Но и это уже немало. Адаптация к новым условиям – вопрос времени. Вот только предоставит ли его реальный, а не вероятный противник, если придется столкнуться с ним?
Между тем личный состав роты закончил рассредоточение на условной площадке приземления. Боевая техника также заняла места, где должна была бы приземлиться при реальном десантировании. Механики-водители и наводчик-оператор заняли места в БМД-1, как и экипаж БТРД – машине, имеющей задачу эвакуации раненых с поля боя, а при необходимости и боевой поврежденной противником техники в ближайшее укрытие. О чем командир роты доложил комбату. Голубятников, используя радиостанцию Р-159, передал капитану Кошереву приказ:
– Охотник! Я – Лидер!
– Я – Охотник!
– Объект – разрушенная ферма, рубеж атаки – холм – группа деревьев, начало атаки в 10.00. Сигнал – трехзвездная ракета красного огня!
– Я – Охотник! Да! – доложил о приеме приказа ротный.
Офицеры использовали радиостанции засекреченной связи, переговоры которых перехватить противник не мог. Общение велось кратко, не как того требовал боевой устав, но Голубятников всегда стремился к тому, чтобы все переговоры в эфире сводились к минимуму. Кошерев, приняв приказ командира батальона, в свою очередь, связался с командирами взводов, приказав начать в ходе продвижения к рубежу атаки, до которого было около двух километров, выстраивать подразделение в боевую линию. В дело вступили командиры отделений и механики-водители боевых машин, и вскоре рота продолжила движение в две линии: впереди десантники, сзади метрах в ста – ста пятидесяти БМД и в тыловом замыкании БТРД.
