Монгольские мифы - Сэндэнжавын Дулам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вполне возможно, что события, описываемые в этих вариантах монгольского мифа о сотворении человека, являются художественным отражением процессов, которые происходили в родо-племенном обществе монгольских кочевников: разделение общественного труда в преддверии образования классов; использование властных полномочий для присвоения родо-племенной знатью накопленных богатств и подчинения себе других членов племени. Все это явилось причиной распада родо-племенного общества, разделения его на классы, превращения знати в собственников материальных богатств, создания идеологии, защищавшей ее интересы. В алтайском варианте мифа засвидетельствован идеологический раскол: образование шаманов двух направлений — черных и белых[193].
* * *
В отличие от рассмотренных нами вариантов мифа о создании человека, в которых человек, как правило, был сотворен из глины, у северных хорчинов[194] бытует вариант этого мифа, в котором повествуется о том, что «Всевышний Тэнгри отправил на Землю восемнадцать мужчин и восемь женщин и дал им наказ: „Станьте прародителями людского рода!“
Сначала посланники Всевышнего Тэнгри не имели представления о соитии мужчины и женщины, но в конце концов с этим разобрались. Не знали они, и как рожать потомство. Когда во время родов дети появлялись на свет: „Что происходит?!“ — орали они от страха.
В то время на небе не было ни Солнца, ни Луны, ни звезд. Вокруг была тьма-тьмущая. После родов матери от страха тут же бросали своих детей. Послед матери брошенного ребенка укоренялся, и из него вырастало фруктовое дерево, плодами которого ребенок и питался. Став взрослым, он обрывал материнский послед, связывавший его пуповину с деревом, и становился полностью самостоятельным.
Изображение рожениц на петроглифах эпохи энеолита на реке Чулуут (Монголия)
Разные способы изображения матерей-прародительниц на реке Чулуут (Монголия)
Таким образом, каждый человек имел собственное фруктовое дерево, и только его плоды он употреблял в пищу. А плоды чужих деревьев он не ел, опасаясь нанести ущерб его хозяину.
И еще в те времена каждый человек обладал собственным светом, сопровождавшим его, где бы он ни был. Зловредные мангасы, завидев свет, понимали, что там находится человек, нападали и съедали бедолагу.
Довольно долго люди жили впотьмах. И вот в один прекрасный день явился Шагжамуни и неизвестно откуда принес и подвесил на небе Солнце.
„Это же мангас!“ — в страхе вскричали люди и принялись копать ямы и прятаться в них. Дело в том, что мангас знал, что за существа эти люди, а вот люди не знали, что из себя представляет мангас. А тот, кто хотел бы это узнать, рисковал быть проглоченным тем же мангасом.
„Пусть и ночью людям будет светло!“ — решил Шагжамуни и подвесил на небе звезды.
„Явились детеныши Мангаса!“ — снова ужаснулись люди и стали копать свои укрытия еще глубже…»[195].
Изображенная в этом мифе картина крайне интересна тем, что в ней совмещено реальное бытие первых людей, находившихся «на самой нижней ступени дикости», с художественным вымыслом.
Упомянутые в мифе восемнадцать мужчин и восемь женщин, отправленные на Землю, чтобы «стать прародителями людского рода», с точки зрения числовой символики монголов имеют глубокий смысл: число восемь символизирует существование Верхнего и Среднего миров, т. е. Вселенной и Земли[196].
В мифе повествуется о том, что в те далекие времена «послед матери укоренялся, и из него вырастало фруктовое дерево, плодами которого питался родившийся ребенок». Таким образом, нам был продемонстрирован монгольский вариант распространенного в мировой мифологии сюжета о «Древе Жизни».
Этот миф свидетельствует о том, что «Возникновение жизни» может быть представлено не только последовательностью «Растение — Животное — Человек», но и обратной последовательностью «Человек — Растение — Плод». Таким образом, была смоделирована поступательная линия жизни, иначе говоря, поступательное движение, подразумевающее рождение, рост, развитие и расцвет.
Следует заметить, что мотивы «Древа жизни» и «света, которым обладал каждый человек» впоследствии получили свое развитие и новую интерпретацию в устной традиции и других монгольских народов. Так, в мифе ойратов Синьцзяня (КНР) повествуется о том, что «Давным-давно, в благословенные Бурханом времена, люди рождались из цветов, и все, что бы они ни захотели из еды или одежды, получали от цветов. В ту пору они жили счастливо и были бессмертны. Но порой люди появлялись на свет с врожденными изъянами. Начинали убивать одних, красть добро у других. От подобного рода деяний свет, которым они обладали, постепенно тух. Когда свет угас, в мире воцарилась темнота. И тогда людям пришлось жестоко расплачиваться за свои деяния: они срывались со скал, с речных круч и погибали»[197].
Таким образом, фруктовое дерево, которое фигурировало в мотиве «Древа Жизни» монгольского варианта мифа, в ойратском мифе заменено на цветы, исполняющие все желания людей. А мотив «света, которым обладал каждый человек», был развит, очевидно, уже с позиций буддистской догматики, повествованием о неминуемой расплате за греховные деяния. Немудрено, что мотив о «затухающем от греховных деяний свете» нашел свое отражение и в письменной традиции монголов, в частности, в произведении Саган Сэцэна «Драгоценный изборник» (XVII в.)[198], написанном после принятия монголами буддизма в форме ламаизма.
* * *
В дошедших до нашего времени монгольских космогонических мифах помимо рассказа о сотворении тела и органов человека имеются и другие интересные мотивы. Так, в мифическом рассказе «О продолжительности жизни, дарованной Бурханом живым существам» рассказывается о том, что «Бурхан багш[199], раздумывая над тем, какой продолжительности должна быть жизнь живых существ, молвил:
— Человек — по предопределению высшее существо, поэтому сделаем его долгожителем, не имеющим ограничений по продолжительности жизни.
На это один человек ему возразил:
— Если люди будут жить вечно, они не поместятся на Земле.
— Так что вы предлагаете? — спросил Бурхан багш. — Как нам ограничить продолжительность жизни людей?
— Полагаю, — ответил один человек, — надо уравновесить рождаемость и смертность людей. К примеру, если за день рождается сто людей, столько же должны и умереть.
В конце концов сошлись на том, чтобы ограничить продолжительность жизни человека ста годами. Когда же речь зашла о продолжительности жизни домашнего скота, Бурхан багш сказал:
— Домашняя скотина — по предопределению низшие творения; одни из них используются человеком как гужевой транспорт, мясо других идет в пищу людей. Поэтому продолжительность жизни животных, за исключением лошади, пусть составит треть от человеческой, то есть тридцать лет. И только
