Её скрытый гений - Мари Бенедикт

выполняет, — и окончательно укажем расположение генетического материала. Когда мы определим, где он находится и какова его структура, мы поймем, как это все работает. Ваше дело — раскрыть эту структуру.

На что я подписалась?

— Итак, ваша задача, мисс Франклин, — не только составить карту молекулярной структуры ДНК и указать местоположение генов с помощью ваших блестящих навыков рентгеноструктурного анализа, но и опередить всех, кто еще вступит в это состязание. Вместе мы раскроем тайну самой жизни, — улыбка не помещается на его лице. — Добро пожаловать в гонку!

Глава шестнадцатая

13 января 1951

Лондон, Англия

— Квартира просто отпад! — восклицает Урсула, всегда козыряющая самыми модными новыми словечками.

Она обходит четыре комнаты с высокими потолками — просторную спальню, полную воздуха кухню, гостиную и столовую. Все это кажется мне дворцом после стольких лет, проведенных в комнате вдовьей квартиры. Новый дом украшают изящные вещицы, привезенные из Парижа: картина, на которой ветер треплет деревья на вершине холма, рамки с фотографиями из альпинистских походов, металлическая ваза из магазина безделушек, наполненная высушенными травами, и я убеждаю себя, что эта простота — намеренная, даже изысканная. Я знаю: если что-то не так, Урсула не постесняется заявить мне об этом.

Но вместо того, чтобы оценить обстановку и мебель — удобные диван и кресло, обеденный стол и стулья в викторианском стиле, — она спрашивает:

— Как тебе вообще удалось найти такую квартиру? В наше время хорошие квартиры добыть труднее, чем сахар.

Я краснею. И как только Урсуле всегда удается нащупать мое самое больное место, хотя она и не ищет его специально? Она не хочет ранить меня. Но мне неловко признаться, как я сняла эту квартиру.

— Ну сначала я понадеялась на вариант, о котором случайно услышала во время нашего осеннего путешествия с Лузатти по Верхней Савойе. Но когда он сорвался, мне пришлось обратиться…

— Дай угадаю! — восклицает Урсула. — К семье?

— Точно, — отвечаю я.

— Волшебство тети Мейми помогло? — спрашивает она. Будучи членом Совета Лондонского графства, наша тетя имела определенное влияние, и все Франклины обращались к ней при затруднениях.

— Стыдно признаться, но да, — отвечаю я.

Бессмысленно это отрицать. Как еще я нашла бы такую просторную квартиру с прекрасным видом на Тисл-Гроув на популярной улице Дрейтон-Гарденс в Челси, рядом с Фулхэм-роуд? Хотя меня смущает, как я заполучила эту квартиру, я в восторге и от нее, и от района.

— Тут нечего стыдиться, мисс Розалинд. Сейчас каждый пойдет на все что угодно ради квартиры, и ты сглупила бы, поступив иначе.

— Спасибо, что утешаешь меня, мисс Урсула, — отвечаю я, поправляя свою изумрудно-зеленую юбку в духе нью-лук, которую из моих английских знакомых оценила лишь Урсула, а она пожимает мне руку. Близость драгоценной кузины и подруги — одна из наград за возвращение в Англию: она поможет залечить рану, нанесенную Жаком. Редкие встречи не идут ни в какое сравнение с наслаждением навещать друг друга регулярно, и я надеюсь, что теперь мы будем видеться часто. Еще я рассчитываю, что старые школьные друзья и дружба с поселившейся в Оксфорде Энн Сэйр помогут заполнить пустоту из-за отсутствия моих удивительных друзей по labo. — Но я и правда ненавижу просить об одолжениях.

И в этот момент дверь содрогается от характерного стука моего отца.

— Уже? — спрашивает Урсула. — Я надеялась подольше побыть наедине.

— Я приглашала их к восьми, — я оглядываюсь на медные часы на каминной полке в гостиной, которые показывают семь тридцать. — Но ты же знаешь моих родителей…

— Вечно они торопятся, — Урсула заканчивает за меня фразу, широко улыбается и открывает дверь. — Тетя Мюриэл! Дядя Эллис! Как мы рады! Ждали вас с нетерпением.

* * *

— Чем это так пахнет, Розалинд? — губы отца кривятся в отвращении.

Я смотрю на его вилку с кусочком лапина а-ля кокот, или тушеного кролика.

— Думаю, это из-за чеснока.

— Чеснок, — он чуть ли не плюется этим словом. — Почему ты не предупредила, что будешь готовить сегодня с чесноком?

— Ну я упоминала, что приготовлю французское блюдо, ты же часто возил меня в детстве на каникулы во Францию, думала, ты знаешь, что французы обожают чеснок.

Мама цокает языком. Она всегда на папиной стороне:

— Розалинд, ты же знаешь, что твой отец не выносит чеснок.

— Да, я твой отец! И я не люблю…

Жена Колина, Шарлотта, вмешивается:

— А по-моему, блюдо замечательное. Из-за продовольственных ограничений сейчас вся еда — мясо непонятного происхождения с пресными овощами, и никакого вкуса. А это просто фантастически аппетитно! — Она берет еще кусочек кролика со своей тарелки и дополняет его артишоком, приготовленным мною на гарнир.

— Согласен, — поддерживает Колин, что в последнее время случается с ним все чаще и чаще. С тех пор как он женился и получил должность в семейном издательстве «Ратледж», а не в ненавистном ему банковском бизнесе, он доволен, расслаблен и с удовольствием поддерживает свою чуть более откровенную жену.

Слава богу, что гостей сегодня немного, думаю я. Другие мои братья и сестра не смогли прийти; у Дженифер — школьный праздник, у нового кавалера Урсулы — банкира — дела на работе. Я еще хотела пригласить тетю Элис на первый семейный ужин в новой квартире, но Урсула отсоветовала. Папа и его старшая сестра-социалистка сейчас не ладят. Теперь я понимаю, что скромный званый ужин — к лучшему, я бы не вынесла, если бы на меня обрушился шквал претензий из-за старательного приготовленного лапина а-ля кокот.

Урсула берет инициативу в свои руки, надеясь увести разговор в сторону от еды и недовольства отца французской кухней в моем исполнении:

— Я хотела расспросить Розалинд о новой должности в Королевском колледже, но не смогла отвлечь ее от приготовления этого пиршества.

— Да, Розалинд, — говорит мама, хотя на самом деле ей не особо интересны подробности моей работы. Она спрашивает просто из вежливости: — Расскажи о своей новой должности.

Я начинаю объяснять и понимаю, что по-настоящему меня слушает лишь отец. Он всегда был единственным из Франклинов, которого интересовала моя работа и кто мог понять ее смысл, хоть он и заявляет, будто не поддерживает мой выбор, в чем я иногда сомневаюсь. В конце концов, какое-то время в молодости он и сам хотел стать ученым. Но его юношеская страсть к науке не мешает ему давить на меня, чтобы я сменила курс и занялась семейной благотворительностью, задумалась о муже и семье, что всегда наводит меня лишь на мысли о Жаке. Войдя в мою новую квартиру, отец с горечью отметил, что отсюда далеко до синагоги, хотя