Старинный орнамент везения - Татьяна Корсакова

…Камин зажегся сам. Раз – и в его черном нутре заплясали языки пламени. Красиво. На огонь и воду можно смотреть бесконечно. В ее новом доме есть и огонь, и вода, Сергей Васильевич знал толк в таких вещах…

На плечи легли чьи-то холодные руки, Липа закричала.

– Ты отказалась от моих подарков, – послышался за спиной до боли знакомый голос.

Она хотела обернуться, убедиться, что это именно он, но ей не дали, твердые пальцы с силой сжали виски.

– Я думал, ты особенная, а ты такая же, как все, – шептал на ухо голос.

Кожу опалило горячим дыханием, волосы начали тихо потрескивать, запахло паленым.

– Ты всегда была плохой девочкой, но я добрый, я дам тебе еще один шанс. Последний… – Пальцы соскользнули на шею, сжали в тисках…

…Воздуха не хватало, руки метнулись к горлу и наткнулись на что-то холодное и скользкое. Липа дернулась и открыла глаза…

Она сидела в кресле перед камином. Выходит, она не дошла до кровати, а уснула прямо здесь. И камин не горел, ей просто приснилось, что он зажжен. А еще ей приснился голос, она думала, что забыла этот голос. Изо всех сил старалась забыть, а он вернулся во сне.

Точно столетняя старуха, кряхтя и постанывая, Липа выбралась из кресла. Затекшую от долгого сидения спину пронзила острая боль. Девушка схватилась за поясницу, постояла немного, пережидая, когда боль стихнет, а потом направилась в спальню.

Светало. В мутных предрассветных сумерках окружающие предметы казались нереальными. Кровать была застлана, и на ней никаких подарков. Спасибо тебе, господи. И на самой Липе обычная домашняя одежда: джинсы и майка. На сей раз обошлось без переодеваний. «А может, все закончилось?» – зародилась в душе робкая надежда. Может, призрак оставил ее в покое и дело ограничится только ночными кошмарами? С кошмарами она как-нибудь разберется. У нее же лучшая подруга – психиатр, она…

Додумать мысль до конца Липа не успела. Застыв перед зеркалом, она перестала дышать от ужаса. Ее шею оплетали змеи. Мерзкие серебряные твари свились в тугой, чешуйчатый жгут и смотрели на Липу кроваво-красными рубиновыми глазами. Колье-ошейник немилосердно сдавило горло, острые чешуйки больно царапали кожу.

Липа всхлипнула. Призрак никуда не делся. Призрак приходил ночью и оставил на ней свою змеиную метку…

Она долго не могла найти замок, ломая ногти, пыталась расстегнуть ошейник. Наконец, колье поддалось, с тихим щелчком раскрылось. Змеи, точно живые, сползли с шеи, тугим клубком улеглись у босых ног. Липа отпрыгнула, провела пальцами по коже.

Что происходит?! Что происходит с этим чертовым домом и с ней самой?! Она уснула в кресле и проспала до самого утра. Она ничего не почувствовала и не проснулась, когда кто-то надевал ей на шею эту змеиную удавку. А она ведь чутко спит. Когда они еще жили с Олегом, она просыпалась всякий раз, когда он переворачивался с боку на бок. А сейчас? А сейчас такое ощущение, точно ее выключают, нажимают на невидимую кнопку, и Олимпиада Витальевна Мартьянова вырубается. Как такое объяснить и обосновать?

Липа попыталась, но у нее ничего не получилось. Обосновать это так же тяжело, как и тот факт, что в ее запертую на все замки квартиру каждую ночь проникает кто-то посторонний.

Значит, все-таки призрак?..

Все, она не железная! Ее психические и физические ресурсы исчерпаны. Больше она не останется в этой чертовой квартире на ночь. Даже если придется ночевать на вокзале, даже если придется кланяться Олежику в ножки и на коленях умолять о размене. Она будет кланяться и умолять. И плевать, что подумает о ней бывший со своей моделькой. Только бы избавиться от этого гадостного чувства, будто барахтаешься в гигантской паутине, а с минуты на минуту из своего укрытия должен выползти паук, и тогда уже точно все, барахтайся – не барахтайся. Так лучше не дожидаться. К Олежке нужно съездить прямо сегодня, потому что еще одной такой ночи ей не выдержать.

Липа приняла решение, и на душе полегчало. Все, прощайте, призраки, у нее другие планы. В эти планы не входит постоянный страх и ночные кошмары. Она купит небольшую квартирку и заживет с чистого листа.

От этих простых и приземленных мыслей Липа стала смелой, ей даже хватило смелости поднять с пола колье и засунуть его в жестяную банку из-под чая. Выбросить «подарок» она не решилась. С одной стороны, вещь хоть и мерзкая, но по-своему красивая, можно сказать, произведение искусства, а с другой, – чего уж там – страшно злить призрака. Вон он как расстроился из-за отправленного в мусорное ведро платья. Видно, рассчитывал, что она его теперь вообще снимать не станет…

Липа сунула коробку из-под чая в кухонный шкафчик, тщательно вымыла руки. Вот и все. Сейчас она попьет кофе, соберется с духом, наступит на горло собственной гордости и поедет к бывшему вымаливать разрешение на размен квартиры. Конечно, Олежек просто так не сдастся, поизмывается, потреплет нервы, но в конце концов все равно согласится, ведь размен и в его интересах. А она не гордая, она потерпит…

В дверь позвонили, когда Липа уже собиралась уходить. Минута-другая – и она бы разминулась с неизвестным визитером. По старой своей привычке она уже потянулась к замку, но, вспомнив наставления Инги, заглянула в глазок.

На площадке стоял незнакомый мужчина. Вид у него был вполне мирный, даже интеллигентный, но на всякий случай Липа спросила:

– Вы к кому?

– Мне нужна Мартьянова Олимпиада Витальевна, – послышался приглушенный дверью баритон.

– Олимпиада Витальевна нынче всем нужна, – проворчала Липа, отпирая засов. Честно говоря, после красочно обставленных визитов призрака живые люди ее пугали мало. – Олимпиада Витальевна – это я, – сказала она и смерила гостя любопытно-настороженным взглядом.

– Очень приятно, – мужчина галантно поклонился. – Позвольте представиться, Сапежко Николай Станиславович.

– Здравствуйте, – сказала Липа и посторонилась, пропуская гостя в квартиру. Подруга Инга наверняка бы ее не одобрила. Инга крайне настороженно относилась ко всяким «подозрительным типам», но гость выглядел скорее добропорядочным буржуа: серый костюм-тройка, шейный платок, повязанный со щегольской небрежностью, аккуратно зачесанные назад седые волосы, гладко выбритый подбородок, лучики-морщинки вокруг ярко-голубых глаз, приятный, ненавязчивый парфюм. Буржуа, как есть буржуа. Попробуй не проникнуться симпатией к такому обаятельному мужчине. И Липа прониклась, едва увидела его широкую, мальчишескую улыбку. Возникла непонятная, совершенно неаргументированная уверенность, что мужчина пришел ей помочь. Этакий Санта-Клаус в середине лета. Правда, вместо мешка с подарками у него был кожаный портфель для документов. Ничего страшного, иногда документы могут оказаться получше многих подарков, уж она-то знает. С некоторых пор она, можно сказать, эксперт в таких вещах. Рука помимо воли потянулась к шее, туда, где еще совсем недавно красовалось «змеиное колье».