Волшебные камни Курага - Роланд Грин

— Нет, нет. Все это пустяки, просто я захотела спать. Что до Ахмая, то ой действительно спит, при этом ему снится, что он спит со мной. Можешь себе представить, что он при этом видит и испытывает.

— Откуда же девственной волшебнице ведомо то, что происходит между мужчиной и женщиной?

Илльяна вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и, стараясь не смотреть на Конана, пробормотала:

— Мне пришлось поинтересоваться этим. Большего я тебе не скажу.

Конан счел за лучшее промолчать. Он самолично опорожнил кубок с вином, набросил на себя одежды и принялся расталкивать Дессу.

Со стены послышался крик стража:

— Пятый час! Порядок полный!

Стража никто не услышал — вся Крепость была объята сном.

Конан подошел к двери, ведшей во двор, и тут же обнаружил, что она заперта. Илльяна отстранила его и протянула к двери руку, в которой поблескивал Камень Курага.

Киммериец покачал головой. Он мог справиться с любым замком и сам, причем для этого ему не пришлось бы прибегать к особым ухищрениям: воровскому делу его обучили люди из Заморы, для которых не составляло никакого труда открыть любой, сколь угодно хитроумный замок.

Двор казался совершенно безжизненным, лишь огонь жаровни, стоявшей за воротами стойла, указывал на то, что люди здесь все-таки есть. Киммериец нахмурился. Им надлежало идти именно к стойлу, которое, судя по всему, было единственным охраняемым местом во всей Крепости.

Холодный ночной воздух вывел Дессу из полусонного состояния. Она завертела головкой, пытаясь понять, куда же они направляются.

— Куда вы меня ведете? К Ахмаю нужно идти другой…

— С чего ты взяла, что мы идем к нему? — усмехнулся Конан. — Мы ведем тебя к твоему суженому, Масуфу. Он тебя ждет не дождется.

— К Масуфу? А я-то думала, что его давно нет в живых!

— Неужели ты не получала его посланий? — удивилась Илльяна. — Он ведь посылал их не раз.

— Какие-то письма я действительно получала. Но разве можно верить письмам?

— Им-то люди как раз и склонны верится деточка, — прошептал Конан и подошел поближе к рабыне, заметив, что та готова закричать в любую минуту. Едва Десса набрала в легкие побольше воздуха, он заключил ее в объятья, зажав ей рот своей огромной ладонью.

Илльяна приблизилась к рабыне и возложила руку ей на голову. Конан почувствовал сильное головокружение и едва не выронил из рук внезапно обмякшее тело Дессы.

— Что ты сделала? — прохрипел он, изумленно глядя на светящийся призрачным светом Камень Курага.

— Я ее просто-напросто усыпила.

— Так быстро?

— У нее слабая воля, и потому особого сопротивления она оказать не могла. Будь на ее месте ты, мне пришлось бы потрудиться.

— Ох и не нравится мне все это…

— Конан, неужели мое волшебство пугает тебя и поныне? Как мне доказать тебе, что оно не несет с собой зла?

Киммериец мрачно усмехнулся:

— Я не поверил бы в это, даже стань я благодаря твоей магии королем Аквилонии. Так что не трать время понапрасну. К тому же злой я считаю совсем не тебя, но лишь твою магию и все, с нею связанное.

Илльяна улыбнулась.

— Хорошенький комплимент, ничего не скажешь.

Раскаленная жаровня стояла у выхода из конюшни. Конан вошел вовнутрь однако стражей так и не увидел. Илльяна отправилась за жеребцами, он же осторожно опустил тело Дессы на сено и вынул из ножен меч.

Прошло несколько минут, однако волшебница все не возвращалась. И тут из глубины стойла послышались какие-то звуки. В следующий миг он увидел пошатывающихся стражей, ведших под руки хмельную полураздетую, хихикающую женщину.

— Привет, киммериец, — сказал один из воинов. — Хочешь немного поразвлечься?

— Вы бы лучше мне вина предложили, — буркнул в ответ киммериец.

— Запросто, — ответил ему второй страж. — Фаруш, если мне не изменяет память, последним пил ты. Верно? Стало быть, идти за кувшином придется именно тебе.

— И не подумаю, — мрачно пробасил первый. — Хочешь, иди туда сам.

— Чтобы я оставил тебя наедине с Хирой? Ты что, за идиота меня держишь?

Не успел Фаруш ответить своему сотоварищу, как из глубины стойла показалась Илльяна, ведшая за собою жеребцов.

— Смотрите, кто к нам пожаловал! Может, станцуешь для нас, милочка?

— К сожалению, я занята, — ответила Илльяна. — Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это.

За видимым спокойствием, с которым она произнесла эти слова, Конан почувствовал крайний испуг.

— Нет, моя хорошая. Ты уж нас зря не обижай, — отозвался воин, взявшись за рукоять своего кинжала.

— Я вновь должна ответить вам отказом. Я слишком утомлена, чтобы танцевать вновь.

— Ну что ж, — осклабившись прохрипел воин, — тогда мы станцуем лежа. Есть такой танец. Называется он…

Договорить воин уже не сумел, так же как он не сумел и вынуть из ножен свой клинок. Киммериец ударил его в челюсть с такой силой, что он отлетел к воротам, ударился головой о перекладину и повалился на богато унавоженную землю бездыханной массой.

Фаруш мгновенно протрезвел и, выхватив кинжал из ножен, бесстрашно пошел на неприятеля, явно превосходившего его силой.

"Как это Ахмаю удалось воспитать таких воинов?" — изумился Конан.

В этот миг девица, успевшая привести свое платье в порядок, пронзительно завизжала. Заставить ее замолчать можно было только лишив ее жизни, что было не в правилах по-своему галантного киммерийца. Девица вновь закричала что было сил:

— На помощь! На помощь! В конюшне воры! В конюшне воры! На помощь!

Она бросилась наутек. Фаруш, заметивший смятенье неприятеля, поспешил последовать ее примеру.

Конан повернулся к Илльяне.

— Теперь можешь и поколдовать.

Илльяна нахмурилась.

— Если ты думаешь, что у наших лошадок вырастут крылья, то ты ошибаешься.

— Разрази тебя гром, женщина! Сейчас не время шутить!

— Что верно, то верно. Если ты сможешь задержать неприятеля хотя бы на пару минут, я попробую что-нибудь придумать.

Конан перевел взгляд на ворота, которыми запиралось стойло. Разбить их возможно было разве что тараном. Уже не раздумывая, он бросился к ним. Едва он затворил тяжелые дубовые створки и задвинул широкие железные затворы, как со двора послышались крики и отборная ругань.

Темную конюшню стал заливать неяркий изумрудный свет. Конан обернулся и посмотрел на засиявший неожиданно ярко Камень Курага, прикрепленный к браслету, надетому на запястье Илльяны. Последняя вела себя крайне странно — она снимала с себя тунику.

— О боги, чем же я вас так прогневал! — возопил киммериец.

Илльяна улыбнулась, блеснув зубами: